Антон Беляев - Притяжение света

Где-то внизу хлопнула дверь и, словно очнувшись от сна, мужчина осознал, что стоит посреди лестничной площадки с поднятой в прощальном жесте рукой и умильной улыбкой. Со стороны смотрелось наверняка очень весело – прямо как статуя. Он поспешил к своей двери и услышал шорох из квартиры соседки – видимо, она наблюдала в «глазок» и только сейчас отошла.

«Боже мой, как дурак – застыл. Вот девочка посмеялась-то вволю».

Он живо представил всю комичность ситуации и рассмеялся сам….

Квартира встретила прохладой – перед отъездом, наспех собираясь, Николай забыл закрыть форточки и целую неделю здесь хозяйничали сквозняки. Он бросил сумку на пол прихожей и скинул ботинки. После гостиничного номера приятно было оказаться в привычной домашней обстановке, но все же чувствовалась пустота, неуютность, которая появляется после долгого отсутствия хозяев. Он разделся и закурил. Стрелки на часах показывали второй час ночи, есть уже не хотелось, да и желание готовить пропало. Поставив чайник, сел за стол и рисуя воображаемые круги на гладкой поверхности, задумался. Вспомнил вопрос Лики о Боге – верит ли он? Довольно часто в последние годы Николай и сам пытался разобраться в этом, но так и не смог однозначно ответить на этот вопрос. Он вернулся на три года назад в своих воспоминаниях…

Тот день не предвещал ничего особенного, пятница как пятница, лишь разболевшийся с утра зуб стал довольно неприятным исключением. Кое-как дотерпев до вечера, Николай, уже не в силах переносить ноющую, неподвластную никаким таблеткам боль, чуть ли не бегом устремился в поликлинику. Он с детства боялся зубного врача, но тут даже страх отошел на второй план. Щека начала набухать и, придя в поликлинику, Николай тут же попал на прием к дежурному врачу.

– Обезболивающее все переносите? Аллергии нет? – спросила дородная тетка в белом халате усадив его в кресло и осмотрев рот.

Николай кивнул и через пару минут в десну вонзилась тонкая игла.

– Теперь посидите немного в коридоре, я позову.

Он вышел и сев на стул, прислушался к ощущениям. Боль начала отступать, но в то же время пришло сначала легкое, а затем все сильнее и сильнее, головокружение. Он почувствовал, как на лбу выступает испарина, в глазах вдруг потемнело…

– Ну. Здравствуй. С возвращением! – сквозь пелену проглядывали очертания лица какого-то мужчины в колпаке, очках и с густой бородой. За стеклами очков добрые голубые глаза, увеличенные довольно толстыми линзами, излучали радушие и тепло. Мягкий голос доносился откуда-то издалека, Николай не смог понять, где находится и, ворочая глазами, огляделся. Белые стены и потолок, яркий свет, часы на стене, какие-то аппараты и шкафы со склянками….

Он снова посмотрел на доктора, который всё это время наблюдал за ним и попытался узнать ответ на вполне естественный вопрос, но ничего не вышло – даже рот открыть не получилось. Превозмогая чудовищную слабость, Николай еще раз попробовал хоть что-нибудь произнести, но доктор в протестующем жесте замахал руками.

– Молчите, молчите. Вы в больнице, в палате реанимации. Все уже в порядке, отдыхайте. Не надо ничего говорить, наберитесь сил сначала. Понятно? Моргните, если поняли.

Николай смежил веки и опять начал погружаться в темноту.

Проснулся от разговора. Рядом с ним стоял тот же врач уже с медсестрой, которая что-то записывала, держа на весу синюю папку. Николай расслышал слова:

– …завтра можно в палату перевести.

– Где я? – голос был незнакомый. Коля даже не понял сначала, что вопрос задал он сам. Доктор тут же поднял на него глаза и улыбнулся.

– Вот и проснулись. Как себя чувствуете, Николай?

– Нормально вроде. Что со мной? – Николай попытался протереть рукой глаза, но что-то мешало. Он почувствовал, что левая рука привязана к кровати.

– Осторожно, не надо дергаться, – врач дотронулся до его руки и что-то поправил, – У вас капельница стоит, поэтому мы на всякий случай и привязали вас. Помните что-нибудь?

Коля напрягся и вспомнил свой поход к зубному, укол и последующую темноту в глазах.

– Ну, так, немного… – начал было, но доктор перебил его.

– Что ж вы не сказали, что у вас аллергия на новокаин? Могло совсем печально закончиться, слава Богу, во время приехали. Вспомнили? – доктор пристально смотрел на него, медсестра, закончив писать и закрыв папку, куда-то отошла.

– Да я и не знал. А что случилось? – он посмотрел на врача. Слабость начала проходить, он чувствовал себя все лучше и лучше и начал прислушиваться к ощущениям внутри, пробуя шевелить ногами и руками. Ноги были тяжелые, словно налитые свинцом.

– Вам сделали укол новокаина, пошла реакция. Нас вызвали. Сразу сюда, под капельницы. Кома – не шутка. – Заметив удивление Николая, врач вновь улыбнулся. – Да-да. Кома. Вы уже третьи сутки у нас гостите.

Николай прикрыл глаза. Сказать, что он удивился, значило ничего не сказать. Трое суток….!

«А как же работа? Что в редакции скажут? Да и вообще, меня уже все потеряли, наверное…».

Словно читая его мысли, доктор тут же произнес.

– На работу мы сообщили – у вас удостоверение с собой было. Больше вроде никто не спрашивал. А вот коллеги каждый день звонят, особенно начальница ваша. Всем бы таких заботливых начальников.

Николай через силу улыбнулся. Ираида Павловна действительно чудесный человек, а как начальник просто пример для подражания.

– Завтра переведем Вас в палату, вот и нагрянут гости. Ладно, отдыхайте, а мне к другим пациентам надо. Поспите, вам надо набираться сил, – и доктор, улыбнувшись своей профессиональной доброй улыбкой, тихо ушел. Николай остался один, если не брать в расчет медсестру, которая сидела в дальнем углу палаты и что-то писала – слышно было лишь легкое шуршание.

Прикрыл глаза. Спать не хотелось, но все же чувствовалось что-то наподобие усталости и невыносимой тяжести во всем теле.

«Трое суток… Ничего себе, укольчик.» Николай тщетно силился вспомнить хоть что-то между обмороком и пробуждением – какие-нибудь сны, видения, хоть что-нибудь – но безрезультатно. Словно черная яма в сознании, никаких проблесков, намеков – абсолютно ничего.

«Это что получается – второй раз родился, можно сказать? Вот уж действительно повезло…»

Он попытался представить другой исход и почувствовал подступивший страх, нарастающий, словно снежный ком. Николай попробовал переключиться на другие мысли, но ничего не вышло. Страх перерос в ужас, он обволакивал, проникал во все клеточки, в самые отдаленные уголки мозга. Хотелось закричать, чтобы хоть как-то снять ужасное оцепенение, но сил не было даже на крик. Он боялся пошевелиться, казалось что любое движение приведет к чему-то, чего он боялся. Хуже всего было то, что Николай не понимал причину ужаса, не ясно было, откуда он исходит, и это еще больше нагнетало панику. Внутри все сжалось в единый комок, дыхание сбилось, страшно стало даже дышать. Хотелось раствориться, спрятаться, исчезнуть – но от чего? В это время сидевшая тихо медсестра с шумом встала из-за стола и эти звуки показались оглушительными в пугающей тишине палаты. Сердце сжалось, лоб покрылся испариной, Николай непроизвольно дернул непривязанной правой рукой. Движение тут же принесло облегчение, пелена расступилась, ужас рассеивался и Николай услышал собственное сбившееся дыхание, – такое громкое и тяжелое, словно он только что пробежал марафон. Коля провел ладонью по лицу, стирая выступивший липкий пот и слезы. Он все еще не мог отойти от потрясения, впервые в жизни испытав такой ужас, и чувствовал себя полностью разбитым, опустошенным этим странным наваждением, но вместе с тем на сердце появилось колоссальное облегчение.