Леопольд Кутилкин - Нетленка

В открытое окно было видно, как плывут по небу, похожие на взбитые сливки, облака было не весело, хотя Витя старался. Девицы переглянулись, и виновато посмотрев на нас, удалились искать совмещённый сан/узел.

– Ты чего тормозишь, я тут бисер мечу, а ты видите ли не в настроении и девственника из себя строишь! – наехал на меня «коллега» Витя.

– Витёк! Где ты нашёл этих блядей?

– Они не бляди, я с Катькой в Лужниках торгую, а Ленка её подруга детства, отрочества и юности.

– Забыл добавить подруга зрелых лет.

В моём голосе «коллега» уловил иронию и от этого сник. Вообще, Витёк относится к плеяде тех младших научных сотрудников, волна перестройки которых вымыла из стен московских проектных институтов, подняла на высоты, о которых и мечтать не приходилось, закружила и бросила вниз на дамбы дикого первобытного рынка. Но в душе он оставался наивным и доверчивым романтиком. Мне его стало жалко, и как бы извиняясь, добавил:

– Ну ладно, ты меня успокоил. Давай наливай. – И тут же вспомнил утренние размышления на тему свойств вещей и предметов.

Девиц всё ещё не было. На полу лежала газета «Московский комсомолец» с очередной передовицей Саши Хинштейна, «такая мерзкая фамилия не может принадлежать достойному уважения человеку, обладатель данной фамилии должен иметь депрессивно-маниакальный синдром поиска на всех и вся компромата и от таких людей надо стараться держаться подальше, другое дело, если это был бы псевдоним» эта крамольная мысль попыталась влезть в моё пробуждающееся сознание. Газету я поднял и стал разгадывать кроссворд. Это занятие быстро надоело и газету пришлось отложить. Мы ещё выпили. Девиц всё не было.

– Предположу, – прервал безмолвие Витёк, – дамы обсуждают тактические вопросы, а именно кто кому из нас больше подходит по темпераменту или другими словами, кто кого будет сегодня иметь.

– Я был бы очень признателен, если бы они ещё поинтересовались нашим мнением. Может, я сегодня хочу себя чувствовать одиноким импотентом.

– Думаю, для них это не имеет большого значения, месяц тому назад Екатерина рвала меня, как обезьяна газету, прямо под прилавком на мешках китайского ширпотреба, в самый разгар потребительского спроса. Не могу утверждать, что было плохо, но чувствовал после этого себя сильно разбитым.

– Витя, я тебя очень уважаю, ты открыл новую грань своего бытия, не скажу, что восхищаюсь твоим действием, скорее наоборот бездействием, но этим ты подтвердил нетленные строки Некрасова:

выпьем за них.

За кухонным столом нас опять сидело четверо. Мы добивали третью бутылку «Гжелки» и доедали солёные огурцы. Екатерина была на коленях Витька, а другая девушка, которую я не помнил, как зовут, сидела рядом со мной. Воздух на кухне был сине-серого цвета и запах представлял собой смесь дамского парфюма, табачного дыма и алкогольных паров. Витя, с ограниченным артистизмом, дарованным ему природой, рассказывал анекдот про несчастного пьяницу.

– А что, – сказал я, когда анекдот был закончен, от пьянящего воздуха и пьяного окружения, меня уже несло, – не выпить ли нам за героев, чей самоотверженный подвиг, потребления горячительных напитков, являл собой пример всему остальному миру. Эти люди – локомотив технического прогресса и мировых открытий, люди которые сеют доброе и вечное. За великих гуманистов, коими они бы никогда не стали, будь они трезвенниками. Давайте углубимся в историю человеческого развития и посмотрим, что было лет пятьсот назад, не меньше. – Я сделал паузу, чтобы оценить обстановку, стоит ли дальше продолжать исторический экскурс, маханул стакан и жестом предложил сделать остальным то же самое. Мой завёрнутый монолог был настолько неожиданным, что все с удивлением, похожим на исступление, сверлили меня в шесть глаз. Если бы в тот момент, к нам на кухню залетела стая рыжих бегемотов, то это бы явление прошло незамеченным. Организм почувствовал дополнительный прилив сил, и я продолжил.

– Что было пятьсот лет тому назад? Спрошу я вас. – Витёк с девицами переглянулись, будто добросовестно пытались вспомнить, что же было пятьсот лет назад на самом деле, – Европа пылала огнём междуусобных распрей, которые вели злые, потому, что в средневековье ещё не опохмелялись, и трезвые полководцы. Бывало накануне вечером, соберутся под полевым шатром, выпьют, как следует, облобызают друг друга, поклянутся в любви и верности, подпишут хартию мира, а на утро, проснувшись с больной, опухшей головой, отдают приказ войскам палить из пушек по своим вчерашним собутыльникам. Католики бились с протестантами, революционеры с контрреволюционерами, роялисты с республиканцами, консерваторы с лейбористами, евреи с арабами. И так это продолжалось из года в год. И лишь, на юге Европы, в королевстве Испании было всё спокойно. Почему, да потому, что после того, как последнего мавра лишили, на Пиренейском полуострове, постоянного места жительства и окончательно победили исламский фундаментализм, король и королева, а с ними и все остальные подданные королевства, запили горькую. Об этом случайно узнал от испанских купцов Генуэзский пьяница и картёжник Колумб. Дом свой он пропил ещё в прошлом году, и так как кроме долгов в Италии его ничего не держало, он отправился в Мадрид. В то время, границ, как нынче, не было и наш Христофор, уже через неделю пил кальвадос, на улицах столицы, кадрил местных красавиц, танцевал тарантеллу и смотрел корриду. Каждый новый день, дарил Христе незабываемые впечатления, он считал, что если и есть рай на свете, то непременно он находится здесь. Однажды Христофор, будучи совершенно в стельку, гулял по дворцовой

площади, глаза были навыкате, и он не заметил, как наткнулся на толстого, лысого иезуита, который спьяну сжигал очередного еретика.

– Позвольте спросить, Ваше преподобие, за что Вы пытаетесь запечь этого несчастного?

– Он пятый день капли в рот не берёт. – Ответил суровый инквизитор.

– Сей грешник не может рассчитывать на снисхождение, но может на то есть веские причины. С сильного перепою, я тоже дня два на выпивку смотреть не могу.

Этот довод не возымел на инквизитора должного действия, Христя не унимался.

– А пробовали Вы ему предложить выпить? – продолжал Колумб, – может он бы и выпил, но ему никто не предлагает.

– Не предлагае-е-ет, – эхом вторил защитнику, сжигаемый.

Инквизитор задумался, достал огнетушитель и загасил пламя.

– Будешь пить? – этот страшный вопрос прозвучал из уст инквизитора в адрес человека, возомнившего себя трезвенником.

– Буду! – не тратя время, на раздумья ответил тот.