Антон Нургалеев - Кофе без сахара

Люблю утренние часы. Чем раньше, тем лучше. Тем больше микрокайфов. Хлопья снежных чипсов как замена завтраку. Освещены одним из десяти придорожных фонарей. Остальные девять в последний раз горели в прошлом веке. Я даже помню когда. Я тогда учил буквы. Хлопья снега. Желтый свет. Как искорки тепла в этот нулевой ноябрь. Нулевой от слова ноль градусов. Ну вы же понимаете.

Спасибо Майя. Смещение климата. Европа завалена снегом и минусами. Мы в ноябре в плюсе. Мы вообще в плюсе, по сравнению с Европой. Нет. Больше. Со всем миром. Когда упадет астероид, знаете, что произойдет с каждым жителем России? Он встанет, умоется, выпьет чай с сахаром, оденется и пойдет на работу. Через пару дней случайно на остановке трамвая услышит новость о падении космического мусора на Вашингтон. Матернется, мол, так и надо этим янки. Раскурит сигаретку, и уже через пару минут, табачное изделие полностью вычеркнет из его оперативной памяти только что услышанную новость. Россия победит, потому что мы умеем забывать о плохом после первой затяжки дешевых сигарет. А дешевых сигарет у нас миллион и маленькая тележка. Бойся нас, Америка.

Звук колокольчика. Смс. Лента новостей от списка контактов в моем телефоне. Предполагаю, что жена. Да. Она. Читаю, едь осторожно. Волнуется. Слегка кольнуло в груди. Отвлекаюсь от дороги, несмотря на просьбу быть осторожным. Пишу ответ. Заканчиваю, люблю тебя. Жду ответного колокольчика. Приходит. Микрокайф. Сколько уже их было за утро. Из них складывается счастье. Или его осознание.

Вдумайтесь, если каждый час ловить по одному микрокайфу, их будет 24 штуки в сутки. А это уже что-то. Разве не так?

Плюньте мне под ноги те, кто против. Хотя стойте. Некрасиво добивать умирающие белые хлопья под ногами. Природные мюсли, скрашенные нашими следами. Причем не обязательно следами от подошв.

Окурки, словно бумажные гильзы на полигоне. Весь мой город такой полигон. Вся страна. Вклад в палитру над головой. Может уже не надо?

Крик в пустоту. Кому это интересно? Видел тут рекламу сигарет. Нажимаешь на фильтр, меняется вкус. Как фруктовая жевачка арбуз-мята. Что дальше? Сигареты от кашля? Сигареты от свежего воздуха? А где он? Вы его видели? Свежий воздух. Риторическое понятие. Мы его теряем! Мы его теряем! Разряд!

Свежий воздух в консервированных банках по талонам. Давно забытое понятие дефицит. Образ мамы, стоящей в очереди с братом на руках, пытающейся справиться со мной, капризничающим от усталости, и наседающими голодными жителями моего города.

Я люблю свою маму. Принимаю решение сказать ей об этом прямо сейчас. Беру телефон, чтоб отправить смс. Несколько слов. Мамочка, я тебя люблю.

Красный свет светофора впереди заставляет резко остановиться. Вижу, как жена говорит, что просила быть осторожнее. Останавливаюсь. Жду. Зеленый. Еду.

Смотрю на часы. Можно не торопиться. Выехал пораньше. Специально перевожу все часы на 5 минут вперед. Чтоб был запас. Ненавижу опаздывать. И очень не люблю, когда опаздывают. Почему ты опоздал? Я вышел позже. БСК. Бред сивой кобылы. Так говорил один препод на факультете философских наук. Нет, я не учился на философа. Всего лишь историк. Историк-социолог. Но про БСК помню. Это препод, приходил на пару с одним из двух своих друзей. Один – это зеленая лягушка. Мягкая. Не биологическая. Второй – это нэцкэ Будды.

Заходил в аудиторию и говорил, здороваемся. Здороваемся не со мной. А с одним из друзей. Обоих сразу мы не видели никогда. Возможно, эти версии конфликтуют друг с другом. Возможно для других курсов у него другие образы. Каждое утро сложный вопрос. С кем мне пойти сегодня. Будда смотрит укорительно. Словно осуждает за то, что уже два дня лягушке уделяется больше времени…

Помню, кто-то рассказывал, что этот наш преподаватель в день города разгуливал по парку в одном неглиже. Не удивился бы, если бы из одежды на нем был только этот лягуш. La grenouille, как сказал бы французский повар, отрубая маленьким кухонным топориком ей лапки. Или что там они им отрубают?

Колокольчик. Жена спрашивает, поужинаем ли мы у ее мамы. Ее мама живет на самом конце города. И ехать, тем более после 100 км пути на работу и обратно, совсем не хочется. Включаю в себе правильность. Жена просит, значит нужно. Хотя, признаюсь, я с удовольствием провожу время с ее родителями. Обычно, это означает, что мы с женой рассказываем истории про нас и нашу буржуазную кошку, и мы все смеемся. Иногда, до слез. И все это, совсем без алкоголя. Ужин. Кофе. Смех. Все «норм».

Вспоминаю про свой стаканчик. Делаю глоток. Теплый. Без сахара. Что это??? Беру телефон. Пишу ответ. Конечно, дорогая. Улыбаюсь слову дорогая. Вижу, как она там делает тоже самое. Микрокайф.

Трасса убаюкивает. Ее обаяние обволакивает тебя. Она подсылает тебе свои флюиды, отвлекает, разбивает защиту твоего внимания. Легкий флер снежной пурги. Вспышки ксеноновых фар. Архаичность придорожных деревень. Взгляды в прошлую эпоху. Колхоз. Совхоз. Стога сена. Пасущиеся коровы. Детишки, с огромными ранцами, прокладывающие себе путь сквозь сугробы к автобусной остановке. Посадочная станция из ниоткуда в куда. Путь в цивилизацию. В юности – маршрут в сторону Ритма. В старости – наоборот. Сначала бежишь от этих стогов, коров и бревенчатых изб. Пытаешься заменить их на бетонные стены, барную стойку и душевую кабину. А потом, в конце пути, ищешь запахи сена, жар деревенской печи, ушат холодной воды в деревянной бане.

Что это: мудрость или усталость? Или и то и другое вместе взятое. Микс из воспоминаний, горечи поражений, бабушкиных сказок. Запах нафталина, старых кофт и прогоревших дров. Теплые шерстяные носки, валенки и старый тулуп, вдруг с огромной радостью заменяют тебе адидасовский пуховик и кроссовки на рифленой подошве Изитон. Брендовая шапка теряет свой лоск и значимость. Ушанка на беличьем меху становится трендом номер один. Чай, заваренный из цейлонской заварки у печки, издающей самый лучший в мире звук – треск горящих дров. Визуализация твоей жизни в играющем в печи огне.

Завитки оранжевого цвета, росчерками рассказывают тебе о давно забытом. Дремлешь как толстая сытая кошка преклонного возраста, прикрывающая свои глаза. И только слышно среди всего этого великолепия… мхрмхрмхр..

Вдруг понимаешь, что это ты сам издаешь этот звук. Мурлыкаешь, словно налупился до отвала Ройял Конин. Улыбаешься сравнению. Понимаешь, что вот оно счастье. Что всю жизнь от него бежал. Сам себе ставил ловушки, препятствия, барьеры. Сам себя заводил на неведомые тропинки, к избушке на курьих ножках. К тебе поворачивались не передом, а задом. А нужно было просто зайти внутрь. Бросить пару березовых полешек. Приоткрыть заслонку. Сварить картошечку в золе, открыть баночку соленых огурчиков….