Сергей Степочкин - В тайгу на ПМЖ

Штырь, не выдержав, подошел к нему и помаячил рукой перед глазами, пытаясь вернуть того к действительности.

– Эй, малохольный! – произнес Штырь, – Ты далеко отъехал? Опустись на землю. Тебя вся наша честная компания хочет послушать. Расскажи нам, кто ты такой? За что сюда попал? Спой нам свою заунывную песню, о том, как жил, что делал, что умеешь делать? Не стесняйся. Давай, здесь следователей нет. Здесь все свои.

Мужичок медленно отстранил Штыря рукой и, не глядя на него, тихим голосом сказал, – С покойником я не желаю разговаривать.

Он сделал несколько шагов вперед и остановился возле стола.

Штырь возмущенно схватил его за плечо и развернул к себе лицом. С такой наглостью и таким поведением вновь прибывшего осужденного Штырь встретился впервые. Он сделал удивленные глаза и не нашелся сразу что сказать такому наглецу. Штырь впился своими глазами в его глаза и нахмурил брови.

Мужичок, смотря отрешенными глазами на Штыря, словно сквозь него, тихо произнес, – Тебе осталось не долго коптить небо. Твоя смерть придет со следующим этапом. Осталось совсем немного.

– Это кто ж так решил? – гневно и возмущенно спросил Штырь, – Уж не ты ли, сморчок?

Штырь схватил его за грудки и занес кулак над головой для удара.

– Стоять! – громко и требовательно крикнул Валдай.

Штырь замер с поднятым возле своего виска кулаком и вопросительно посмотрел на Валдая.

– Валдай, бля буду! – все еще держа у виска, занесенный для удара кулак, сказал Штырь, – Такого нахала надо проучить сразу, а то он тут всех нас заживо похоронит.

– Штырь, угомонись, я сказал, и не распускай руки, – повторил свое требование Валдай, – Человек к нам, можно сказать, в гости пришел, а ты ему сразу пятак чистить собрался, даже не спросив, как его зовут.

– А за что он меня сразу в покойники определил? – обиженно промямлил Штырь, опуская вниз руку, – В гости с повесткой о смерти не ходят. Тоже мне провидец, мля.

– Угомонись, я сказал! – еще резче сказал Валдай, – Ты лучше спроси его, откуда он это знает. Может быть, человек тебе весточку притаранил, а ты на него с кулаками.

Штырь, все еще с обиженным видом, что ему не дали разобраться с этим сморчком, отошел от него, сел на табурет возле стола, взял со стола кружку с чаем и сделал несколько жадных глотков.

Все присутствующие недоуменно смотрели на неказистого мужичка, удивляясь его, только что высказанной откровенностью. Опять наступила короткая пауза, которую вскоре нарушил Валдай.

– Ну, расскажи, мил человек, откуда ты узнал про то, что ты тут сказал моему человеку? Кто это решил, что ему пришла пора умирать, и за что? Ты что-то знаешь?

– Ничего я не узнавал про это, а просто знаю, – ответил мужичок. – Никто еще пока его не собирается убивать.

Все это сложится само собой. У кого-то возникнут обстоятельства сделать это, и он это сделает. Он сам еще пока про это не знает.

– Ага! – со злобой выкрикнул Штырь, – Он не знает, а ты знаешь?

– А я знаю! – твердо и уверенно ответил мужичок.

Опять наступила короткая пауза, которую нарушил Изот.

– Я где-то слышал, что если ведьму или предсказателя убить, то их козни и предсказания не сбудутся. Штырь, тебе дорога твоя жизнь? Тогда возьми это на заметку и не жди следующего этапа.

– А я что, я хоть сейчас! – ответил Штырь, поглядывая на Валдая, – Валдай, отдай мне этого малохольного. Я…

– Я разве похож на попугая? – повышая тон, перебил его Валдай, – Сколько раз мне еще говорить, чтобы вы все здесь угомонились?

Наступила полная тишина, нарушать которую никто не осмеливался. Нарушил ее сам Валдай, уже более спокойным тоном. Он обратился к мужичку.

– Расскажи, мил человек, кто ты такой, чем раньше занимался, и за что попал на зону?

Мужичок уже начал выходить из того отрешенного состояния, в котором пребывал раньше. Взгляд его стал уже более осмысленным. Вернувшись к действительности, он стал озираться по сторонам и, найдя взглядом того, кто задал ему вопрос, стал рассказывать, не торопясь, взвешивая каждое, произнесенное им слово.

– Арташев Юрий Игнатьевич, – тихо начал он, – 1953 года рождения, осужден по статье 105 часть вторая, пункт А. Срок – четырнадцать лет, начало срока – 14 декабря 1997 года.

– Да это мы знаем, – перебил его Валдай, – А кого и за что ты убил?

– Был в командировке, – продолжал Арташев, – начальство отозвало раньше. Прихожу домой рано утром, прямо с вокзала, а там, – он сглотнул комок, который образовался у него в горле, и продолжил, – на кровати жена с любовником. Они спали. Ну, я их сонных ножом и…

Все с удивлением смотрели на человека, сумевшего двоих человек лишить жизни только за то, что одна ему изменила, а другой наставил ему рога.

– Ну и правильно сделал! – воскликнул Серый, – Они оба это заслужили. Я, за таких, условный срок бы давал.

– А где и кем ты работал? – спросил Валдай.

– Торговым представителем одной фирмы. Часто бывал в командировках. Вот жена и загуляла. Любовник-то ее оказался коллегой по работе. Вот они и снюхались.

– А прорицать, как научился? – задал очередной вопрос Валдай, – Ты тут одному из нас предсказал незавидную судьбу, определив его в покойники. Так что поясни.

Все присутствующие впились глазами в Арташева. А тот, опустив голову, уставился в пол.

– А это произошло в следственном изоляторе, – начал свои пояснения Арташев, слегка смущенным голосом, – Меня поместили в камеру к каким-то отморозкам, которые наехали на меня, как только я вошел. Это у меня первая судимость, и правил поведения в таком заведении как следственный изолятор, я знать не мог, и поэтому сразу же пошел и улегся на свободное место. Ко мне подошли четверо и начали мне разъяснять эти правила, вдалбливая их руками и ногами мне в голову. Они не стали слушать моих извинений и били меня до тех пор, пока я не отключился. А может быть еще и после отключки они меня били, я не знаю.

Только очнулся я в тюремной больнице. Когда я пришел в себя, мне рассказали, что я пробыл в коме четыре дня. Я умер во время операции,

но врачи вытащили меня с того света. И вот после этого и появился он, тот, который иногда говорит вместо меня. Он дает о себе знать, когда я попадаю в неприятную для себя ситуацию, когда окружающая меня обстановка грозит опасностью для меня. Иногда он разговаривает лично со мной. Это какая-то сущность, которая живет внутри меня. В нужный ему момент он, как бы отключает меня и говорит сам, но через меня. Все, что он в такие моменты говорит, всегда сбывается. Проколов еще не было.

У всех присутствующих от этих слов поотвисали челюсти, а Чубайсу сигарета обожгла пальцы и он, стряхнув ее на пол, затушил ногой.

– Ни хрена себе припарки после баньки, – оправившись от удивления, произнес Моцарт.