Николай Шмагин - Не все переплывут реку (сборник)

По телевизору шла ночная программа телеканала «Евроспорт»: вот закончилась передача «Бойцовский клуб», на экране появился очередной герой – молодой, стройный красавец-атлет с могучими, перекатывающимися под атласной кожей мышцами. Он легко и элегантно выполнял упражнения с гирями: то кружил чёрную двухпудовую гирю над головой, мерными взмахами вздымая её вверх-вниз, то перебрасывал с руки на руку, ловко вращая за дужку. Закончив, он улыбнулся и уступил место девушке-атлетке с не менее впечатляющей фигурой. Грациозно изогнувшись в одной из показательных поз культуристки, вызывающих головокружение у мужчин, спортсменка мелодичным голосом провещала: – «Занятия с отягощениями, с которыми вы только что познакомились, помогут вам обрести спортивную фигуру, и полную уверенность в себе…»

Сквозь грязные, пыльные стекла узкого окна виднелся тёмный двор с чёрными, слабо отражающими серый тусклый свет осеннего утра окнами, утопающими в кирпичном массиве старого приземистого здания напротив. Из медленно плывущей, ватной массы серых облаков, почти задевающих своими обрывками ржавую мокрую крышу, лениво падали хлопья снега, накопляясь на выступах, падая на грязный мокрый асфальт.

На большом диване у стены небольшой комнаты мирно посапывал мужчина под ватным одеялом, сбившемся на пол и обнажившим полную, небольшую фигуру спящего. На залысинах безмятежного лба мелким бисером застыли капельки пота. Стрелки будильника на журнальном столике показывали без пяти минут семь.

Мужчина вздрогнул и открыл блёклые, мутные со сна глаза. Кинул взгляд на будильник, продолжая неподвижно лежать.

«Сегодня я проснулся раньше будильника, это хорошо», – подумал он. – «Всё. С сегодняшнего дня начинаю новую жизнь. Буду заниматься спортом, надо купить гири, как у того, по телевизору», – он коротко вздохнул и, пересилив слабость в теле, медленно поднялся, кряхтя и почёсываясь, проплёлся к столику и нажал кнопку будильника. Затем, вообразив себя стройным атлетом, он втянул живот, расправил плечи и сделал несколько рывков руками. Далее он намерился делать наклоны вперёд, но так как для его жирного брюшка это оказалось не очень приятно, то он моментально отрешился от своих замыслов, разумно заключив: – Ничего, Москва не сразу строилась, на сегодня достаточно и этого. А сейчас – водные процедуры. Бодрым шагом он направился в ванную комнату. «Надо облиться холодной водой», – вздрогнув всем телом, подумал он, подходя к умывальнику. Но вода из крана побежала такая холодная, что он вздрогнул ещё сильнее, замочив палец, и нервным движением открыл кран с горячей водой. Захрипев и забулькав, кран выпустил ржавую мутную струю и заглох, утробно урча недрами труб. Тогда он, обмочив концы пальцев одной руки под узкой струйкой воды, потёр ими глаза, лоб и часть лица. Потом сполоснул под той же струйкой свои пухленькие ладоши и вытерся полотенцем. «Сразу обливаться ледяной водой нельзя», – мыслил он, – «вредно! Нужно постепенно привыкать к холоду, начав с тёплой воды. А её, как назло, нет. Ничего, начну завтра», – и он, продолжая делать такие замечательные выводы, вышел из ванной.

Из кухни уже разносилось по коридору шипение кипящего масла и звучное журчание воды, которую набирали в чайник. Заслышав знакомые шаги, в кухонном проёме возникла сухонькая старушка: – Ты чегой-то в такую рань поднялся, полуношник? – спросила старушка, вытирая руки о цветастый передник поверх старого тёмного платья. – Теперь, тётка Матрёна, я всегда стану так рано подыматься, решено бесповоротно, – гордо заявил мужчина, прокашливаясь. – А ну тебя, – махнула рукой Матрёна, – который раз уж… Садись, вон, исть, спортсмен. Мужчина, сделав недовольное лицо, взошёл на кухню. «Надо свой «первый» день новой жизни сделать разгрузочным», – подумал он нерешительно. – «Все советуют так делать. Иначе…». Он взглянул на сковородку, на которой красочно желтели сочные поджаренные яйца с румяной колбасой, и зажмурился, жадно втягивая круглыми большими ноздрями маленького носа вкуснейший запах, который нёсся, вторгался через его ноздри в самую душу, вызывая обильное слюноотделение. «Разве устоишь против такого», – и, махнув рукой, он решительно и основательно уселся за стол, стал с аппетитом, за обе щеки уничтожать калорийный завтрак. Будь что будет. – Запри дверь, когда будешь уходить, – произнесла Матрёна, – а я пойду сосну еще с часик, – и она ушла в свою комнату досыпать. – Ладно, не беспокойся. Всё будет в порядке, – уверил её племянник, допивая огромную пузатую кружку чая и тут же наполняя её вторично до краев. «Надо спешить, на работу опоздаю», – думал он, намазывая добрую часть батона толстым слоем масла.

Спешил он на работу как подлинный спортсмен: суетливо и бестолково одевался, искал носки под диваном, затем ушёл бриться и, усердно надувая щеки, соскабливал с них щетину. Кропотливо причёсывался, перемещая прядки волос с одной залысины на другую и, придирчиво всматриваясь, разглядывал свою маленькую распухшую фигурку в зеркале. Высокоподнятые у переносицы края бровей и морщины над ними пытались было хмуриться, но тотчас расправлялись и приобретали начальный ангельский вид. А маленькие прозрачные, как у молодого поросёнка, глаза продолжали разглядывать обвисшие члены своего ватного тельца, облачённого в мешковатый засаленный костюм. Не раз ещё он поворачивался перед зеркалом, скрипя половицами, и пыжился, раздувая свою грудь, представляя себя стройным спортсменом, атлетом.

«Господи, и когда же он угомонится», – донеслось из тёткиной комнаты. – «На работу опоздаешь, Павлуша! Хватит красоваться, а то сглазишь себя», – хихикнула за дверью старушка и забормотала: «Ох, господи, прости мою душу грешную, за прегрешения, охо-хо».

Он настороженно и чутко прислушался к речам тётки и досадливо хмыкнул: «Не даст собраться на работу как следует», – раздражённо подумал он и обмяк, забыв о роли спортсмена. «Вчера планировал утреннюю прогулку, да разве успеешь тут», – он громко кашлянул и подхватил за дужку пузатый морщинистый портфель пенсионного возраста. «Всё, сегодня утренняя прогулка отпадает окончательно», – он заглянул в комнату, всмотрелся в будильник. – Ого! Так я могу опоздать на работу, – вскрикнул он. – «Попробуй опоздай хоть на минуту, раскричатся, склонять начнут, такой-сякой мол, задержался, прогульщик, а работать дядя за него должен», – и он, взволновавшись, устремился к двери.

В автобусе, притиснутый к окну, он всматривался в дорожные обочины, на которых был разбросан уборочными машинами первый снег вместе с серо-коричневой дорожной грязью, и всё время внутренне возмущался: «Надо же, такой беспорядок на улице, грязища, мусор.