Ольга Маслюкова - «Рай» во тьме

Деревня раскинулась вдоль озера. Около сотни домов, утопающих в густой зелени деревьев, расположились по обе стороны дороги, вымощенной когда-то мелким щебнем и гравием. С течением времени на ней образовались колдобины, которые после дождей почти не высыхали и становились местом для игр деревенской детворы. Метрах в пятидесяти от деревни находилась заброшенная свиноферма, за которой начинался смешанный лес.

– Помогите! – кричала девочка, бегущая по дороге. – Мамочка, помогите!

Босая, она выбежала из дома, который стоял на окраине, и неслась в сторону свинофермы. Две косички хлопали по ее худенькой спинке, будто подхлестывали ее.

– Ах ты дрянь такая, – пыхтел, преследуя ее, толстый мужик, тряся своим голым жирным животом, – я тебе сейчас покажу и мамочку, и папочку.

Даша бежала из последних сил, споткнулась и упала прямо на острые камешки. Не обращая внимания на в кровь разбитые коленки и боль, она тут же попыталась подняться, но перед ее глазами уже стояли огромные ноги в калошах. Подняв голову, девочка посмотрела на толстяка.

– Ну что, попалась! – злобно сопя, произнес он, ударив ее с размаху по щеке.

Даша не заплакала, закрыла лицо ладошками и, медленно раздвигая пальцы, открывая обзор глазам, смотрела на дорогу. На мгновение ей показалось, что, когда она закрывает лицо, будто прячется от него. Но ее сердечко так колотилось от страха, что девочка, как загнанный зверек искала выход, чтобы вырваться из клетки.

– Что вылупилась? Так и сожрала бы меня, да? – прорычал мужик, дыхнув на нее перегаром.

Даша посмотрела на коленки и увидев кровь, провела рукой по одной из них, размазывая липкую алую жидкость по всей ноге.

– Мамочка, – скривив губы от боли, жалобно всхлипнула она.

– Шлюха твоя мамочка! И ты такая будешь! – Мерзко ухмыльнулся толстяк, пытаясь толстыми пальцами расстегнуть ремень на брюках.

Увидев это, Даша вскочила и бросилась бежать. Страх придавал ей силы, и она мчалась без оглядки.

– Ах, ты дрянь! Ну ладно, попадешься мне еще. Пока с мамашей твоей разберусь, а потом ты ее заменишь. И тогда узнаешь, где раки зимуют. Я тебе еще всыплю, как следует! – застегивая ремень, ругался толстяк.

Он медленно пошел назад к дому. Даша добежав до свинофермы, наконец оглянулась. Увидев, что он двинулся обратно, остановилась, села на траву и заплакала. Слезы ручьем катились по ее щекам. Она смахивала их ладошкой и рыдала так, что ее худенькие плечики сотрясались. Девочка еще долго не могла успокоиться.

В конце лета ей должно было исполниться одиннадцать лет. Своего отца она не видела, и мать никогда не говорила о нем. Однажды Даша попыталась расспросить ее, но ответа не получила. От людей она случайно услышала, что мама ее нагуляла. Не понимая до конца смысла этого слова, Даша сделала вывод, что, видимо, так бывает. Мать любила выпить и приводила в дом разных мужчин. Когда дочь догадалась, зачем они приходили, ей стало стыдно за маму. Та по-прежнему не обращая на нее внимания, частенько отправляла ее погулять. Даша могла целый день не появляться дома, и никто о ней не вспоминал. Вот и сейчас у них живет этот толстяк Гриша. Они каждый день пили. В доме было не прибрано.

Девочка часто оставалась голодной и злилась на мать за то, что та ничего не готовит. В этот день она забежала домой и в поисках хоть чего-нибудь съестного открыла шкафчик, а из него вывалилась незакрытая бутылка вина и все ее содержимое разлилось. В этот момент вошел Гриша, увидев на полу лужу вина, накинулся на нее с грубой бранью. Он попытался ухватить ее за косы, но Даша сумела вырваться и убежать на улицу. Выскочив за калитку, девчонка не подумала, что нужно бежать к людям, бросилась в обратном направлении. Мать была пьяна и спала, в то время, как разъяренный Гриша гнался за ней.

Девочка вытирала краем платья кровь с коленок и плакала. Возвращаться домой она боялась. Ее душила обида, что мать не может защитить ее. Даша обижалась на нее и жалела – ведь когда они оставались одни, мама была совсем другой.

Соседская дворняжка Жучка подбежала к ней и стала обнюхивать и зализывать коленки, будто понимая, что так раны можно залечить. Даша ласково гладила ее по шерстке и приговаривала:

– Жучка, ты такая добрая. Хорошая моя… Собака от удовольствия лизнула ее в щеку. Даша улыбнулась. Она поднялась с травы, отряхнула платье и прихрамывая побрела в сторону деревни.

– За мной! – приказала она Жучке, которая и так бежала за ней. Даша прошла мимо своего дома и села на скамеечку возле соседнего. Жучка свернулась калачиком и умастилась у ее ног. Соседка увидев в открытое окно Дашу, почувствовала неладное.

– Даша, ты чего здесь сидишь? Есть, наверное, хочешь?

Даша, опустив голову, чуть слышно сказала:

– Хочу.

– Заходи.

Даша встала и медленно пошла в дом бабы Маши. Жучка вскочила и хотела бежать за ней, но калитка перед ней закрылась. Сев на траву, она преданно осталась ждать.

– Ну, что опять случилось? – взволнованно спросила баба Маша, зная по-соседски, что происходит у них дома.

– Упала.

– Господи! – всплеснула руками женщина. – Да ты все ноги ободрала. Смотри, как кровь сочится. Садись. Я смажу зеленкой.

Баба Маша жила одна. Ей было уже за шестьдесят. Седые волосы она заплетала в косу, которую укладывала на затылке колечком. Цветной халат, о который она постоянно вытирала руки, свободно болтался на ее худощавом теле.

Она взяла тазик, налила туда воды и стала бережно мыть ноги девочки. Потом намотала на спичку ватку, обмакнула ее в зеленку и смазала ссадины. Даша кривилась от неприятных ощущений, но терпела.

– Вот и все, – вздохнула баба Маша, дуя на коленки и поднимаясь с корточек, – а теперь иди, ешь.

Она поставила на стол вареную картошку, хлеб, молоко.

– Больше ничего нет. Я же не знала, что ко мне такие гости пожалуют, – ласково улыбнулась она Даше.

– Живу на пенсию. Картошка да молоко. Привыкла так питаться. Иногда в день пенсии балую себя колбаской или селедочкой. А уж о конфетах и разных сладостях давно забыла, – оправдывалась она, что не может сейчас угостить ее чем-нибудь вкусненьким. – Так что извини.

– Спасибо, – глядя исподлобья, сказала Даша.

– Да ладно уж, «спасибо» говорить. Не за что, – усевшись напротив Даши, женщина смотрела, как та с жадностью ела картошку, запивая молоком. Баба Маша покачала головой.

– Мамка твоя совсем рехнулась! – начала она причитать. – Дочь бросила на произвол судьбы, не кормит совсем. Да что ж это на белом свете делается? Родная мать, а за ребенком не смотрит. Ты хоть в школе хорошо учишься?

– Хорошо, – набив полный рот, отвечала Даша.

Когда она доела, баба Маша принесла полную кружку малины. Они вышли во двор и сели на скамейку. Жучка тут же стала вертеть хвостом и тереться о Дашины ноги, а девочка с удовольствием ела ягоды.