Валерий Мит - Варианты

– Володя, остановись немедленно, – снова услышал я.

Я этого не хотел и прибавил ещё. Впереди по ходу моего движения образовался холм, дорога пошла вверх. Я стремительно влетел на его вершину. Под колёсами велосипеда гравийная дорожка сменилась асфальтовым покрытием.

«Тот же самый холм», – думал я. Каким-то странным образом я очутился на трассе своей предыдущей гонки.

– Володя… я… я… я… – свистел ветер у меня в ушах.

– Да отвяжись ты, – крикнул я, устремляясь вниз, по противоположному склону холма, ускоряясь ещё.

Ещё один поворот. Впереди я увидел портал финиша, только теперь там никто меня не ждал. За аркой портала было что-то невероятное – тоннель, пронизанный хрустальным светом; я чувствовал, что мне нужно было именно туда.

Внезапно с неба, пытаясь меня остановить, хлынула вода, мгновенно вымочив мою одежду до нитки. Падая на раскалённый асфальт, она превращалась в пар. Я оказался застигнут врасплох этим неожиданным превращением и невольно закрыл глаза. Когда я их снова открыл, то увидел рядом с собой неподвижно застывшего тренера с пустым ведром, окутанного клубами пара. Понял, что нахожусь в спортивном зале, сижу на своём велосипеде, а он, в свою очередь, стоит на станке. Пахло горелой резиной. Я посмотрел вниз и увидел вместо привычных стальных роликов серого цвета – красные, пышущие жаром раскалённые цилиндры, на которых, вращаясь с огромной скоростью, стояли колёса моего велосипеда.

«Я же так покрышки испорчу, – подумал я, – нужно немедленно остановиться».

Но чуть раньше, чем я успел это сделать, один из роликов станка – под моим задним колесом – слетел с разрушившегося крепления. Колесо съехало на пол, покрышка взорвалась, обод колеса забуксовал по паркету, снимая с него стружку. В следующую секунду велосипед швырнуло вперёд, и я пронесся на нём метров тридцать до спортивной скамьи, стоящей в дальнем конце зала, и на огромной скорости врезался в неё передним колесом. Вылетев из седла, я продолжил своё движение. Пролетев несколько метров, я оказался буквально припечатан к стене. Удар оказался достаточно сильный – я сполз на пол и потерял сознание.

Тренер был прав – я так и не научился контролировать свои силы.

Очнувшись, я обнаружил себя в больничной палате. Болело всё. Я попробовал пошевелиться, и у меня это получилось – боль несколько усилилась, но не была острой. «Значит, переломов нет», – подумал я.

– Пришёл в себя, Володя? – услышал я голос своего тренера.

Я с трудом повернул голову влево и увидел его, сидящего на стуле рядом с моей кроватью и внимательно разглядывающего меня.

– Я позвонил тебе домой, разговаривал с твоей мамой, – продолжил он. – Постарался успокоить её, как мог, она скоро приедет. Волноваться и в самом деле нечего. Доктор сказал, что переломов нет, только ушибы, он считает, что, возможно, нет и сотрясения мозга, но это покажет томография, её результаты мы тоже скоро узнаем. Я думаю, что доктор прав, во время тренировок такое бывает – спортсмен, не рассчитав свои силы, от предельных нагрузок теряет сознание. Защитная особенность организма: чтобы спасти себя, он просто отключается. Так было и у тебя, – добавил он. – После тренировки пересел на станок и дал предельные нагрузки. Организм вырубил сознание, ты съехал с роликов станка и практически без сознания проехал через весь зал, врезался в скамейку, вылетел из седла, пролетел несколько метров до стены зала и там закончил своё движение.

Я с удивлением смотрел на него и никак не мог понять. Он действительно видел только то, что рассказывает, или просто специально недоговаривает, определяя, что помню я.

– Вижу, требуются пояснения, – сказал Иван Трофимович, вглядываясь мне в глаза. – Твоя память, судя по всему, не пострадала. То, что я минуту назад рассказал тебе, – укороченная версия случившегося, довольно правдоподобная версия, в которую я сам с удовольствием бы поверил, если бы не видел всего остального. Пусть она такой и останется, иначе очень сложно будет объяснить, что случилось, людям, которых там не было. Очень сложно найти этому объяснение.

– А как же сломанный станок, разбитый велосипед и…

– Убрал все улики этого происшествия до приезда «скорой помощи», – перебил он меня. – На базе, кроме нас с тобой, в это время никого не было, так что других очевидцев нет. Сломанный станок спрятал пока в кладовой и на его место поставил другой. Твой велосипед заменил резервным – незачем кому-то видеть рваные покрышки. Теперь, Володя, всё вписывается в схему, которую я тебе обрисовал. Давай будем её и придерживаться, незачем будоражить других людей. Скорее всего, нам никто не поверит, а если поверят, то мы просто увязнем в объяснениях. Давай лучше, когда придёшь немного в себя, выпишешься из больницы, разберёмся с этой ситуацией без свидетелей.

– Хорошо, Иван Трофимович, – ответил я.

Позже пришла моя мама, плакала, сидя у моей кровати. Мы с тренером наперебой пытались её утешить. Несколько позже пришёл доктор и успокоил нас всех. Сотрясение мозга не подтвердилось, никаких повреждений, кроме ушибов, у меня не обнаружилось.

Доктор прописал мне покой, раньше чем через три дня выписаться из больницы не разрешил и на месяц отстранил от занятий спортом.

Три дня в больнице пролетели быстро – моя тренировка на станке отняла у меня слишком много сил, и эти три дня я в основном спал.

Через три дня меня выписали, но сказать, что я здоров, я бы не смог. Ушибы доставляли при движении массу проблем: рёбра, правая рука и нога, голова – всё, чем я ударился, болело, и я старался двигаться как можно меньше. Дом – школа – дом, вот и весь мой маршрут, на большее меня бы и не хватило. Но всё проходит: неделя мучений, ещё дней пять значительных неудобств – к концу второй недели боли почти перестали меня беспокоить.

Я почувствовал, что пора навестить своего тренера.

Выбрав день, я приехал на базу за два часа до начала тренировки в надежде застать Ивана Трофимовича и поговорить с ним без свидетелей.

Он оказался там.

– Видишь, Володя, как бывает, – сказал он. – Целая цепь неприятностей. Напарник ушёл. Травма, слава богу, ничего серьёзного, но это задержало тебя на месяц, а за это время сезон скорее всего закончится. Ещё две недели тебе нельзя тренироваться, а сколько нам осталось выездов на шоссе? Сказать трудно – по ночам уже подмораживает. Максимум эти две недели и остались и, возможно, одна-единственная гонка на закрытие сезона, да и то если погода позволит. – Не повезло.

– Я, Иван Трофимович, пришёл поговорить не об этом, – сказал я.

– Знаю, Володя, что не об этом, – грустно ответил он. – Это я так, размышляю вслух о превратностях судьбы и стечении роковых обстоятельств, ведущих нас к принятию решений. К сожалению, они не всегда оказываются приятными, не всегда однозначны. Но как бы то ни было, в серьёзных вопросах решать нужно всё самому, по возможности не откладывая, в противном случае может оказаться слишком поздно.