Сергей Зацаринный - Сызранцы галантного века

Живая человеческая речь, заботы и страсти далёкой эпохи бесстрастно и пунктуально зафиксированы усердными и не очень канцеляристами в этих пухлых томах, от которых нет-нет, да повеет нюхательным табаком, столь любимым в галантном веке. Неохотно отдают свои тайны эти плотные листы голубоватой бумаги с водяными знаками давно исчезнувших фабрик, исписанные чернилами, сваренными из дубовых орешков. Плохо понятен почерк, забыто значение иных слов. Но, потраченные усилия стоят того. Никакие мемуары и записки современников не дадут того, что рассказывают эти документы, беспристрастные свидетели давно минувшей эпохи.

Так давайте теперь посмотрим, что за присутственные места открыли вскоре после святочных гуляний в 1781 году. Вместо воеводской канцелярии, ведавшей всем и вся, теперь учреждались уездный суд, уездное казначейство, нижний земский суд, городническое правление, сиротский суд и нижняя расправа. Не буду утомлять читателя описанием их функций – мы к этому ещё вернёмся. Я огласил весь список для того, чтобы можно было ощутить впечатление тогдашнего обывателя от такого бурного роста бюрократического аппарата. Долго ещё потом люди, привыкшие к воеводской «службе одного окошка», путались и обращались не в то ведомство.

Некоторые учреждения существовали и раньше. Городничий был помощником воеводы. Товарищем, как гласил его официальный титул. Занимался он тем же самым – поддерживал порядок в городе. Вот только полномочия городничего теперь расширялись, да и подчинялся он лишь Симбирским властям. В новых условиях эта должность становилась ключевой.

Сызрани повезло. Товарищем воеводы с 1778 года был местный дворянин капитан Иван Гаврилович Дмитриев. Человек исключительно честный, болезненно справедливый, он обладал, кроме всего прочего, реальной силой в виде отряда вооружённых дворовых людей. Расширив после начала реформы свои полномочия. Дмитриев употребил их не для личного обогащения, как это нередко бывает, а на укрепление законности. Очень редкий случай в российской истории, когда нужный человек оказывается в нужный момент в нужном месте. Сколько раз в бесконечной череде реформ, обрушивавшихся на нашу многострадальную Родину, всё пошло наперекосяк именно потому, что не нашлось умного, честного и сильного человека.

Возможно, подобные мысли приходили и в головы сызранцев, собравшихся на открытие присутственных мест. Подобные мероприятия обязательно сопровождались торжественным молебном в Христорождественском соборе. Туда собрались и новоиспечённые чиновники, цвет сызранского дворянства и купечества. Сейчас бы это назвали презентацией. Зима была очень морозная, это отметили все хроники. Сызранцы смотрели на тех, кому предстояло осуществлять власть в ближайшие три года.

Первым лицом, конечно, был городничий. Уже немолодой 44-летний человек с суровым лицом и безупречной репутацией. Теперь давайте посмотрим на тех, кто в этот холодный зимний день теснился за его спиной.

По новым законам руководители местных органов власти теперь избирались дворянством. Прежде всего, это был уездный суд, состоявший из судьи и двух заседателей.

Нужно отметить, что фигура нашего первого жреца Фемиды была достаточно колоритна. Им стал капитан Никита Иванович Уваров. Если верить документам, то ему на тот момент было уже 65 лет. Правда, верить им можно не всегда. В те времена почему-то совсем не уделяли внимания возрасту и зачастую указывали его весьма произвольно. Чего уж говорить, если даже у великого Суворова в энциклопедии значится два года рождения 1729 и 1730. Но, это к слову. В любом случае, Уваров был уже не молод.

Он принадлежал к тому мелкопоместному дворянству, которое тянуло многие годы нелёгкую армейскую лямку, не получая за это ни чинов, ни денег. Получив в 1762 году после указа Петра III возможность выйти в отставку, Никита Иванович немедленно ею воспользовался. Видимо, сразу и женился, так как в 1763 году у него родился сын Иван. К 1780 году успел овдоветь и ещё раз жениться. Как раз накануне описываемых событий у него родился сын Михаил. Жил Уваров в деревне Петровке и относился к числу провинциальных бар средней руки. Имея более 200 наследственных и полученных в приданое душ крестьян, мог вести более или менее приличный образ жизни. Теперь реформа давала ему возможность немного подзаработать на службе. Отбыв три года судьёй, Уваров попал на должность заседателя Симбирского верхнего земского суда, после чего старость и болезни окончательно заточили его в деревенском доме. Там первый сызранский судья и доживал свой долгий век ещё десять лет.

Под стать ему были заседатели. Видимо, сызранцы считали возраст главным достоинством судей, так как правой рукой Уварова избрали капитана Михаила Ивашева. Он уже имел тридцатилетнего сына и давно овдовел. То ли положительный пример судьи сыграл свою роль, то ли от службы открылось второе дыхание, но Ивашев вскоре тоже женился. Однако силы были уже не те, и бравый капитан вскоре покинул молодую вдову с двумя малолетними детьми на руки её немолодого пасынка.

На этом фоне другой заседатель секунд-майор Егор Шильников смотрелся прямо юнцом. Ему было всего 44 года. Егор Иванович был беден. 12 крестьянских душ позволяли есть досыта каши, не более того. Судебная служба была для таких, как он единственной возможностью хотя бы жить в городе на казённый счёт. Но и этой возможности Шильников вскоре лишился. Через несколько лет он откажется от участия в выборах по старости и болезни глаз.

Уездную полицию или, как её официально называли нижний земский суд, возглавлял теперь капитан-исправник. Тоже должность выборная из местных дворян. Первым нашим исправником стал капитан Лев Андреевич Яковлев. Сельчанам, как обычно, не повезло. Начальник уездной полиции был совсем иного поля ягодой, чем городничий Дмитриев. Через некоторое время он уже числился под судом «за сочинение фальшивого завещания».

Реформа существенно расширяла полномочия городского магистрата. Теперь над ним тоже не было воеводы. Магистрат был теперь главной властью над городским населением: купцами, мещанами, цеховыми. Возглавляли его два бургомистра.

Первый старший Андрей Петрович Серебряков. Был он человеком случайным. Это прослеживается во всей его жизни. В богатеи вышел благодаря удачной женитьбе на дочери купца Азовцева, но собственных способностей, чтобы приумножить богатство не хватило. Также случайно, как и в бургомистры, он попадёт, пять лет спустя, в первые городские головы, но и там ничем себя не проявит. Так и помрёт седьмого апреля 1794 года, даже не успев устроить свои посмертные дела. Пока наследники судились, последние остатки случайно нажитого богатства пошли прахом.