Владимир Земша - Зденка

– Ну-у-у. Да-а-а. М-м-м. И-и-и-и что? Я не должен с ним бороть-ся м-м-м?.. Его время закончилось, а на-а-ше только начина-а-ется! М-м-м,.. – кандидат в члены политбюро замычал и уставился на толстяка.

– Мы взяли то, что можно было взять! Но нужно помнить, его убрать с дороги мы сможем не раньше, чем через полгода, когда мы доведём народ до революционной ситуации, как Вова Ленин учил! – толстяк громко закашлял, поперхнувшись. И продолжил.

– Когда народу будет уже нечего терять кроме своих цепей. Народ его уже ненавидит. И это хорошо!.. Мы это используем. Он своё уже отработал.

– Только вот что американцы скажут?

– А Америка нас поддержит!.. Я ж говорю, для них он уже «отработанный ресурс». Его миссия истекает. Теперь наш выход на политическую сцену.

– Ладно, иди! Мы с Нурсултаном щас,.. – он размашисто взмахнул рукой, пошатываясь.

Когда толстяк удалился, Кандидат в члены Политбюро наполнил свой бокал, подошёл ближе к товарищу, с казахским «прищуром» глаз, и почти шёпотом заговорил:

– Дурачье! Уберём Мишку прям щас, и нам конец. Голодный народ всё у нас отберёт! Хорошо, если ещё не порешат!

Sizdiki 21 21 (Вы правы. Каз.) jthn.

Он сделал длинную паузу… И добавил:

Tgstikke с 22 22 (Останьтесь, пожалуйста, на обед) . нами.

– Осторожно! Удовольствие! 23 23 (Мой друг! С удовольствием!)

Влад, услышав тарабарщину, потерял интерес и прилёг на невесть откуда появившуюся кровать. Декорации вокруг сменились как-то не заметно…

Обшитая деревом комната.

– Говорила я тебе, Мишенька, Бориску пороть надо было, пока поперёк лавки лежал, – услышал Тимофеев женский голос рядом, – а ты только: «Борис, ты не прав!» И только! Это всё не без его рук дело! Он по-восточному хитёр! Гораздо хитрее других! А теперь ты будешь его же и просить спасти нас… А эти старые пни повелись! Их, маразматиков-путчистов, теперь же и пересажают всех до единого, или, того хуже перебьют! И ведь и наша жизнь на волоске. Как карта ляжет, так и будет. Ведь мы здесь и повлиять-то ни на что не в силах. Остаётся только ждать и надеяться на милость этих гэкэчепистов. Да и Бориске я не доверяю. Любые инсценировки возможны.

Тимофеев увидел лежащую рядом с собой женщину в годах, с мокрым полотенцем на голове. На тумбочке лежала ветка кипариса и ракушка.

– Миша! Что теперь? Я боюсь! Подай валидол…

Влад повертел вокруг головой, привстал, ища глазами Мишу.

– Да вот, он, валидол, Мишенька. Не там ищешь.

Влад перестал крутить головой и посмотрел на себя в неподалёку висевшее зеркало. Увидев себя, Влад заорал:

– Что с моим лицом! Что с моей головой!

И, прикрыв ладонью большое пятно на лбу, подскочил с кровати.

«Наверное, обжёг, когда горел в БМП, – пришло первое ему на ум, – а эта странная женщина!.. На кого-то она мне похожа!?» – Влад вылетел из комнаты прямо в окно…

Исчезли кипарисы за окном. Вокруг снова были пятиэтажные коробки домов…

– Нужно создавать отряды самообороны! Нужно раздать всем на площади оружие! – кричал толстяк, похожий на мальчиша – плохиша, подгоняя грузовики, гружённые «Калашами» 24 24 (Автоматы Калашникова) .

Всю остальную дорогу шли молча. Лишь проходя под линией высоковольтной передачи, наконец, Майер заговорил.

– Я вот слышал, что у нас в Казахстане, как-то в дождливую погоду один капитан шёл на БТРе под линией электропередачи. Он сверху сидел, в люке. Там метра два-три до проводов ещё было. Так его так шандарахнуло молнией от проводов! Хорошо был в шлемофоне. Думали убило, но он выжил, а потом с ним тоже странные вещи стали происходить. Не помню, какие именно. Просто очень странные.

– Да, мать мая жэншына! И я про молнии что-то подобное читал, – Хашимов поёжился, подняв голову в небо.

Друзей явно расколбасило на «неопознанные явления» и чудеса…

Тимофеев лишь пожал плечами, втянул голову, чувствуя над собой мощную силу электричества, бурным потоком бегущую по проводам – толстым алюминиевым канатам, издавая мощное поле, наполняющее всё пространство вокруг трескучим гулом.

– Давай-ка быстренько перейдём этот опасный участок!

Полигон, развалины старого замка.

– Таварыш лэтенант! Хотыте, мы Вас тоже сфотографируем!? – рядовой Загиров показал пальцем на маленькую каменную площадку за спиной, ловко балансируя по стене полуразрушенного замка, расположенного напротив полкового полигона, примерно в километре от Ружомберка, в маленькой деревне c чудным названием Ликавка.

– Меня? Я…, – Тимофеев замялся. Его явно пробирала дрожь от одной мысли пройти по этой узкой стене, шириной всего в четыре кирпича, с выбоинами. Остатки крепостной стены замка возвышались на вершине горы. С одной из сторон был обрыв. Высоченные сосны внизу смотрели на него своими косматыми пиками, словно ухмыляясь. Почувствовав, видно, нерешительность офицера, Загиров посмотрел на него, не моргая, с едва ехидным прищуром.

– Боитесь, что ли? – Загиров перекинулся взглядом с сержантом Ахмедовым.

– Это ещё почему? Сфотографируюсь! С удовольствием! – Тимофеев покраснел, но, собравшись духом, и совершенно не желая опозориться, решительно стал продвигаться по стене, стараясь не смотреть вниз. Его взгляд был прикован лишь к этой площадке впереди.

– Отлично, товарищ лейтенант! – Загиров сделал пару снимков, всем видом выражая уважение лейтенанту, решившемуся на опасную «фотосессию».

– Товарищ лейтенант, пойдёмте, там есть родник! – предложил Ахмедов, потрясая пустой флягой.

Для этих горцев, аварца Ахмедова и чеченца Загирова, высота была обычным явлением, привычным, видимо, с раннего детства, они не снимали перед ней шляпу, не кланялись ей, лишь выражали сдержанное восхищение, не более, чем резвому объезженному жеребцу.

Тимофеев попытался подняться, но почувствовал, что его зад буквально прирос к камню. Ноги, ставшие словно ватными, отказывались подниматься.

«Зря я сел, – подумал лейтенант, – теперь не встану».

Прóпасть вокруг противно кружила голову, притягивая к себе, словно магнит. Теперь, будучи не в силах встать, он мог карабкаться только лишь на четвереньках, ища опору на четыре точки.

– Товарищ лейтенант! Пойдёмте?! – уже вопросительно повторил Ахмедов.

– Красотища-а! – воскликнул бодро Тимофеев, подняв руки кверху. – Я ещё посижу здесь…, давайте, сержант, что замерли?! Идите, стройте роту! Живо! – добавил он суровым тоном, не терпящим сомнений. Когда Загиров с Ахмедовым исчезли с поля зрения, Тимофеев медленно оторвал зад от камня. Стараясь не смотреть вниз, он медленно делал шаг за шагом дрожащими ногами. Пот проступил у него от волнения. «Спокойствие! Только спокойствие!» – бубнил он себе под нос. Да уж, путь назад оказался куда сложнее!