Елизавета Саши - Месяц в Париже

Дело в том, что все дорожки там были посыпаны не песком и не гравием, а особенным мелким белым известняком. В дождливую погоду здесь никогда не было грязно, а в сухую и солнечную из-под ног прогуливающихся здесь людей поднималось белое облачко этой необыкновенной пыли. Она была видна везде: на ботинках и туфлях посетителей. Она повсюду висела в воздухе и иногда, казалось, что и пахнет она как-то особенно. Эдакий парижский флёр весны, солнца, цветов и радостной жизни, наполняющей тебя и все вокруг. Как это здорово: быть в Париже весной, гулять по белым дорожкам Тюильри, подставляя лицо весеннему солнышку и вдыхать аромат распустившихся цветов!

Первым пунктом культурной программы у Женьки стояло посещение её любимого музея д’ Орсэ. Конечно же, большинство людей, приехавших впервые в Париж, поставили бы на первое место посещение Лувра, что было бы вполне закономерным. Но вот Женька была здесь не в первый раз и шедеврами Лувра уже насладилась полностью и, как ей казалось, надолго. А вот посетить постоянную экспозицию её любимых импрессионистов в д’ Орсэ она смогла бы ещё много раз. Поэтому с утра, а вернее уже ближе к обеду, она подошла к музею. Погода испортилась, лил дождь и было не очень уютно стоять в очереди даже под зонтом. Но ей, можно сказать, опять повезло. Два дня назад здесь открылась новая экспозиция работ её любимого Де Га под названием «Де Га и ню». «Вот поэтому-то народ и стоит под дождём, мучается», – подумала Женька. Очередь была приличная, дождь лил, не переставая, но все стояли очень стойко, ожидая увидеть очередные шедевры мастера, которые раньше мало где выставлялись.

Промокнув почти насквозь и мужественно пройдя все преграды на входе, Женька наконец-то оказалась внутри музея. Она взяла билет и на выставку, и на остальную экспозицию. Поднялась на второй этаж, где собственно и была эта новая выставка работ Де Га, в нескольких, специально отгороженных залах. Ну и что же можно было сказать по поводу всего того, что ей пришлось пережить, выходя с этой странной, по её мнению, выставки? Раньше она всегда восхищалась красивыми работами Де Га: его «Голубыми танцовщицами», их небольшими скульптурками и, главное, его великолепной техникой рисования пастэлью и способностью передать большое количество оттенков синего и голубого цветов в этих изумительных балетных пачках его знаменитых танцовщиц на совсем небольших, но наполненных такой любовью полотнах.

Всё, что она увидела на сегодняшней выставке, полностью перевернуло её отношение и понимание творчества этого художника. Этих картин с обнажёнными телами в его изображении раньше она, конечно, не видела. Да и где бы ей это можно было увидеть, если даже во Франции это была первая в таком роде выставка Де Га, и картины на ней были собраны отовсюду.

Если сказать, что Женьке выставка не понравилась, то это как бы ничего не сказать. Ей показалось, что это какой-то ужас! И не потому, что она ханжа и не любит смотреть на себя и других в обнажённом виде, нет. Но на этих картинах были изображены обнаженные люди, чаще женщины и реже мужчины, на которых главным, по мнению художника, была отображена «некрасота» их тел. Изгибы, мускулы, отвисший живот, невероятные позы и всё, что с этим связано. Изображенные, чаще пожилые женщины, в основном, купались в ванной, тазике или готовились к купанию. Их лиц часто не было видно, наверное, это было художнику не так важно, а вот не всегда красивое тело, позы и волосы представляли для него явный интерес. Женьке почему-то показалось, что эти обнаженные люди и их замученные тела на картинах были не только некрасивые, но даже какие-то уродливые. Было понятно, конечно, что это настоящий реализм, ведь далеко не все люди и их тела идеальны, но смотреть на всё это голое, уродливое однообразие немолодых тел было как-то неприятно.

И только одна картина из всей выставленной коллекции понравилась Женьке. На холсте маслом в утренних лучах солнца была изображена лежащая под тонкой шёлковой простынёй на огромной постели молодая красивая девушка. Рядом у окна стоял такой же красивый молодой мужчина, скорее всего любовник, который смотрел в окно. На эту картину Женьке хотелось смотреть долго. Хотелось восхищаться изгибами красивого тела, лицом этой юной красавицы и тем солнечным, радостным светом, которым наполнено всё полотно. От этой картины совсем не хотелось отворачиваться, как от предыдущих, она притягивала к себе своей необыкновенной красотой.

Она вышла с выставки совсем не в приподнятом настроении, как ожидалось, а совсем наоборот. Поэтому поспешила подняться на свой любимый четвёртый этаж к другим импрессионистам, чтобы там, глядя на разноцветные кувшинки Монэ, великолепные портреты Ренуара, спокойные пейзажи Сислея и Писсаро, удивительные натюрморты Сезанна, картины Ван Гога и Гогена, хоть как-то поправить своё испорченное настроение. Вобрать в себя ту Францию и Париж, который она любила на картинах этих замечательных художников.

На выходе она, как всегда, посидела в своём любимом кафе под знаменитыми часами д’ Орсэ, купила на память буклет с так непонравившейся ей выставки (чтобы было) и только потом вспомнила, что обещала Филиппу быть ровно в пять часов в Тюильри. «Значит не судьба», – подумала Женька, имея в виду свою забывчивость. Ведь вот как бывает в жизни: строишь планы, мечтаешь, и потом они вот-вот уже начинают сбываться и тут раз, твоя же память тебя подводит.

И как бы оправдывая себя по этому поводу, она подумала, что, наверное, не зря всё именно так произошло. И этот Филипп казался ей теперь не таким уж приятным, точно увиденные новые картины Де Га. Нет, это не тот мужчина из моих снов в длинном светлом плаще с сединой в волосах. Этот был мужчина гораздо ниже и старше, с каким-то красноватым лицом и небольшим брюшком. В общем, не её герой. И она решила, что все, что не делается, – к лучшему. Уж лучше быть одной, чем с кем попало. Так подумала Женька и радостно зашагала восвояси, в свою маленькую студию, которая здесь, совсем неподалёку, ждала её, и, как гостеприимная хозяйка, готова была отплатить ей за дождь и потраченное не совсем так, как она хотела, время: своим светом, теплом и уютом.

Женька проснулась сегодня совершенно счастливая! Раздвинула шторы, и солнце радостно брызнуло в её окна, приветствуя с праздником, – днём её рождения. «Да, я ещё совсем ничего, – сказала она, посмотрев на себя в зеркало. – Думаю, что больше 45 мне не дадут за мой внешний вид! А вот внутренний? Сегодня она и внутри ощущала себя на 35–40 лет, в которых ей было очень комфортно и хотелось оставаться надолго. Ведь так много можно ещё впереди сделать, увидеть и переосмыслить. И она сказала сама себе: «Ну, ладно, раз я всё-таки в Париже и у меня настоящий день рождения, то и за цветами нужно идти самой, потому что я их очень люблю». Вообще это за ней водилось. Хотя муж довольно часто баловал её цветами и по поводу и без. Женька с самого детства обожала цветы. И когда у неё была такая возможность, всегда старалась купить для себя такой букет, какой бы хотелось ей.