Стася Холод - Юноша с ландышем (сборник)

С волосами пришлось помучиться. Прямые и жесткие, они дерзко топорщились, ершились, не желали собираться в благопристойный узел. Так же безуспешно наставницы пытались все эти годы усмирить бунтарский нрав Джинни. Наконец тетушка Пэгги расчесала их на прямой пробор, закрутила в две рогульки у висков и даже водичкой сбрызнула для пущей гладкости, а воспитательница куда-то ушла, но вскоре вернулась. Она решила подарить Джинни серебряные шпильки с розочками. Мисс Абнер считала их шедевром ювелирного искусства, закалывала редко, только по праздникам, а потому, украсив прическу Джинни, не могла налюбоваться результатом. И вот высокое мутное зеркало отразило таинственную незнакомку, чьи острые плечи торчали крылышками, а тонкая талия, подчеркнутая замшевым поясом, напоминала черенок швабры. Джинни обомлела: неужели это – она, до чего хороша – аж смотреть больно! Тем временем девчонки во дворе занимались своими делами: прыгали через веревочку, пекли пирожные из песка, поливали их жидкой грязью, заменяющей шоколадную глазурь, чертили на тропинке классики. Алекс возилась в клумбе, а Мэдж копала обводной канал вокруг роскошной лужи и размышляла, как бы измерить ее глубину. Джинни окликнула их с крыльца:

– Эй, кочерыжки обглоданные!

Она называла так младших подруг с тех пор, как ее, готовя к выпуску, впервые не остригли. Мэдж подняла голову и от изумления открыла рот.

– Смотри, как бы муха не залетела! – сказала Джинни насмешливо.

Она и знала, что все потрясутся. Чего стоила одна только лиловая дорожная накидка! А новая соломенная шляпка, задорно сидящая на прилизанной голове! К тому же она держала замечательный пустой саквояж, который воспитательница вручила ей для пущей солидности. Немудрено, что девчонки смотрели на нее, словно завороженные.

– Вот так Джинни!

– Красавица!

– Богиня!

– Просто королева!

Алекс дотронулась до ее пышной юбки, за что тотчас же получила звонкую оплеуху от Рокси.

– Джинни моя мама, а не твоя. Твоя – Лаура! Забыла уговор? Ну так я тебе напомню!

Та не посмела возражать и покорно отступила. Младшие воспитанницы приюта поделили между собой старших, и согласно уговору ее мамой, действительно, считалась Лаура. Она уехала еще в начале лета, когда зацветала хилая черемуха, и Алекс очень по ней скучала, но Рокси была неумолима.

…Провожать Джинни вышел весь приют. Кухарка Исла, по прозванию Морковка, теребила фартук и причитала:

– Дева Мария, до чего же быстро летят годы! Давно ли малютку Джинни принесли сюда в корзинке из-под овощей? Как сейчас помню: это случилось дождливой осенней ночью.

Мисс Абнер охорашивала Джинни, давала нудные советы, благополучно пропускаемые ею мимо ушей. Ослепленная своей красотой, она держала себя с достоинством, какого вполне хватило бы на четырех принцесс крови. Наконец появилась Кобра. Она была высокая и грузная, лиф черного бессменного платья обтягивал талию внушительного объема: в ее корсете могли бы поместиться две, а то и три Джинни. Без того далекое от идеала лицо начальницы портило презрительное, вечно чем-то недовольное выражение, но сегодня властный голос мисс Коббетт прозвучал непривычно глухо и печально:

– Джинни, попрощайся с теми, кто растил и оберегал тебя.

Джинни обняла всех наставниц, и Ислу, и кастеляншу, когда же дошла очередь до мисс Абнер, та полезла в карман за носовым платком. Джинни не понимала, почему она плачет, ведь все так хорошо! Отъезд совсем ее не огорчал, и ей было от этого даже немножко совестно. Маленькие почитательницы Джинни знали, что она терпеть не может плакс, и из последних сил крепились.

– Теперь пойдем, тебя ждет почтовая карета.

За старой скрипучей калиткой бушевал огромный, неуемный мир, полный веселья и чудес, и они направились туда.

– Вот ты и выросла, Джинни, – сказала мисс Коббетт.

Джинни побаивалась начальницу, хотя и любила прихвастнуть в приватной беседе, что ей на Кобру начихать. Она напряглась и приготовилась слушать отповедь о том, почему надо каждый день чистить зубы, мыть шею и уши, а грызть ногти, наоборот, нельзя.

– Легкой жизни я тебе не обещаю, – вдруг произнесла мисс Коббетт (и Джинни с интересом навострила уши), – как бы ни были самонадеянны состоятельные особы, с которыми тебе предстоит иметь дело, знай, что ты не уступаешь им ни умом, ни красотой, ни характером, только средствами, в чем нет ни их заслуги, ни твоей вины. Помни об этом, Джинни, и никогда не теряй себя.

В недобрых глазах мисс Коббетт, похожих на стеклянные пуговицы, блестели слезы, и Джинни впервые стало жаль ее. Она хотела сказать в ответ что-то очень важное и светлое как солнце, но не сразу собралась с мыслями, а потом было поздно.

…Джинни ехала в почтовой карете. За окном мелькали поля, сеновалы, каменные изгороди ферм и до кустика знакомые, исхоженные холмы, а под самым ее сердцем было спрятано рекомендательное письмо. В нем лукавым слогом говорилось о некой благонравной юной мисс, отличающейся примерным поведением, глубокими знаниями, радением к наукам и безупречными манерами.

– Ну наконец-то, мы вас уже заждались, – патронесса школы Святой Терезы мисс Николсон была в сильном раздражении.

Джинни хотела объяснить ей, что их кастелянша вовсе не копуша: она долго возилась с платьем, желая сшить его как можно лучше…

– К работе приступите завтра, – оборвала ее мисс Николсон, – Будете вести во втором классе грамматику, арифметику, ботанику, этикет и рисование. В ваши обязанности также входит следить за детьми на переменах, гулять с ними и водить в трапезную. Вы сможете поддерживать образцовую дисциплину?

Джинни робко кивнула.

– И еще, я надеюсь, вы понимаете: место в нашей школе – большая честь для безродной девицы. Мисс Коббетт, очевидно, считает вас самой достойной своей воспитанницей. Так постарайтесь же не ударить в грязь лицом!

Джинни пылко заверила, что постарается.

– Жить вы будете в восточном крыле, в комнате номер четырнадцать, с двумя молодыми учительницами. Служанка вас проводит.

Номер комнаты совпадал с годами Джинни, и она увидела в этом доброе предзнаменование, а ее новые соседки оказались очень милы.

– Спорим, что завтра ты будешь реветь! – заявила одна из них.

– Вот еще! В жизни нюни не распускала. Не на ту напали, – огрызнулась Джинни.

– Тебе какой дали класс? второй? Ах, это еще совсем малышки! Но зубки у них острые как у пираний – съедят в одночасье и не подавятся, будь спокойна.