Коллектив авторов - Русское слово №08/2010

За дверью раздаётся неясный шум.

РТИЩЕВ. Ослепило тебя, Аввакум, ненавистью! Друг я тебе старый, но в ноги царю брошусь, молить буду, чтобы он тебя из Москвы спрятал!

Шум за стеной становится все громче, дверь распахивается, и в комнату вбегает слуга.

СЛУГА. Протопоп! Там воевода ломится! Наших двое держат его, только не осилить им… Как медведь идёт, дюжий крепко. Спрячься, батюшка! Гневен воевода шибко!

Сцена общего изумления. Первым приходит в себя Полоцкий.

ПОЛОЦКИЙ. Ну, воевода! Ну и нюх! Прячься, протопоп! Он тебя и прибить может за тое, что на коленях перед тобой стоял!

Дверь снова распахивается.

На пороге – Пашков. Одежда на нём сбилась, глаза налились кровью.

От шума – он уже давно беспокойно ворочался на лавке – просыпается Фёдор-юродивый. Гремя цепью, мечется возле стены.

Пашков, стряхнув с руки впившегося в него слугу, вступает в комнату. Полоцкий и монашек испуганно отшатываются в сторону. Настасья Марковна бросается к Аввакуму, расставив руки, загораживает его.

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Не дам! Не пущу!

АВВАКУМ. Прочь!

Отбрасывает жену в угол.

Пашков, медленно и тяжело переступая, опустив голову, идёт на Аввакума. Все замерли. В нависшей, гнетущей тишине отчётливо слышен тихий голос Фёдора-юродивого.

ФЁДОР. Ямина слизкая, и не крыша над домом-то – небо!

Опустив голову, Пашков останавливается напротив Аввакума, долго в упор смотрит на него. Аввакум не опускает глаз. Наконец, словно бы рухнув, Пашков падает на колени.

ПАШКОВ. Не могу, отче! В монахи постриги меня, грешника!

Эти слова Пашков произносит на выдохе. Все силы ушли, чтобы произнести их. Немая сцена. Ртищев, шагнувший было к Аввакуму, чтобы помочь ему, так и замирает в этом движении, услышав просьбу Пашкова.

АВВАКУМ. Вот она – правда моя, Фёдор… (К Пашкову.) Брате мой! В огонь идти надо… Готов ли ты?

ПАШКОВ (тихо). Готов, отче…

Прикрыв лицо рукою. Фёдор Ртищев быстро выходит из комнаты. И сразу бешено начинает метаться на цепи Фёдор-юродивый. Но тут же стихает. Уже разумным, осмысленным взглядом смотрит на людей.

ФЁДОР. Б-беси испугались… (Радостно.) Вышли из меня!!! Вышли! Отче, святый!

Бросается к Аввакуму, и – чудо! – цепь сама спадает с него.

АВВАКУМ (крестится). Всесвятая Троица боже и содетелю мира! Потеряли новолюбцы существо Божие испадением от истиннаго Господа, Святага и Животварящега духа. Лучше бы им в символе веры не глоголети Господа имени, нежели истиннаго отсекатн! Дионисий не пришёл ещё в веру Христову, а с учениками своими был в солнечном граде во время распятия Господня. И видел: солнце во тьму оделось, а луна – в кровь! И сказал тогда ученикам Дионисий: «Или кончина веку придёт, или Бог – слово плотью страдает! Так вот было и в нашей России затмение, когда Никон-отступник веру казнил. Потому и излиял Бог фиал гнева и ярости своей на Русскую землю. Верный разумеет, что делается в земле нашей за нестроение церковное! Говорить о том полно: в конце света познано будет всеми – потерпим же, братия, до тех мест!

ПАШКОВ. Потерпим!

ФЁДОР. Потерпим, отче!

АВВАКУМ (поворачиваясь к жене). Марковна! Зима еретическая на дворе. Говорить мне или молчать? Связала ты с детьми меня!

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Господь помилуй, Петрович! Я и дети благословляем тебя: иди, обличай блудню еретическую! А когда разлучат, об одном прошу: в молитвах не забывай нас… Силён Христос и нас не покинет!

ПОЛОЦКИЙ (зевая, встаёт с лавки). Ну, слава богу. Наладилось, кажись, всё… Так что государю передать, протопоп?

АВВАКУМ. Передай: пускай о спасении своём передумает, а мы милостию Божей спасены есть!

МОРОЗОВА (она стоит в дверях). Верно, отче! С тобой и мы спасены будем!

ПОЛОЦКИЙ. Тебе-то легко спасаться, боярыня, стерляжьей ухой помойки поливая.

МОРОЗОВА. И от меня скажи царю: пускай пожалеет беспомощную. Пусть велит и землю снять, и борины… Пусть отпустит душу спасать…

ПОЛОЦКИЙ. Передам. Будь надёжна, боярыня, всё как есть передам.

АВВАКУМ. Золотые слова говоришь, боярыня! Ни к чему суета нам, не нужны дома здесь и имение, если на небесах для нас уже хоромы выстроены! Слушайте, братия! Жена, дочери, дети мои! Вперёд пойдём и не стратим святого отцовского благочестия!

МОРОЗОВА (падая на колени). Не стратим, отче!

ПАШКОВ. Не стратим!

ФЁДОР. Не стратим!

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА (утирая слезинку, выкатившуюся из глаз). Добре, Петрович… Ино и дальше побредём…

АВВАКУМ. Дети мои! Русь Святую уведём из поруганных храмов!

Актёры замерли.

Звучит голос за сценой:

ГОЛОС. Симеон Полоцкий. Поэт. Государственный деятель. Через три года станет наставником царских детей, в том числе и будущего царя – Петра Первого. Умрёт в Москве… (Полоцкий исчезает за кулисами.)

Афанасий Пашков. Воевода. В монашестве принял имя Сергия. Жить ему осталось меньше года. (Исчезает и Пашков.)

Фёдор. Юродивый… Будет сожжён в скиту. (Уходит Фёдор.)

Боярыня Морозова… Жить ей осталось всего пять лет. Ее заморят голодом в земляной тюрьме… (Исчезает Морозова.)

Настасья Марковна… Жена протопопа Аввакума. Замучат с детьми в Мезени… (Исчезает Настасья Марковна.)

Протопоп Аввакум. Гениальный русский писатель. Сожжён в Пустозерске…

(Опускается занавес, заслоняя от нас сцену с неподвижным Аввакумом.)