Наталья Волнистая - О возлюблении ближних и дальних

Неубийство тоже не прокатило, ибо распространялось на любую божью тварь. Если вы живете рядом с озером, и не исповедующие вегетарианство комары легко телепортируются сквозь противомоскитные сетки, то принцип «не убий» может привести к суициду. Через неделю озверевшая обгрызенная Люба распылила по всей квартире какую-то гадость и с наслаждением наблюдала за предсмертными комариными судорогами. Устойчивые к гадости особи были отловлены пылесосом.

Осталось только единение с природой. Но на входе в ботанический сад Люба сообразила, что понятия не имеет, как выглядит этот чертов тамариск. Однако рассудила, ежели тебе суждено слиться с природой посредством обнимания тамариска, то предполагается, что ты этот самый тамариск опознаешь. Какие-нибудь фибры души завибрируют.

Таблички в саду неплохо было бы подновить, но в конце концов Люба нашла раскидистый куст с темными листьями, рядом с которым было написано «…ис», и полезла его обнимать. Куст оказался редкой сволочью, весь в колючках. И из-за куста кто-то возмутился:

– Девушка, прекратите хулиганить! Это редкое растение!

– Я тоже редкая. Ничего вашему тамариску не сделается. Обниму его – и все. Ой!

– Какой тамариск? Это барбарис оттавский, у нас на весь сад два экземпляра. Вам что, плохо?

– Плохо, у меня все плохо, и обнимаю я не то, и выбираю не тех, и вон все руки в колючках, и вообще! – злобно сказала Люба и вылезла из куста. – А вы шли себе – ну и идите. За табличками бы лучше следили, ничего не разобрать, работнички!

Высокий сутуловатый мужик посмотрел на Любу и сказал:

– У вас по ботанике в школе что было – двойка или кол? Вы б еще на ядовитое бросаться начали. Пойдемте, вытащим занозы, у меня в оранжерее кабинет, чаем вас отпою. Кстати, а зачем вы наш барбарис так страстно обнимали?

– Счастья и гармонии хотела, – хлюпая носом, сказала Люба.

– Да? – удивился мужик. – Как интересно. Знаете что, если вам так это необходимо, обнимите меня. В плане счастья и гармонии я гораздо перспективнее барбариса.

Добавлю – четвертый год уже обнимает.

Одна девушка знала: все мужики – козлы. Ей об этом рассказали мама и Интернет. Но замуж все равно хотелось.

Поначалу муж-таксист скрывал свою козлиную сущность. Но со временем назрели вопросы: зачем мужу родители, если у него есть жена, какого черта он возит одиноких баб и почему он не олигарх?

Полгода муж неубедительно объяснялся. Жалкие, жалкие оправдания, смешно и грустно. А потом взял и ушел. И через пару лет женился на физиотерапевте Алисе, растит двойняшек, рулит маленьким таксопарком и имеет наглость выглядеть счастливым. Мама и Интернет оказались правы.

И здесь мы видим прекрасный пример научного подхода: только практический опыт делает гипотезу полноценной теорией.

Quod erat demonstrandum, как любят говорить доктора физико-математических наук, читающие математический анализ неразумным студентам.

Но не будем о печальном.

Вчера мы возвращались с реки домой. Вдоль дороги стоял лес с соснами, лежали зеленые поля с кукурузой и желтые с чем-то вроде пшеницы (я не сильна в агрономии). На желтых полях пыхтели комбайны. Каждый комбайн сопровождала толпа аистов. Когда комбайн решал передохнуть, и комбайнер спрыгивал на желтое колючее поле, к нему подходил степенный аист, заглядывал в лицо и выразительно щелкал клювом.

Не нужно изучать аистиный язык поз и движений, чтобы понять смысл мессиджа:

– Мужик, – говорил аист, – понимаю, ты устал, пойми и нас, сентябрь на носу, ты прикинь, где мы, а где Южный Судан, крыльями так намашешься, что Африка не в радость, а полевые мыши – богатая белками и витаминами пища, ты, мужик, прости, но размял ноги – давай уже, работай.

Комбайнер смотрел в направлении Южного Судана, вздыхал, возможно, матерился, и лез в кабину.

А в небе парили аисты-разведчики, сканировали местность на предмет неучтенных комбайнов.

Рано или поздно какой-нибудь ученый напишет диссертацию о влиянии аистов на повышение темпов уборки зерновых в республике. А остальные, не такие ученые, глядя на аистов, комбайнеров, рыжего кота на лавке у деревенского дома, подростков, играющих в футбол на опушке, двух барышень-велосипедисток, дородную тетку у колодца, кудлатую собаку рядом с ней, просто подумают: «Мы все одной крови». А потом еще раз посмотрят по сторонам, вздохнут удовлетворенно и додумают: «Что и требовалось доказать».

QED.

Оказывается, при встрече с нацеленной на обед акулой надо стукнуть людоедку по носу чем-нибудь тяжелым. Возникает вопрос: как плавать с пудовой гирей. И вот ответ: жить захочешь – поплывешь. И выплывешь.

Одна девушка, Соня, выбирала в салоне свадебное платье, металась между голыми плечами, голой спиной и вон тем, с кружавчиками.

Тут ей приходит эсэмэска от жениха. Смысл такой: уже не надо.

Думала, разыгрывает. Позвонила.

Долго мямлил про погасший костер и покрытые пеплом угли, но выяснилось, что тут погасло, потому как разгорелось в другом месте. Короче говоря, вещи свои забрал, прости и забудь. И телефон отключил, гад.

Почти по Салтыкову-Щедрину: нашалил – и растаял.

Весь салон слушал мыльную оперу, навострив уши. Какая-то неприятная невеста из разряда «последний шанс», пришедшая с кучей квохчущих родственниц, глянула снисходительно и сказала:

– Раз вам это платье ни к чему, вот это – с голой спиной, плечами и кружавчиками, так я его забираю!

– Еще чего! – сказала девушка Соня. – Вам до него не дохудеть. И не упаковывайте, сразу надену.

И надела, и пошла, сверкая голой спиной и плечами и подметая тротуары пышной кружевной юбкой. И стала причиной нескольких небольших ДТП. И потом Сергей А. объяснял друзьям, почему так скоропалительно женился. Чего, мол, тянуть, платье у невесты уже было.

Знаю еще одну девушку, Ларису. Ее тоже бросили. Она даже хотела руки на себя наложить. Но травиться было нечем, вешаться – неэстетично, с крыши кидаться – страшно, а топиться – так зима на дворе, да и прорубь поди еще найди.

И тогда, уже на ночь глядя, она пошла кататься на лыжах. Думала замерзнуть насмерть. Художественная литература считает такой способ щадящим – просто засыпаешь, как ямщик в степи, все дела.

Но не получилось. Потому как в полуночном парке она выехала прямо на двоих гопников, пинавших некоего молодого человека.

Милиционеры удивлялись тому, что эта нежная фиалка (157 см, 48 кг) сломала лыжу об гопнические спины, а другой лыжей, целой, гнала перепуганное до икоты хулиганье по глубокому снегу аж до выхода из парка, прямо в объятия подъехавшего патруля, сопровождая преследование дикими криками: «Я тебе покажу вечную любовь! Ты у меня попомнишь свои клятвы!»