Владимир Владыкин - Потерянное семя

Вечером приехала мать, она с радостными слезами кинулась обнимать сына:

– А я думала ты уже не приедешь или что-то случилось с тобой. Отец наш в больнице, его избили какие-то подонки, остановили посреди дороги, перегородили путь машиной ночью, напали…

– И что, милиция, не ищет? – спросил сын.

– Ой, не знаю, но он в плохом состоянии. Ничего не помнит. Раз пришёл в себя, я так и не добилась от него, что случилось…

– Ничего, скоро я узнаю и, пожалуй, уже догадываюсь, кто это сделал, – твёрдо проговорил Маркунин-младший.

– На него обижались некоторые наши мужики, когда трактор выкуплял, но один уже помер от пьянства, а второй опился тоже. А Мишка-сосед тоже дулся… Хотел фермером стать, да чего-то не пошёл, но завидовал отцу. Куркулём погонял, а ты с ним дружил ещё. Их пацан – оторви да брось, не знаю чем он занимается, вроде учится где-то, а на машине мотается. Наташка как-то говорила, что все деньги из дома тащит на запчасти и не рада, что ему купили. Мишке за руль ни разу не дал сесть. А дружки у него во – какие мордовороты, ты же видел, им ничего не стоит любого побить да ограбить, но как докажешь, что это они?..

Маркунин спокойно выслушал и не сказал матери о Лежеке правду. Она стала спрашивать о его поездке; сын ответил, что съездил хорошо, что скоро думает пойти работать…

– И что, ни одна опять не понравилась? Дети-то, говорил, у них?

– Мать, два раза в одну и ту же реку не входят, есть такая примета, вот и я не собираюсь… Но ничего, ещё один вариант намечается, – успокоительно заверил сын.

Маркунин не стал откладывать поездку к Марине. Денег у него осталось мало, он опять попросил у матери, а утром, собравшись в дорогу, зашёл нарочно к Михаилу. Лежек был ещё дома и затравленно, настороженно взирал на Маркунина, который как бы не замечал его, сказал:

– Сотню не одолжишь, Миша, отдам вечером, надо съездить в хутор Красный по старому делу. Может, там работу предложат, – он миролюбиво, располагающе улыбнулся.

– Да у нас, откуда деньги, Юра, мы не предприниматели? – ответила несколько удивлённо Наталья. Михаил сдержанно молчал.

– Ясно, как-нибудь обойдусь. А вы думаете, я какой-то делец? Просто надо, ладно, пока, – Маркунин ещё раз глянул на Лежека многозначительно и ушёл, ему хотелось уловить его реакцию, клюнул ли на приманку? Взгляд Лежека был острый, он неловко опустил голову, будто весь ушёл в себя. И Маркунину стало понятно, что Лежеку не даёт покоя мысль о кладе, которого у него, Маркунина, нет. А Лежеку кажется, что есть, ведь один раз не обмануло чутье пацана, как у шакала…

Так думал Маркунин, садясь в старенькие «Жигули» отца, которые водил ещё в молодости, раскатывая с девицами. Конечно, никогда без разрешения отца машину не брал, даже сейчас… Утром Маркунин поехал к отцу в больницу. У него вся голова была забинтована, лицо изуродовано так, что глаза были еле видны из-за бинтов. Он попросил рассказать о случившемся после его отъезда. Маркунин-старший только выдавил имя соседского пацана. Маркунин-младший хотел объяснить отцу, узнавал ли у него Лежек, куда уехал, он, Юрий, и отец кивнул; в его глазах блеснули слёзы, и он быстро-быстро заморгал, закрыв ресницы. И тогда Маркунин попросил у отца машину, что возьмёт для важного дела…

В хутор Красный он поехал по главной магистрали, ведшей в областной центр. А можно было и просёлком, так даже ближе. Но ему важней ехать по оживлённой трассе, поскольку Лежек вряд ли знал просёлок. Дорога была мокрая. Маркунин не очень уверенно вёл машину, что вызывало в нём некоторое беспокойство. На «форде» могли его быстро догнать, которого, однако, он пока ещё не засёк позади своей машины. Когда он не спеша ехал через дачный посёлок, до того как свернуть на главную трассу, Маркунин надеялся, что Лежек сразу увяжется за ним и тогда бы он свернул с шоссе в любой проулок, чтобы вызвать пацана на открытый поединок и рассчитаться за отца. Теперь на трассе это было невозможно сделать, впрочем, Лежек, наверное, разгадал его план, решив не рисковать. Хотя у него совсем другая цель, чем просто преследовать его и отплатить за прошлое поражение и потерю крупного навара…

Прошло уже полчаса, как он мчался в хутор, совершенно забыв про Марину, и думая только о щенячьей своре Лежека, который ведь ещё в армии не служил. Маркунин тут же подумал, что его сыну от Татьяны лет семнадцать, его тёзка, значит, правда любила она. Андрюше от Веры лет восемнадцать, Яне от Нади, кажется, шестнадцать, хотя выглядела на все двадцать, так кричаще была одета. Онете от Жданы, наверное, за двадцать уже, она старше всех. У Марины сын такой же по возрасту, как и Яна, поскольку с их матерями судьба свела его почти в одно и то же время. С Надей познакомился, когда ездил в город за продуктами. Она тогда была соблазнительно-пикантной, это теперь спилась. Зато Марина вообще в рот не брала спиртного, он даже за это злился на неё, что скуку наводила своей трезвостью…

Маркунин так задумался, что чуть не проехал указатель, куда следовало свернуть, чтобы попасть в хутор, утопавший летом в густой тополиной и садовой зелени, а сейчас над ним высились голые громады тополей, занавешенные сплошной небесной серостью. Вот, правда, в щелку ударил яркий луч, следом пропавшего солнца, как подали знак счастья. И он судорожно вздохнул…

После окончания кулинарного училища Марина работала поваром в экспедиции. С помощью хуторян Маркунин быстро нашёл её дом, но подъезжать не торопился, глядя на добротное подворье издали, не выходя из машины, чувствуя прилив тоски, а в голове толпились разноречивые мысли. И не за одну не мог ухватиться. Из металлических, выкрашенных в зелёный цвет ворот, никто не появлялся, на улице движения почти не было. Возле соседнего двора стояла большая многотонная фура. Маркунин так и не решился войти в дом и потихоньку поехал назад в неописуемом смятении. Он не хотел подвергать риску эту женщину. Ему казалось, что Лежек где-то затаился рядом.

Однако он не стал выезжать на трассу и поехал по грунтовой дороге. За хутором потянулись перелески и поля; по одному смутно зеленевшему сквозь бурьян озимой, цепью, как верблюжьи горбы, перекатывались курганы, которые давно были разграблены: конкретно – в прошлом веке. Маркунин нарочно остановился вблизи этих курганов, взяв складную лопатку и свой саквояж с ружьём; он пошагал к ближнему, самому высокому холмистому кургану. Он взошёл на него, поглядел по сторонам, приложив ладонь к глазам козырьком, как древний витязь, спустился вниз; собрал быстро ружьё, положил в бурьян сухостойный, став неторопливо копать. Маркунин провозился так с четверть часа, когда услышал вдали стук дверцы машины. Он взял ружьё и отошёл несколько от места, где копал, присев за кустом шиповника. Это поле несколько лет не засевалось, и по нему уже рос густой сорняк, среди которого, однако, кое-где зеленела озимка, и не везде рос бурьян. Он слушал осторожный хруст сухого бурьяна то там, то тут— вразнобой шагали несколько человек.