Михаил Полежаев - Пациент №6

Амальгама покорно взяла в руки бутылку коньяка, посмотрела на урну, в которой четыре таких же уже ждали своего сборщика стеклотары, и коричневая жидкость полилась в двухсотграммовый хрустящий стаканчик.

– Я слышала про парней, – осторожно начала она, – мне очень жаль, что у вас так все получилось.

– Та слышать ничего не хочу про них! – резко говорил Михаил и тут же, неожиданно, стал спокойней, – я в город переезжаю, навсегда, там теперь жить буду. К вам буду иногда приезжать, у меня же есть еще здесь друзья? Вот ты, например. Ты же друг мне? – он улыбнулся и сплюнул пенистой кровью, из-за разбитой губы на тротуарную плитку под ногами. Амальгама положила голову ему на плече, Михаил посмотрел куда-то далеко-далеко вперед и крепко обнял девушку.

– Я ему звонила почти каждый день, – продолжала рассказывать Амальгама, – и не всегда даже могла узнать его. В некоторые моменты он совсем не реагировал на свое имя, а представлялся, как… как Дипалом и говорил при этом: «Детка, ты видимо ошиблась, это же я – Ди». В другой раз, он смеялся и не понимал, про какого Дипалома я говорю и почему я его называю таким странным именем.

– Да-да, я слышал записи разговоров, – профессор взглянул на наушники, – очень интересный случай! Вот, посмотрите, – он протянул лист бумаги, на котором было написано «Deep`a Lom», – я думаю, что именно так видит свое второе имя наш пациент.

Амальгаму немного смутило это его «пациент», но она не подала виду и задумчиво уставилась в странное сочетание латинских букв, ассоциативно напомнивших ей слова «глубоко» и «ломать». Профессор продолжил, дав девушке полминуты на размышления:

– Вы сделали, как я просил?

– Все сделала. Объявление повесила буквально час назад, – и Амальгама достала свой второй телефон, как бы показав свою полную готовность. Телефон тут же начал вибрировать, уведомляя о входящем звонке. – Это он! – все-таки испугавшись, говорила девушка, – Это его номер!

– Быстрее же берите трубку! – грозно командовал Павел Антонович.

Амальгама нажала зеленую кнопку и поднесла телефон к уху:

– Добрый день, стоматологическая клиника имени Гритмана слушает, – мгновенно нашлась девушка.

– Добрый, – ответил знакомый голос на том конце, и у Амальгамы сильно забилось сердце, – Мне бы зубы проверить, – не успел закончить Голос.

– Сегодня действует особенное предложение – чистка и консультация бесплатно! Когда вам удобно? – Амальгама вспоминала ранее заготовленный текст, пытаясь говорить быстро и четко, как делают обычно девушки, в чьи обязанности входит только принимать звонки и вести журнал событий и посещений.

Сказав Михаилу адрес и назначив время, она положила трубку и посмотрела на довольное, немного некрасивое лицо своего бывшего преподавателя.

– Сегодня в пятнадцать ноль-ноль он будет на месте, – спокойно сказала она.

Профессор брал в аренду небольшое помещение в несколько комнат в цокольном этаже стоявшей неподалеку многоэтажки, в котором оборудовал лабораторию для своей экспериментальной деятельности. Наскоро сделал табличку на картоне с изображением зуба в медицинской шапочке, подписал ее «Ваша любимая стоматология» и красным цветом изобразил жирную стрелку, указывающую на дверь под ней. Обычно такие помещения снимают для всякого рода мастерских и небольших хозяйственных предприятий. В соседнем «цоколе», например, находился салон красоты, парикмахерская, небольшой продовольственный магазинчик и студия звукозаписи, называвшаяся то ли Free Wind Studio, то ли Aquize Beatz Production. Там собирались разные люди в ожидании своей очереди. Были и молодые рэп-исполнители в красивых штанах и с короткими стрижками, и ансамбли в возрасте с солидными солистами с усами, и обыкновенные гении сальных мотивов, желающие побыстрей уже записать свой шедевр и показать друзьям. Этот же подъезд пустовал и кроме лаборатории, а теперь уже лжестоматологии, там ничего не было.

– Значит, через два часа он уже постучит в наши двери! Пойдемте, вам надо переодеться, – профессор встал со стула и спешно стал собираться.

Михаил снова пил чай на балконе и курил только что купленные сигареты. «Столько всего надо сделать. Столько всего, о чем не надо думать». – Размышлял он и в его голове хаотично забегали мысли. Он говорил вслух, как будто обращаюсь к невидимому собеседнику:

– Скажите, вот Вы задумываетесь, когда Вам надо почесать нос? Поправить очки? Взглянуть куда-нибудь? Взять в руки карандаш? Да просто сесть поудобней!? Я – очень сильно. Для меня целое дело совершить элементарное действие, у людей которое находится на уровне рефлексов! Вот смотрите, утром в свой выходной день, после чистки зубов мне надо: выпить чая, позавтракать, покурить и, простите, сходить в туалет. Все это не так сложно, правда? Я даже скажу, большинство людей делает все это, находясь еще по сути спящими. Я же думаю: надо поесть, так как курить натощак не очень приятно, при этом чай тоже лучше пить после еды, но, я извиняюсь, хочется в туалет, и чем дольше я решаю, тем сильнее. Идти в туалет, не попив чая как-то глупо, тем более сначала не покурив. Но, ни выпить чая, ни покурить я не могу пока не поем, а это займет какое-то время, а его, как понимаете у меня не так-то много. В итоге, я сижу на толчке, уминая бутерброд, при этом жирно затягиваясь, вдруг срываюсь на пронзительный крик свистящего чайника… И что мы получаем в итоге? Вы понимаете, что получается в итоге? Никакого удовлетворения от проделанных действий, более того, я зол, безумно зол, что, встав с кровати, чистил зубы, хотя мог выпить стакан кефира, съесть этот чертов бутер и, выпивая чай покурить, а потом уже сходить в туалет и только после этого, оказавшись в ванной, чтобы помыть руки, почистить хреновы зубы! Вы понимаете меня? Ты понимаешь меня!? – Михаил, не заметив того, уже кричал во все горло и, осознав невозможность решить проблему, заплакал. Подошел к зеркалу. Сверху вниз, справа налево вытер рукой лицо и изменился.

– Дурной что ли? – говорило отражении. – Чего орешь-то?

– Расстроен я! Сил нет никаких. Сложно все так, даже такие мелочи могут сбить меня с толку. Я так раним, – Михаил пытался говорить тише.

– Не унывай, друг мой, – успокаивало его отражение, – все ведь хорошо! Сегодня поедешь к друзьям своим, выпьешь, повеселишься, как обычно. Ты ведь любишь это? Конечно, любишь! Выпить водки, закусить краковской колбасой! Песни орать посреди ночи в этой грязной деревне со своими недалекими друзьями, это же здорово!

– Не смей так говорить! Я люблю их! Они мне очень дороги и мне плевать, что ты там думаешь!

– Я тоже их люблю – они такие милые, – не скрывая сарказма, говорило отражение.

– Это из-за тебя у меня ничего не получается! Из-за твоих выходок меня считают двуличным!