Элан Жени - ВА

– Ну… – затянулся было глубокомысленно Лаптев, и сдался, предполагая, что тошнить могло из-за повидла, которое было тут всюду. – Так основательно я, пожалуй, не знаю, чтобы определениями из книжки говорить, – «ну что ж, пусть расскажет и про себестоимость, послушаю. Какой же он зануда, все-таки. И так вывернет, и этак, чтобы виноватым выставить. А как ногами выкручивает! Вот ведь как сильно хочет денег от меня поиметь, что пока все книжки не расскажет – не уймется. И правда денег отдашь, лишь бы не выслушивать этот бред. Как бы сбежать уже отсюда».

– Вот! – многозначительно воскликнул Родькин Первый. – Это наука целая! Она в инфляции первая дудка! – тут он решил преумножить вину Лаптева фразой: «А ты хочешь, чтобы я по миру пошел!», – и предупредительно растянул губы в совестливую ухмылку. – А ты хочешь, чтобы я по миру пошел! – произнес он с легким укором. – Это все от незнания себестоимости. Ты возьми дома книжку, – по-отечески посоветовал Родькин Первый. – Почитай. На многое посмотришь другими глазами.

– Хорошо, – поторопился Лаптев убедить лектора в том, что возьмет дома книжку и прочтет. А фразу: «А ты хочешь, чтобы я по миру пошел!», – пропустил мимо ушей. – Я возьму и почитаю. – Лаптев остановил кружение, кивнул головой: – А теперь мне надо бежать.

– Куда же бежать? – схватил Родькин Первый Лаптева за локти. – А девочка?

– А что с ней? Она жива здорова, в вашей прихожей, – позволил себе съязвить Лаптев. Он вызволил локти и сделал полушаг в сторону Вали.

– Ты хочешь, чтобы я по миру пошел! – взмолился Родькин Первый, чем вызвал движение мебели в доме. Шкафы покачнулись. Стулья, обтянутые прозрачной пленкой, спрятались под стол. Стол присел в ожидании.

– Зачем же вы так! – засовестился Лаптев. – Вы уважаемый человек! – выразительно подчеркнул он, оглядываясь на шкафы. – Как можно! – а про себя Лаптев подумал, что вот это был бы номер, Родькин – и по миру. – У вас столько повидла! – тем не менее, взвесил воздух руками отставник.

– Почему же тогда у всех нормально все получается! – ядовито заметил Родькин Первый. – Каждое воскресенье жертвенники работают без всяких проблем, – попрекнул он, и недоуменно развел руками. – Почему на мне все это сломалось? – и правда, Родькин Первый ни от кого не слышал, чтобы что-то пошло не так при убийстве девочек. Все доведено до такого автоматизма, что и в голову не могло прийти, что в самый ответственный момент может появиться бомж и все нарушить.

– Да кто же знал, что этот бомж под пресс бросится, жить ему, что ли, надоело! – словно читая мысли Родькина Первого ответствовал Лаптев. Он, правда, недоумевал, откуда взялся этот бедный человек и зачем такое натворил. Прошел бы себе мимо, и ничего бы не случилось. Не нянчился бы сейчас Лаптев с этим капризным бизнесменом.

– Ну, так следите за бомжами! – справедливо негодовал Родькин Первый. Его маленький рот рисовал букву за буквой с такой аккуратностью, что Лаптев без звука разбирал слово за словом. – А как вы хотели!? Хотите деньги зарабатывать, так исполняйте свои обязанности в срок!

– Мы стараемся, – фигурно вывернул изнутри наружу ладонь Лаптев. – Но этот бомж…

Родькин Первый, как цыганка, пытливо посмотрел на развернутую ладонь Лаптева, и словно читал по руке:

– Нет, вы не стараетесь! И бомж здесь ни при чем. Вина это лично твоя! А стараться, так ты сколько хочешь старайся себе на здоровье, ничего из этого не выйдет, потому как ты безответственный человек. И не будет тебе теперь никакого счастья!

– Совсем не согласен с вами, никакой моей вины нет, – спрятал ладонь Лаптев. – Я за бомжей не отвечаю!

– А за себя отвечаешь? – подбоченился Родькин Первый, словно боевой петух.

– За себя – да, – не уступал и Лаптев.

– За свои действия отвечаешь?

– За свои действия – да! – хлопнул крыльями Лаптев.

– А чем отвечаешь? – это был коронный вопрос Родькина Первого. Лаптев знал об этом, но все равно на него нарвался. Родькин Первый словно прибил его им.

Родькин Первый трепетно относился к тому, когда партнеры по бизнесу достают из рукава джокер: «Я отвечаю». Он никогда не велся на это «убедительное» обещание.

«Чем?» – всегда останавливал оппонентов Родькин Первый. Какой ликвидностью? Головой? Голова не нужна. Честью? Бред. Словами? Смешно. Что дает основание людям бить себя в грудь? Авантюризм? Опыт? Знания? Чтобы ни было за плечами бизнесмена, как говорится, и на старуху бывает проруха. Поэтому положи денежки в залог, или имущество – вот это и есть Ответственность мужчины. Другой альтернативы нет. Разглагольствования про испорченную карму Родькина Первого давно уже не вдохновляли.

– Чем? – Лаптев медлил с ответом. – Ну, отвечаю и все, – промямлил он из западни.

– Ну и что это за отвечание такое! Ответь деньгами.

«Ну вот ведь не отстанет, пока деньги не выцыганит» – Лаптев нахмурился.

– Как деньгами?

– Деньгами. Положи вот сюда на стол деньги. Не выполнил работу – положи деньги!

– Ну, я же не виноват! Почему я деньги должен ложить?!

– Вот именно, что никто никогда не виноват, как до денег доходит. Только на словах все отвечают.

– За свои поступки я отвечаю.

– Хватит. Значит, меня интересует… когда?

– Ну, потерпите немного, мы все сделаем. Честно!

– Я не терпила! Терпеть не буду! Мне нужно, чтобы сегодня.

– Вы без ножа режете! Это невозможно! – Лаптев несогласно затряс головой, сделал неловкое движение, чтобы высвободиться из объятий Родькина Первого, в которых опять оказался, совсем незаметно.

– Что значит невозможно! Я отказываюсь это понимать! Это же просто, возьмите и убейте ее. Сейчас это сделайте.

– Да вы совсем что ли! Сами возьмите и убейте! Отпустите! Для этого есть операторы. Но у них утвержденный график. Совсем голову закружили. Нет никакой возможности взять и из-за вас нарушить весь порядок! Вы же сами прекрасно знаете, какая очередь!

– Вы знаете, что такое себестоимость? Вы знаете, сколько денег я трачу? Почему же вам непонятно, что от вас ждут профессионализма! Давайте, убейте!

– Хорошо, я попробую уговорить оператора. Остановитесь. Я не могу вальсировать без музыки.

– Да это ж просто: раз, два, три… раз, два, три…

– Я перезвоню.

– Не верю!

– Дайте мне немного времени, час-другой.

– Нет. Я не хочу терять деньги. Уж точно не по твоей милости!

– Да боже упаси! У вас и оснований никаких нет так беспокоиться за деньги! Вас же не обокрали, в конце концов!

– Неизвестно. Вот управляющий трубку не берет. А мне хотелось бы знать: где мои деньги? Вот ты можешь ответить мне на этот вопрос?! Если уж деньгами ответить не можешь, так хоть на простой вопрос ответь!

Лаптев знал, что Родькин Первый не любил, когда кто-нибудь проявлял осведомленность о его заграничных счетах, и ввернул: