Виталий Иконников - Рисовать для тебя горизонты…

«Кто знает, что за темы родятся в беседе с душевнобольным…или больной?» – с азартом размышлял Макс. – «Да, это должна быть женщина или девушка, тогда всё будет ещё интересней. Главное – войти к ней в доверие, расположить к себе…» – он призадумался. – «Интересно, как войти в доверие к сумасшедшему, а, тем более, женщине?… Для начала, надо дать понять («Легко сказать «дать понять» в этом случае…» – пронеслась параллельная мысль.), что я никак не связан с врачами» – взгляд метнулся в сторону Лены. – «Хотя, кто знает, как они воспринимают окружающий мир и медперсонал в частности. Но, в любом случае, рисковать не стоит. Так, что ещё?… А как вообще начать разговор?…» – Макс почувствовал, что за вопросом стоит пустота или, вернее, полная неизвестность. – «Вот это уже дилемма… Что сказать или что спросить у того…? В принципе, с этим мне Лена должна помочь.» – вдруг, он понял что наткнулся на ещё одну трудность. – «Лена… Тут, похоже, всё ещё сложнее. Любимая, помоги мне, пожалуйста, войти в доверие к кому-нибудь из пациенток вашего «дурдома», покопаться в её больной душе и использовать полученные знания для своих работ…» – попытался прокрутить возможное начало разговора Макс. – «Да-а-а… А ведь это, на самом деле, так и будет выглядеть. Может, и вправду, это у меня уже с головой не в порядке?… Хотя, чё я сам себя путаю, – всё очень неплохо должно получиться…»

– О чём думаешь? – спросила Лена и провела рукой по его волосам.

– Что? – от неожиданности произнёс Макс, мыслями возвращаясь в реальность. – Ты не спишь? – в голову мгновенно вкрались сомнения: а не вслух ли он обо всём рассуждал? – О чём думаю? Да так, появились кое-какие идеи. Если хочешь, завтра можем о них поговорить.

– Хорошо, милый. Спокойной ночи. – слегка зевнув, пробормотала Лена и подтянула одеяло повыше. – Долго не засиживайся. И выключи телевизор, раз ты всё равно его не смотришь.

Лена стояла у окна и пыталась проникнуться спокойствием дождя, чтобы сдерживать своё бурное недовольство в себе. В её светло-голубых глазах читалось дикое возмущение от идеи Макса, которую он, будто бы невзначай, выложил после их совместного завтрака. Ей не нравилось всё: и то, что Макс хочет использовать в своих целях её служебное положение, и тот налёт цинизма, с которым он пытался донести свою идею, и сама атмосфера предстоящего разговора с работниками больницы. На языке вертелось слово «абсурд», но Лена поймала себя на мысли (постукивая в это время пальцем по передним зубам), что всё-таки готова попробовать всё устроить. От переполнявших её эмоций она уже и не слышала, что именно продолжал говорить ей Макс. А тот, прохаживаясь из стороны в сторону и не имея возможности видеть выражение лица Лены, продолжал разжёвывать свою мысль, немного удивляясь, почему его девушка, не менее эмоциональная, чем он сам, так спокойно всё это воспринимает.

– И, знаешь, – подытожил Макс, как бы утвердив всё ранее сказанное. – Желательно, чтобы это была женщина – если уж и лезть в омут, то в самый неизведанный.

– В омут?… – наконец, произнесла Лена. – В омут ты вынуждаешь лезть меня! Думаешь, так просто прийти и сказать: мой будущий муж хочет поэкспериментировать с одной из пациенток, не волнуйтесь, если что, всю ответственность я беру на себя?! Я не сотрудник больницы и, кроме Виктора и Айрата, там практически ни с кем не общаюсь. А Виктор, услышав всё это, решит, что у меня тоже с головой проблемы!

Лена поднесла руки к вискам и прищурила глаза. Макс сразу понял, что от нервного перенапряжения ей стало нехорошо. Он тут же подскочил к ней, обнял и, нежно поцеловав, посадил в кресло.

– Прости, что заставляю тебя столько переживать. Я понимаю, что, на первый взгляд, идея звучит абсурдно (а ведь Лене пару минут назад приходило на ум то же слово). Но, если вникнуть, всё это – не такой уж и бред. – Макс постарался произнести это как можно мягче.

Он прижался щекой к её животу и на мгновение замер, вдруг, ощутив, что их ещё не родившийся малыш уже по-настоящему ему дорог. На губах появилась еле заметная улыбка. Даже сквозь головокружение Лена почувствовала умиление от этой картины, пытаясь в глубине души подавить мысль о том, что Макс это делает только ради того, чтобы постараться её уговорить.

– Так и быть. – немного придя в себя, продолжила она. – Я сегодня позвоню Виктору и уж как-нибудь попробую объяснить ему всю эту ситуацию.

– А Виктор – это…?

– Да-да, это мой любовник, с которым ты вчера меня видел.

Макс широко улыбнулся, понимая, что Лена, в первую очередь, пошутила для самой себя. Ему вовсе не хотелось доставлять ей неудобства, но иначе сделать было никак. Он сжал зубами губы и замолчал, уставившись взглядом в ножку шкафа. Не то, чтобы это было наиграно, просто Макс попытался «разделить» с Леной её волнение, правда, это ему не особо удалось.

– Ладно, – вздохнула она. – Поступим даже так: днём я постараюсь по телефону с Виктором договориться, а вечером мы с тобой вместе съездим в больницу. Пообщаешься с ним и с Айратом лично, заодно он тебе объяснит: что, когда и как? Айрат работает санитаром и тоже может кое в чём помочь… – она на мгновение замолчала. – Я так рассуждаю, как будто всё уже заранее решено. Сама себе удивляюсь.

Теперь уже замолчали они оба. Казалось, из разговора был выжат максимум. Лена с большим нежеланием (наверное, впервые в жизни) начала собираться на работу, а Макс, который так рано встал только ради того, чтоб не тянуть с воплощением идеи, лёг обратно в постель. В голове собирались десятки картин, но не хватало какой-то детали.

– Кстати, а с каким, примерно, диагнозом должна быть больная? – напоследок спросил он.

– Кто-то с шизофазией – симптомом монолога. – наскоро пояснила Лена, не желая сейчас всё это продолжать. – В общем, поговоришь с Виктором, а там будет видно.

Макс ехал в редакцию сдать «Обнажение», которое только что наскоро дописал. Как ни странно, но получилось довольно сильно, и теперь он пытался представить, как воспримет его новую идею Стоев. Макс понимал, что сдаёт работы не так уж часто, и ему платят, в основном, за оригинальность. На это он рассчитывал, тем более что Анатольич оценил его прошлые два эссе.

А дождь продолжал лить. Капли бились в лобовое стекло и, не успев пробежать желаемую дистанцию, тут же сметались «дворниками». Сейчас ничто не должно мешать смотреть вперёд, даже капризы природы.

В редакции оказалось на удивление тихо и спокойно. Народ не галдел, не шастал туда-сюда, да и клавиатурные «трели» будто убавили голос. Возможно, на всех так подействовала погода, или просто Максу удалось застать здесь момент затишья. Ни Дениса, ни Марины он не увидел, вероятно, Анатольич их куда-то отправил. За его бывшим рабочим местом, которое освободилось от совсем недавно располагавшейся на нём «свалки», сидела молоденькая светловолосая девушка лет двадцати и что-то торопливо писала.