Виталий Лозович - Тайси, или Девушка из сна

– Вот за это ты мне и нравишься! – быстро сказала она и долго-долго смотрела ему в глаза, – Теперь мы в тепле, уюте и главное… сухо!

Романов остыл в момент, прилёг на полку свою, глянул в потолок, бесцельно спросил:

– Ты танцевать любишь?

– Какая женщина не любит танцевать, Виталь? – удивилась она, вновь от бумаг отстранившись на секунду, – Когда поплывём на пароходе, пойдём там в ресторан и потанцуем… если пригласишь.

– Только ты наденешь приличное платье, – то ли попросил, то ли потребовал он. Тайси на мгновение остановилась.

– А что… я здесь хожу в неприличной одежде?

– Я имею ввиду длину, – уточнил Романов.

– Платье до пола тебя устроит?

– Да!

– Договорились, – хитровато закончила она, здесь же мигом, – договорились?

– Да. Только пароходов сейчас нет. И по воде ничего не плывёт, кроме… сама знаешь чего. А по кораблю ходят… и корабль тоже ходит – по морю или по реке. Так что пойдём мы вниз по реке на теплоходе.

– На теплоходе, на теплоходе, – тут же ласково и нежно повторила она быстрым голосом, – не поедем, а пойдём! – вздохнула тяжко и заключила, – Как скажете… милый.

Романов вздрогнул.

Андрей «бельведерский» возлежал на своей полке, попивал пиво, вторую бутылку, хрустел сухариками и размышлял об их поездке, пытаясь в свои размышления вовлечь Юрия Петровича. Тот сидел за столом и бесцельно поглядывал в окно, похоже, совершенно не желая беседовать со своим учеником.

– Вот что ей может дать этот Виталий? – спрашивал он у потолка и одновременно у Юрия Петровича. – Что? Может, хорошую перспективу на будущее? Нет. Может, хорошее место в мэрии? Нет. Может, что-то полезное в карьере? Нет. Просто так… потаскаться с мужиком по постелям, да и всё! Ну, и что вот так потаскушкой жить?.. Надо же думать о будущем, правильно? Нет, ну правильно? – приподнялся он на локте и глянул на шефа.

– Неправильно, – ответил тот неохотно.

– Почему? – удивился Андрей так искренне, что едва не облился своим пивом.

– Потому что завидуешь и злобишься.

– Мне-то что завидовать? – полезли брови у него вверх. – У меня карьера обеспечена, я на следующий год еду в Москву, в институт… отец зимой поедет устраивать там все дела.

– А в фотографию на хрена полез тогда? Лучшего места, чтоб перезимовать, не нашёл?

– Просто хочу научиться, – ответил Андрей со знанием дела, – сейчас очень модно становится ходить на всякие такие выставочки, вернисажики… надо же уметь разбираться, правильно? Равновесие кадра, перспектива…

Юрий Петрович что-то пробурчал и полез в куртку, висевшую на стене, доставать сигареты. Андрей вновь приподнялся на локте, переспросил:

– Я не расслышал, Юрий Петрович?

– Я сказал, – громко проговорил тот, – пошёл ты! Вместе со своей карьерой, вернисажиками и перспективой вместе!..

И вышел из купе, сунув сигарету в рот. Андрей так и остался полулежать на локте, глядя шефу вслед.

Начитавшись служебных параграфов, Тайси аккуратно сложила все бумаги в одну папку, папку положила к себе на полочку, откинулась назад, уперевшись за собой ладошками и тоже стала рассматривать пролетающую стену зелени за окном. Казалось она сейчас что-то обдумывала. Размышляла над тем, что только прочитала, чуть ли не выучила наизусть и теперь анализировала, делала какие-то выводы для их будущей работы. Романов краем глаза видел, что девчонка освободилась, но вида не подал. Он сидел за столом, подперев щёку ладонью и всё считал да считал пролетающие столбы. Между каждым должно было быть двадцать пять метров, четыре столба – километр, сорок десять километров, за сколько прошли?.. Значит скорость нашего поезда… уже под сотню.

– Витасик, – нежно, но сразу и лукаво донеслось от Тайси, – ты после нашего заказа куда собираешься поехать?

– Я ещё не решил, – ответил он, не глядя на неё, – может к матери, может, в Среднюю Азию, так хотел ещё вчера.

– А теперь ты передумал… и хочешь поехать куда-нибудь со мной?.. – внезапно заключила она.

Романов руку убрал, повернулся к Тайси.

– С чего это? – опешил он.

– Просто, – сказала она совсем просто и непосредственно, – ты та-ак меня ревнуешь ко всем подряд, а особенно к нашему юному коллеге Андрюшке, что я подумала, вряд ли ты меня куда-то теперь отпустишь одну…

– Ты книжки не пробовала писать? – прервал её Виталий иронично и колко. – Романы женские? Оперетки?

– Не-ет, – вновь потянула она, – зачем мне книжки писать?

– Не знаю. Но у тебя бы получилось, – уверил он серьёзно, – хорошая фантазия и динамичное развитие сюжета.

– Я пробовала писать картины. Говорили, что очень даже получается «А хорошая фантазия моя – всего-навсего твоё поведение.

– Вот ты же прицепилась за моё поведение, – мужиковато посетовал он, – я пригляжу за своим поведением, – пообещал тут же, – тем более скоро мы, надеюсь, пересядем на теплоход? Там каюты будут разные? Или нет?

– Разные, – ответила она, – у каждого своя.

– Вот и прекрасно, не будет у тебя лишнего повода подмечать что-то за моим поведением.

– Неужели не хочешь? – искренне удивилась она.

– Надоедает.

Тайси ничего не сказала, и было видно, что не сказала потому, что не захотела, и даже более того – несколько оскорбилась его словами. Виталий тоже смолчал, но сразу же уловив свою ошибку попробовал найти какой выход. Сразу выход не нашёл, смотрел в окно – мимо летели луга, лес отошёл далеко за горизонт. Невдалеке, не очень быстро, проплыли пара коров, пара овец, мальчишка-подросток с кнутом и рядом на копне сена такая же подросток-девчонка. Романов мигом подметил и нейтрально сопроводил:

– Луга, трава, цветы, козы, овцы, девчонки, мальчишки… одинокое деревце… Прямо картинка из какой-нибудь пастушечьей сцены Франсуа Буше.

– Ой, мама дорогая! – Тайси естественно изумилась, – Какие познания! Мы знатоки французской школы времён Людовика Пятнадцатого?

Эта фраза сразу сбила Романова с мысли. Он и знать не знал, в какие времена, при каком короле жил художник Франсуа Буше, потому как картину эту видел один раз в Эрмитаже и просто почему-то запомнил имя живописца.

– Разве Буше был только у Людовика Пятнадцатого? – спросил он так, словно знал, о чём говорил.

– Ах, ах, – сразу же ворвалась Тайси в свою сферу, – дорогой Витасик, Буше был так называемым «первым живописцем» короля Людовика Пятнадцатого и маркизы де Помпадур! Да, да, мой дорогой, той самой знаменитой де Помпадур; а холст, который ты упомянул был, создан Франсуа Буше в конце сороковых годов восемнадцатого века. Идеализированная природа, любовные волнения, театральные пастушки и всё прочее, что было модно при дворе короля.

– Так я…

– Кстати, – не дала ему опомниться Тайси, – знаменитый Дени Дидро однажды воскликнул по поводу картин Буше: «Всё есть у этого человека, нет только правды!»