Вениамин Бычковский - Следы по кругу

В первый же день моего пребывания в зоне я еще днем, до сумерек, нагляделся разных чудес, поэтому, казалось, ко всему привык и уже вряд ли испугаюсь новых явлений. Но когда в полночь надо мной завис светящийся объект размером с футбольный мяч, я испугался не на шутку. К тому же появилась сильная подавленность и тяжесть в голове. Объект висел примерно на высоте 10 метров, и все представление продолжалось минут 10–15. Мне хватило времени даже сфотографировать этот шар. Затем он медленно поднялся и уплыл за лес. Вскоре меня потянуло в сон, и я скрылся на ночь в теплом спальнике. И хотя был уже в каком-то дремотном состоянии, ощутил, как мое тело наливается свинцом и я не могу сделать ни одного движения, а на мою грудь, на лицо наваливается невидимая тяжесть и скоро не позволит мне даже дышать. И после короткой борьбы за хотя бы еще один вздох я понял, что это и есть конец. В накрывшей меня темноте вмиг пронеслась вся моя жизнь, потом яркий свет – и ад мой кончился. Я был свободен! Так я умер.

Забегая вперед, скажу, что подобную «смерть» мне пришлось пережить еще три раза. Точно неведомая сила таким образом учила меня жизни. И здесь я не ошибаюсь в словах: не смерти, а именно жизни. Правда, эта «учеба» стоила больших страданий, и всякий раз, когда приближался урок «смерти», я умирал с покорностью и послушанием. Понимая, что только на этом уроке мое сознание постигает самое важное и необходимое для дальнейшей жизни. Действительная смерть покуда отступала. Что-то не позволяло мне обрести свободу в полной мере, и чья-то сила возвращала меня снова к жизни, чтоб начинать все сначала, с учетом полученных знаний. И первое правило в этой учебе – только смертью осмысливается человеческая жизнь. Отсюда укрепилось в моем сознании решение не отделять жизнь от смерти, не исключать смерть как нечто инородное. Я стал еще с большим усердием изучать эту невидимую и не освещенную нами сторону жизни и постепенно приближался к новому осмыслению нашего бытия. Скоро понял, что именно смерть является самым верным ориентиром и направлением в вечном движении человеческой жизни во Вселенной. Смерть – только порог истинной жизни, нет ни этого, ни того света, есть лишь огромное единство! И наше бытие мы невольно разделяем как с ушедшими из жизни, так и с теми, кто в жизнь еще не вступил. И в этом самом «бытие» пребывают все без исключения, не говорю – «одновременно», ибо как раз отсутствие времени и обуславливает то, что все пребывают в вечности.

Но вернусь к первой своей «смерти» в М-ской зоне, которая закончилась, к счастью, утренним пробуждением без каких-либо следов насилия, более того, сердце было наполнено неземной радостью. Словно ничего ужасного и тревожного накануне не было. В тот момент во мне жила только радость, от которой я даже забыл на время, где нахожусь. Но увидев в пространстве россыпи и гирлянды мелких «шариков», тут же вспомнил многое, в том числе и последнюю ночь. Теперь же это совсем не беспокоило, ведь мое тело ни снаружи, ни изнутри не испытывало каких-либо неудобств: покалывание, тяжесть, страх – все ушло. А то, что мельтешило перед глазами, не отражалось на моем самочувствии, напротив, даже забавляло. Тогда же я сделал первые снимки того, что вижу по сей день и, конечно, продолжаю фотографировать.

За семь дней моего пребывания в зоне было много чудес, и большая часть из них уже не раз описывалась в печати, так что нет смысла повторяться. Расскажу о других «чудесах» – аномалиях в моем сознании.

Первое время моя жизнь в городе шла спокойно. Покалывание прошло, ночные кошмары прекратились, и к походам в М-ский треугольник я скоро относился как к обычным путешествиям, не более. Правда, на память о них осталась способность видеть «шарики». Но вскоре что-то стало твориться с моим настроением, оно менялось мгновенно. Казалось, оно черпало тоску из «пустого» пространства и заполняло мое сердце тоской доверху. Вид незнакомого прохожего мог стать причиной того, что мое сердце начинало разрываться от боли и тоски за этого человека. Повсюду я невольно видел только несчастные судьбы. В такие моменты меня будто выталкивало из меня самого и вталкивало в их жизнь, протаскивало сквозь их жизнь, сквозь все их тяготы и выбрасывало на улицу, на тротуар, под ноги прохожим. Теперь я боялся не ночей, а светлых дней и людей, казалось, что я безнадежно обречен стать одним из них помимо моей воли. Любой резкий разговор, а тем более плач потрясали меня до глубины души, от крика во мне что-то падало и разбивалось и заполняло мою душу осколками, которые беспрестанно кололи и резали. Эти чувства, эта душевная боль терзали меня каждый день, вызывали сотни других переживаний, и все это восставало против меня и моей жизни, и я уже не мог из этого вырваться. Целыми неделями я думал о тех, кто успел умереть раньше, и завидовал им. Во мне подымались тревога и чувство безысходности. Черные дни в настроении возникали сами собой и тянулись все дольше. Скоро стали хватать за горло острые приступы необъяснимой и беспредметной тоски.

Я пытался приурочить это тяжелое самочувствие к различным внешним обстоятельствам, но сам же чувствовал, что дело не в них. И тем крепче я цеплялся за работу в туризме, путешествия, тогда – единственное надежное «пристанище». Но в один день этого «пристанища» не стало. Случилось это на берегу Черного моря. Я сидел на пляже и, всматриваясь в волны, пытался настроиться на плаванье под парусом, однако настроение расплывалось внутри меня, словно песочный городок после набежавшей волны. Как вдруг белый парус вдалеке показался мне наконечником стрелы, пронзившей насквозь морскую пучину. Но прежде каким-то образом пронзил насквозь меня, мою жизнь, мое сознание. И от этой раны внутри меня стала растекаться новая, горячая кровь, которая выжигала все изнутри и взамен вливала невообразимую твердость и силу.

Что случилось тогда со мной, я не отвечу и сейчас, только в тот момент я шагнул к морю совсем другим человеком. От меня прежнего осталась всего лишь плоть, которая еле-еле вмещала обновившееся нутро. В какие-то секунды было обесценено все, чем я жил. Как будто я умер и заново родился одновременно, даже сердце мое не успело остановиться, а тут же стало разгонять по всем сосудам новую жизнь, данную неведомой и невидимой силой из пространства. Пусть оставался прежний земной облик, но отныне в нем жила новая воля, враз изменившая весь смысл жизни.

С того самого дня началось отрицание всех устремлений прошлой жизни. Не скажу, что это происходило без боли, но новые страдания вызывали необъяснимую свободу. Такую свободу, которая исключила все удобные, привычные и желанные атрибуты бытия. Но иного пути для меня уже не существовало. Я пожертвовал всем: семьей, уютной городской квартирой, интересной работой. Произошел некий разлом, разрыв биографии, другими словами, внутренний обвал, факт внезапности которого удивлял не только знавших меня людей, а в первую очередь – меня самого. Переживая неожиданность и катастрофичность всего происшедшего, я не ощущал смертельную болезнь или тоску, а скорее наоборот – жгучую радость и рождение.