Михаил Земсков - Когда «Мерло» теряет вкус

Вдыхая неповторимый аромат жареной картошки – аромат, лучше всего выражающий ощущение уюта – я наколол на вилку соленый огурец.

– Так уж судьба распорядилась, что семьи нет…

– Он алма-атинец?

– Сейчас – да.

– В смысле? А раньше?

– Раньше куда его только не закидывала судьба, – мама задумчиво ковыряла вилкой картошку.

– А в Алма-Ату откуда приехал?

– Из Таджикистана. Как война там началась…

– Гражданство-то у него какое? По паспорту? – я поглощал пищу все задумчивее.

– Нет у него паспорта…

– Как это? – у меня появились нехорошие предчувствия. – Потерял, что ли?

– Нет, почему «потерял»?.. С тех пор, как в тюрьме сдал, так и нету.

– В тюрьме?! – я положил вилку на край тарелки.

– Да, в Таджикистане. Он там в тюрьме сидел, пока война не началась. А как война началась, тюрьму взорвали, и из нее все разбежались. Вот и он убежал, сначала в Узбекистан, потом сюда.

– И что, до сих пор не получил никакого документа? Война же там была лет десять назад? Как он дальше без паспорта? Как вы поженитесь?

– Да зачем ему паспорт? Ему сейчас шестьдесят. Жить осталось еще лет двадцать. Что уж, не проживет без паспорта, что ли…

Действительно… Мамин ответ поставил меня в тупик.

– Ну а жениться вам как, например?

– Расписываться мы и не будем. Это ж не главное. Только обвенчаемся. Это ведь гораздо важнее.

– За что он в тюрьме сидел? – я взял вилку и вернулся к забытой за таким разговором картошке.

– Милиционера убил.

– Милиционера? – кусок картошки застрял у меня в горле, и я закашлялся.

– Да. Говорит, милиционеры на улице кого-то били, он заступился, да неудачно ударил одного, камнем.

– Мама, это любимая байка всех зеков! – Я снова отложил вилку. – А ты мне так спокойно рассказываешь?! И готова пустить его к себе под крышу! Где он сейчас-то живет?

– Нигде не живет. На работе живет, в подсобке какой-то.

– А после того как поженитесь, где будете жить?

– Здесь, конечно.

Я глубоко вдохнул воздух.

– Мама, тебе ничто не кажется странным в твоем рассказе о Евгении Ивановиче? Он, кстати, действительно Евгений Иванович? Честно говоря, он больше на узбека похож или на таджика.

– Конечно, Евгений Иванович, раз так назвался. И что тут странного? – мама невинными глазами смотрела на меня.

– Человек без паспорта, без места жительства, судимый за убийство…

– Но он же хороший человек. Ты сам сказал, что он тебе понравился… – мама продолжала ковыряться вилкой в тарелке. – Если его судьба когда-то побила, не вычеркивать же теперь человека из жизни? Наоборот, нужно руку помощи подать. А человек он прекрасный – верующий, работящий, порядочный.

– Пусть он хотя бы паспорт себе сделает… – С чего я привел этот аргумент, непонятно – словно уже согласился со всем остальным.

– Зачем?

– Чтобы хоть как-то подтвердилось, что он приличный человек.

– Вон чиновники все воруют, так у них не просто паспорта, а еще и дипломатические, так что же, они после этого приличные люди?

Убийственная логика…

– Мам, ты жутко асоциальный человек. Как тебя еще законопослушные американцы терпят?

– Они меня не терпят, они меня боятся, – рассмеялась она.

– Ничего, мам, я сам поговорю с Евгением Ивановичем и разберусь во всем.

– Конечно, поговори. Ты сам все увидишь. Давай я его завтра на ужин приглашу.

Позже вечером мы сидели перед телевизором. Мама смотрела любимый телесериал, я, вроде, тоже, хотя мои мысли находились сразу в нескольких местах. В какой-то момент (весьма драматичный для происходящего на экране действия) я встал с дивана, взял трубку радиотелефона и вышел в другую комнату. Набрал номер Лехиного телефона. «Хоть бы трубку подняла Наташа…» – тихое моление.

– Алло, привет, – веселый голос Наташи, – тебе Лешку?

– Нет, я с тобой хотел поговорить.

– Хорошо, – она чему-то рассмеялась. – Ты вовремя меня поймал. Я уже собиралась уходить.

– Я тебя отвлекаю? Давай перезвоню позже.

– Нет, ерунда. Спасибо за редкое качество души типа вежливости. Хочешь – пойдем с нами. Мы сегодня на дискотеку собрались. Но пока нас тут только три сестрицы под окном, – снова взрыв смеха, Наташиного и – в отдалении – судя по всему, ее подружек.

– Классно. Спасибо.

– Встретимся на Абая – Космонавтов в одиннадцать.

Мы шли по улице – я с Наташей впереди, а двое ее подружек, Жанна и Катя, – в нескольких шагах за нами.

– У Лешки сейчас две темы для разговора: какой у него высокий Ай Кью и как он благодаря этому скоро разбогатеет, – жаловалась Наташа.

– Этот вывод не лишен некой логики, – улыбнулся я.

– Терпеть не могу логические выводы… Они убивают жизнь.

– Громко сказано…

– Ну… Жизнь в самом широком ее смысле – все классное, живое, нестандартное.

– Опять тоскою к людям ведомый, иду в кинематографы, в трактиры, в кафе.

– Это к чему? – удивление в лучезарных голубых глазах.

Я неопределенно махнул рукой:

– Маяковский – к классному, живому, нестандартному…

– А, тогда понятно.

Мы продолжили путь в молчании.

– В последнее время меня Лешка задолбал еще на другую тему, – прервала паузу Наташа, – ревнует меня к моему парню, будто я Лешке не сестра, а жена или невеста…

– У тебя есть парень? – холодная ртуть через все мое тело…

– Его зовут Дэн. Он диджей.

Он оказался не просто ди-джеем, а тем экстравагантным прихожанином в рваных джинсах и с музыкой «Раммштайн» из наушников, которого мы с мамой видели в церкви.

– Антонина Сергеевна, это – со мной, – поцеловав Наташу в губы, он махнул в нашу сторону рукой.

– Сколько человек? – недовольно переспросила странного вида женщина лет пятидесяти в халате уборщицы, но с изысканным макияжем.

Дэн обернулся и пересчитал нас по головам:

– Четверо.

– И вот каждый так… – ища сочувствия и поддержки, женщина грустно посмотрела мне в глаза. Я быстро прошел вперед и скрылся за дверью.

– Это наш арт-директор, – бросил на ходу Дэн, – классная тетка, только занудная немного.

– Только ни в коем случае не угощай его спиртным, – шепнула мне на ухо Наташа, – а то он становится бешеным.

Я равнодушно кивнул. Хорошо. Я не буду угощать его спиртным.

– Мои сеты с двенадцати до часу и с двух до трех. Остальное время я в вашем распоряжении, – войдя в зал, прокричал Дэн и устремился к танцплощадке.

Было без пятнадцати двенадцать. Формально дискотека еще не началась, и играла нейтральная разогревающая музыка, под которую особо не потанцуешь, но Дэн и под нее весело и задорно запрыгал в невообразимом танце. К нему присоединилась Наташа и ее подруги. Я прошел к барной стойке и заказал джин-тоник.

Жизнь полна иллюзий, она состоит из них. Два-три часа назад я выстроил целый иллюзорный мир вокруг будущего наших с Наташей отношений. Я представил, что все будет очень красиво, романтично и исполнено счастья. Я представил страстный роман. Я представил нас целующимися. Я представил ее красивое молодое тело. И, конечно же, ее запах нежности… Который станет моим запахом.