Эд Раджкович - Плантация

Эмиль два дня находился дома. Вместе обедали. После поедания сытной еды отправлялись пострелять на луг за домом.

– Полный желудок мешает деятельности. Всегда будь готовым к бою. Ничего не даётся даром. Своё место под солнцем надо завоёвывать, – доступными для разума словами говорил Эмиль.

С виду неповоротливый банкир стрелял хладнокровно с точностью снайпера. Это открытие его способности вновь заставило испытывать скованность рядом с ним. «Какими обманчивыми бывают впечатления о человеке», – подумал Сэм. Глаза хозяина дома колко пронзали, как бы изучая. Он заговорил без обычной гибкости в интонации жёстко и доходчиво.

– Ты не можешь забыть черновую работу, вместе с крестьянами возишься на поле и ферме. Надо было оставаться в кузнице у отца и слушать всю жизнь стук молота о наковальню. Тебе кто-то говорил, что надо помогать по хозяйству?

Сэм хотел ответить, но банкир своим психологическим давлением вызвал в нём чувство вины, подчёркивая, кто в доме хозяин. Молчал и слушал.

– Учись владеть оружием – вот твоя работа.

Вернулись в дом. Сэм нёс ружья как послушный слуга. Его поставил на место Эмиль.

Вечером подъехала к дому машина. Банкир общался с кем-то несколько часов у себя в кабинете. Сэм наблюдал из окна своей комнаты за людьми во дворе. Эмиль обнял по-братски человека в тёмном плаще. В их отношениях отсутствовала всякая официальность. Сэм подумал, что это его брат. К сожалению, лица не было видно. Незнакомец сел в машину позади водителя и покинул особняк.

В этот вечер Эмиль зашёл к Сэму в комнату:

– Твоя жизнь принадлежит мне, а моя должна значить для тебя больше чем собственная. Скоро вступишь в дело. Альберт говорит, что ты почти готов выполнять работу охранника. Неделю тренируйся, повтори все уроки. Я уеду на пять-шесть дней в другой город. Вернусь, готовься приступить к делам.

Эмиль ушёл, резво двигаясь, несмотря на своё грузное тело. Появление гостя, которого видел Сэм из окна, вероятно повлияло на настроение банкира. Уж очень он оживился.

Сэм открыл книгу про династии императоров древнего Рима. Убийство родных, постоянная борьба за власть, бесчисленные завоевания, роскошь, разврат и прочие картины предстали в воображении Сэма. Сам не знал чего именно, но он чего-то опасался в будущем. Сыт, одет, научился многому за эти месяцы, а на душе неспокойно. Ходил по комнате от стены к стене. Луна своим лучом как прожектором показала линию света через окно в комнату. Сэм ложился на кровать, вставал. Трогал на ощупь дорогое бельё, шторы, крутил в руках книги, рассматривал светильники. Лёг на мягкую кровать и тупо уставился в потолок, разглядывал узоры из лепнины мастеров каменщиков. Как в клетке чувствовал он себя, зависимым от настроения хозяина дома. Шанс улучшить свою жизнь, достичь чего-то большего, призрачно растворялся. Он солдат, пешка в какой-то игре. Хотелось что-то сделать, а что? Скрыться, денег украсть, оружие – нет. Родители его воспитали, может быть, не идеально, но чужого брать не советовали. Мама всегда напоминала:

– Чужое никогда твоим не станет. Вещи несут энергию зачастую разрушительную для духа. Честно заработанный хлеб не вызывает изжоги.

Эти простые истины, которые казались наивными нравоучениями, сейчас остановили его от совершения непоправимых ошибок.

– Изольда!

Свет ворвался в его душу. Разум успокоился. Отступили провокационные мысли. Лунный свет падал на стену напротив окна, туда, где висела картина с изображением морской бухты. Движение на берегу, скопление народа, погрузка на корабли, люди в латах и с оружием. Где-то вдали от берега корабль на полных парусах удаляется за линию горизонта. В лунном свете картина ожила. Лица людей воодушевлены, жизнь закипела на полотне. Сэм вспомнил байки о викингах, изначально промышлявших грабежами и разбоем, об испанцах первопроходцах, открывших миру новый континент. «Они не боялись идти навстречу опасностям, совершали подвиги, пусть не всегда по общепринятым нормам. И я не исключение, надо будет на риск – пойду», – воспрял духом Сэм. Он осознавал, что заснуть не сможет. Надел свою льняную рубашку, штаны, сандалии и вышел из комнаты.

План начинал воплощаться. Предыдущие дни он избегал встречи с ней. Сейчас не думал о времени, не оценивал, не взвешивал, шёл по сердечному компасу на юг, где тепло. Замок выломал двумя ударами корпуса. Однако не заметил следов разрушения на косяке. Осмысливать было некогда. То, что засов изнутри был слегка задвинут, чтобы дверь не открылась от ветра, он не знал. Прошёл или даже вбежал в спальню. Грубо схватил спящую девушку, обнимал, целовал. Тело было напряжено, он чувствовал себя кузнецом, который обрабатывает податливый металл. Они общались без слов, тела говорили между собой. Минуты пребывания рядом с ней превратили его в создание всё больше оживающее. Он стал единым скоплением чувств. Она предугадывала его желание, голова пошла кругом. Стояли в объятиях, лежали на её постели, игриво кувыркались как дети. Всё, что за пределами этого помещения, утратило значение.

Увлечённые друг другом не заметили, когда уснули. Сон ли это был? Кровь пульсировала в его теле. Она самое ценное сокровище теперь для него. Светильник не гасили, стеснений больше нет. Кто кого учил, навряд ли разберёшь. Казалось, эти двое были готовы умереть друг за друга, обнимались, как будто их хотят разлучить, чтобы они не были вместе. Безоговорочное доверие, читаемое в глазах, не требовало в дополнение каких-то слов.

С первыми лучами солнца, Сэм стал собираться уходить. Сейчас он смог рассмотреть обстановку, где она спала. Занавесочки с кружевами, абажур с узорами цветов на керамике, куклы, сидевшие на комоде. Кровать казалась небольшой, как гнёздышко, где она уютно засыпает.

За минуту она привела постель в порядок и начала утюжить его одежду, чтобы он достойно выглядел. Изольда поставила на маленький столик мёд с грецкими орехами и чашку кофе. Таких завораживающих движений он не видел никогда. В маленькой спаленке они существовали, не тесня друг друга. Сэм уходил молча, Изольда как будто ждала инициативы от него, молчала и отводила глаза в сторону. Она не стеснялась, она волновалась, и казалось, его уход рвёт её сердце на части.

Через час они фехтовали с Альбертом. Сэм испытывал лёгкость, предугадывал движения соперника. У него появилось осознание, что он нужен кому-то, что он нужен ей. Жизнь беречь надо.

Два часа спарринга, и Альберт заметил:

– Ещё недавно я бы спорил с кем угодно, что смогу заколоть тебя в поединке. Сейчас, каюсь, ты превзошёл наши ожидания.

Слово «наши» он произнёс случайно и затушевался. Заметил, что Сэм прочитал в этом скрытый смысл.