Владимир Земша - Зденка

Комната наполнилась ароматными запахами тушёных овощей с мясом…

– Зачем тебе это нужно? – скривился неожиданно появившийся Януш, который всё это время находился в соседней комнате. Приехав навестить подругу своего детства. Он частенько захаживал. И по поводу и без. Их детство уже давно закончилось, а дружба, похоже, осталась. Возможно, для Януша это было гораздо больше, чем просто дружба. Здена же видела в нём лишь мальчика, выросшего друга её босоногого детства. И не более того, ей было невдомёк о возможной привязанности друга к ней, как мужчины к женщине. А может она просто не желала себе в этом признаться, лишь удерживая его на «коротком поводке», искренне удивляясь его стремлению получить от неё нечто большее.

(Женщины часто, порой неосознанно, удерживают вокруг себя мужчин, не задумываясь совершенно о причинах мужской «отзывчивости», объясняя её простой дружбой, а осознав, иногда начинают умело этим манипулировать, окружая себя «просто друзьями», порой себе же на голову! Себе же на соблазн! Себе же на погибель!)

Гримасы Януша менялись с отвращения от подслушанной темы разговора, до блаженного втягивания ноздрями запахов, идущих из кухни.

– Так зачем тебе туда идти?

– Так, – нехотя ответила Здена, отталкивая в сторону неугодную для обсуждения тему, словно отогнала назойливую муху, – Януш! Мне нужно маме помочь. Скоро будем ужинать. Так что мой руки.

– Это не наш праздник! Пусть его оккупанты и празднуют! – Януш тихо психовал, игнорируя перевод разговора на кухонные темы. – И ходить тебе туда не нужно. Там ведь будут советские военске? 34! Что о тебе потом будут люди говорить? Как о курве?

– А! Что люди будут говорить?! Я туда не знакомиться иду. Так что за мою репутацию не волнуйся, Януш! И не болтай глупости! Меня Ингрида просила составить ей компанию. Понятно?! И хватит обо мне печься, я уже не маленькая, сама решу, что мне делать!

(По достижению совершеннолетия, молодёжь буквально упивается состоянием своей взрослости и демонстрирует свою «самостоятельность» где надо и не надо.)

– Может быть. Может и оккупанты. Но чехи и словаки тихо живут только пока советские военске здесь! Я лучше знаю, что говорю! – вошёл Ладислав отец Здены. Его зацепила первая часть фразы Януша, – ведь они нам ничего плохого не делают. Русские нам, особенно словакам, братья. Если бы не они, мы бы сейчас так не жили. Может кто-то вместо нас здесь бы сейчас и жил лучше, но это были бы не мы! Вы, молодёжь, ничего не понимаете! Это всё капиталисты вам мозги забивают чепухой! Но, всё же, может и впрямь, дочка, не стоит туда ходить!?

– Вот-вот, не стоит! – подхватил Януш, – и вот вспомните меня все! Очень скоро всё изменится! Вы поймёте, что такое жить по-настоящему! Вот вы тогда вспомните меня! А капиталисты – посмотрите, как они живут! Куда круче нас строителей социализма! А пока здесь оккупанты, шансов у нас на изменения нет, так же как и в 68-м!

– Да вот и я так думаю, что изменится! Все кругом так думают. Только к лучшему ли?! Хотя и я согласен, что нам чья бы то ни была чужая армия не нужна. Только всё это не так просто, сынок! Нам самим трудно будет!

– А это мы ещё увидим! Немцы нам помогут! – Януш поджал губы.

– Не-е-мцы? – брови отца удивлённо сдвинулись. – Эти помогут! Конечно! Они помогут! – он удалился, было не очень понятно в последней фразе, то ли он согласен, то ли нет. Здена углубилась в работы по кухне. Её не очень-то интересовал этот спонтанно возникший «дискуссионный клуб». Януш, оставшись в гордом одиночестве, махнул рукой в сторону кухни и выскочил на улицу. Было очевидно, что он продолжал тихо подбешиваться и не хотел оставаться на приглашенную трапезу. Здена посмотрела ему вслед в окно с лёгкой иронией и махнула рукой.

«Уж эти советские оккупанты!..» – в её памяти всплыла та давнишняя забавная встреча в Ружомберке с одним из них.

«Наивный, немного странный, диковатый какой-то, но прикольный „военске“, совсем как в школьных учебниках, больше как воин освободитель, совсем не похож на оккупанта, – подумала она, – жаль, что больше никогда не увидимся! Да и незачем это! Был бы он словаком, тогда – другое дело!» – Здена задумчиво посмотрела в темнеющее окно…

«Государство,.. – говорил Энгельс, – … есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимом противоречии с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка»…

…«Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов, …то оно …является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает, таким образом, новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса»…

…Не только древнее и феодальное государства были органами эксплуатации рабов и крепостных, но и современное представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом.

…Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство…

Приведем все рассуждения Энгельса об «отмирании» государства: «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства, прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство… На деле здесь Энгельс говорит об «уничтожении» пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции. Буржуазное государство не «отмирает», по Энгельсу, а уничтожается пролетариатом в революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство. 35

Расположение 9-й роты.

– Рота-а-а! Выходи рассаживаться в расположении! – прозвучала команда дежурного по роте.