Владимир Брисов - Любовь. Пустыня. Ренуар

Здесь же у трапа их ждал фордовский микроавтобус с крупными символами по обеим сторонам машины: знамя и герб республики Каракалпакстан. По дороге в Нукус постоянно встречали армейские патрули и наряды полиции. Но их никто не останавливал, видя на машине номер и пропуск Жокаргы кенеса (республиканского парламента). – Столько военных и полиции, что-то происходит? – спросил Дмитрий. – Да, межнациональные трения, за которыми спрятаны клыки коммерческих интересов. Но на вашей программе это не отразится.

Вскоре встретили и участников событий: толпу людей с горящими факелами и воспалёнными ненавистью глазами. Дехкане (крестьяне), сжимавшие в руках кетмень (мотыгу). Оборванцы с рынка, живущие от подачки до подачки, вооружённые, самодельными найзами (копьями), сделанными из ножа, плотно прикрученного к длинной палке. Безработные – вчерашние водители строители, чабаны, прихватившие с собой топоры и спрятанные под халат старые ружья. Все сбились в стадо по команде бродячего муллы. Сейчас они, скованные общей идеей, начнут громить своих соседей, представителей не титульной нации или другого течения в исламе. Жертв таких погромов Дмитрию ещё в молодости пришлось видеть в Сумгаите, Оше. Облитые бензином, заживо сожжённые, искалеченные, изнасилованные, с разграбленными домами, угнанным скотом. – Надеюсь, до крови не дойдёт, пошумят, побьют окна и разойдутся, – сказал Темирхан, – мы пока ситуацию контролируем.

Машина мчалась по тёмным улицам. В ночи прочерчивались контуры однотипных домов. Наконец, въехали во двор одноэтажного особняка, отделённого от внешнего мира охраной и высоким дувалом (стеной, характерной для Средней Азии). – Здесь всё своё, как в подводной лодке, автономное снабжение светом и горячей водой. В городе напряжённо и с тем, и с другим. Даже, видите, зелёные насаждения есть, в городе вся зелень гибнет от песчаных бурь. – Объяснил Темирхан. Он пригласил всех в гостиную. На столе стояли чайники, икорница с чёрной икрой, в традиционном для Азии паюсном исполнении, маслёнка со сливочным маслом, розетки с вареньем, халва с фисташками, лежал нарезанный хлеб и горячие лепёшки, самса (пирог) с бараниной и тыквой, только вынутые из тандыра (печь-жаровня).

– Такое впечатление будто ничего не изменилось. Может время приходит сюда ночевать? – сказал Дмитрий. Темирхан посмотрел на часы: – Ох, уже четыре утра, не забывайте у нас завтра, то есть сегодня, большая экскурсия на вертолёте. В 10–00 должны быть на военном аэродроме. А туда минимум час езды. – Он встал из-за стола: – Воду из-под крана не пить. К употреблению пригодна только минеральная. Дмитрий проводил его до дверей и вручил конверт с тысячей долларов. – А вы говорите, ничего не изменилось, когда это мы с вашим отцом брали деньги друг у друга? Теперь всюду расчёт. Вот, номер моего мобильного для друзей, если что, сразу звоните.

Утром ещё до наступления жары бодро выскочили из города, пробок здесь не бывает, и поехали по просёлочной дороге, прыгая по камням и ухабам. Путь к военной базе, когда-то специально был проложен по ненаселённой местности. Внезапно водитель за поворотом резко свернул на тропу, идущую между высоки ми камнями и спрятал машину за ними.

– Ты что Юсуф, плохо себя чувствуешь, или мальчики направо, девочки налево? – Соображение одно возникло, Темирхан Полатович, разрешите проверить. – Ладно, проверяй, – кивнул Темирхан. Водитель вышел из машины. Тихо закрыл дверцу и вскарабкался на каменный валун. Темирхан в его оправдание сказал: – бывший комитетчик, воду в песок лить не будет. Минут через 15 или 20 водитель вернулся: – Точно, за нами следят, делали вид, что едут отдельно друг от друга. А сейчас, когда нас потеряли, стояли вместе и ругались, потом звонить начали.

– Может быть местные репортёры или просто любопытные на предмет, что москвичи делать будут с экологической катастрофой? – Предположил Виктор. – Народ, конечно, у нас любопытный, но боюсь причина более серьёзная, какая-то структура пасёт гостей из Москвы. – Сказал Темирхан. – Позвоню-ка я полковнику Рамазанову, начальнику военного аэродрома, пусть грузовичок с солдатами пришлёт для нашего сопровождения. И заберёт байкеров, узнать кто такие и зачем за нами следят. После вертолётной экскурсии возвращаться будем по оживлённой трассе. Немного дольше, но безопасно. Прибывшие солдаты действительно задержали байкеров под предлогом попытки проникновения на закрытый объект.

Экскурсия началась необычно. Их гид Светлана появилась в традиционном для мусульманок чёрном платье – абайя. Часть лица и пышные каштановые волосы, стремящиеся вырваться на волю, скрывал не менее чёрный хиджаб. Затем она спустила на лицо никаб, оставивший только прорези для глаз. Теперь Дмитрий заметил, что глаза у неё редкого изумрудного цвета. Натянула перчатки из тонкой ткани. И провела короткое дефиле традиционной исламской одежды, сменив пару-тройку накидок на платье, хиджабов и никабов, от самых строгих до расшитых по краю тонкой полосой серебряной нити или не яркими стразами. Перфоманс вызвал неформальный интерес мужчин и нескрываемое любопытство единственной женщины.

– Даже в этом наряде я угадаю уверенную в себе европейку или американку. У них нет комплекса женщины, зависящей от мужчины. Для них открыты все рестораны, кафе, выставки, театры. Любой столик, любое место на выбор. Имея финансовую самостоятельность, они сами решают с кем и когда встречаться.

А женщина Востока живёт, постоянно завися от настроения мужа, считай господина. Типичная картинка: муж в лёгкой рубашке с коротким рукавом и его жёны, закованные в чёрные одежды, как рыцари в латы. Снятая при постороннем мужчине перчатка, приравнивается чуть ли не к супружеской измене. Заметьте, все эти многочисленные одежды носятся в сорокоградусную жару. – С осуждением в голосе сказал Дмитрий. При этом, решив доплатить гиду за нестандартное дополнение к экскурсии.

– А сцены арабского купания, даже в продвинутых Тунисе или Марокко? Муж резвится в шортах для плаванья, а жене «так и быть» разрешает в полной «сбруе» постоять столбиком в море. – Иронично заметил Виктор. – Обычный светский разговор с женой знакомого или партнёра по бизнесу – табу. Как можно считать кого-то другом, если не знаешь его семьи, не знаком с женой.

Даже находящийся в медитации Эдик и тот, пробурчал, что показывать только глаза, это обижать Бога, который дал женщинам много всего привлекательного.

– А как же христианские монахини? Разве их одежды не схожи с классическими исламскими? – Начала спор Светлана, «подливая масло в огонь».

Дмитрий: – Конечно одежда похожа, но это свободный выбор, свободных женщин, а не всеобщая повинность. Строгой одеждой монахини демонстрируют безбрачие и безразличие к мирской суете, служа Богу. А женщины Востока должны выражать покорность и принадлежность мужу. В чёрном цвете нет ничего плохого. Полагаю, и мать Христа ходила в чёрном. Но когда под страхом наказания всю жизнь только в чёрном, как у большинства арабок, иранок. Это уже насилие.