Елизавета Дулькина - Я хочу заниматься и тем, и этим только с Тарантино Квентином

– Костя, мне очень жаль…

– Пожалуйста, давайте не будем разыгрывать мелодраму! – злюсь я.

– Мира! Никто и не разыгрывает, это просто…

Но я перебиваю отца:

– Просто ты любишь быть жертвой этой истории!

Меня несёт.

– Извините, но я не хочу участвовать в этом спектакле! Пропусти меня, я хочу на воздух!

Плевать я хотела на то, что и кто подумает!

Ненавижу это его вечное «жаль»!

Чёрт возьми, а мне-то как жаль! Я вообще её не знала!

– Мира, ты как? – Лиля, видимо, выбежала следом за мной. – Может, поедем к тебе домой тогда? Маму оставим с дядей Костей погулять по городу? Думаю, так всем будет лучше.

И она обняла меня.

– Да, давай! Но я не вернусь в кафе. И поедем на метро. Тут относительно рядом. Извини, я не всегда умею сдерживать порывы.

– Я понимаю… Сейчас схожу за деньгами, и поедем.

– У меня есть карточка. Я угощаю, купим по пути какой-нибудь еды на вечер.

– Ладно, но я просто скажу им о наших планах. Минутку!

Стыдно ли мне?

Не уверена.

Как бы я ни говорила с моим психологом Людмилой Григорьевной про отношения с отцом – периодами я срываюсь. А сегодня особенный день, я его почти не узнаю, но это «жаль» – и всё! Меня несёт, перестаю себя контролировать…

Надеюсь, Лиля и тётя Оля не решат, что я истеричка. Впрочем, Лиля вроде бы не прочь пообщаться с такой сестрой, как я. Значит, не зря она учится на психолога – находит и к таким, как я, подход.

Необъяснимо, но факт: я доверяю ей.

– Всё улажено, веди меня, Сусанин! – У Лили очень тёплая и нежная улыбка.

Я чувствую, что хочу рассказать ей всё-всё!

Но, конечно, не сейчас.

– А отец что? – не могу не полюбопытствовать я.

– Извинился перед нами за вашу недомолвку. Сказал, что ты права.

– Чтооо?!

Я даже остановилась.

– Ну да, – словно это обычно дело, говорит Лиля. – Судя по всему, он очень хочет стать тебе другом, а не только отцом. Но пока попытки не особо успешны…

– Лиль, прости, но я в шоке! Ладно, пошли. Если не возражаешь, мы по пути не будем копаться в наших семейных проблемах?

– Окей, как скажешь, сестра!

– Спасибо. Кстати, ты алкоголь-то пьёшь? У меня дома бутылка французского вина – друг из Парижа привёз. Я всё ждала особенного момента и не открывала. По-моему, он настал!

– Ого! В таком случае не посмею отказаться!

В метро мы переговаривались и обсуждали забавных людей. Лиля оказалась очень наблюдательной и не просто комментировала внешний вид человека, но ещё и придумывала легенду: кто это, кем работает и чем живет.

Я влюблялась в сестру всё больше и больше.

Неужто это магическая родственная связь, из-за которой мне так комфортно?

Или мне просто повезло?

В любом случае – я счастлива.

На подходе к моему дому я предложила купить пиццу. Выяснилось, что мы обе обожаем «Маргариту» и «Четыре сыра». Совпадение вкусов тоже генетическое? Или везение опять?

Забавно и странно всё это…

Уже усевшись на кухне с пиццей и вином, мы поднимаем бокалы за знакомство.

– Вино шикарное!

– Да, надо будет поблагодарить Илью.

– Это твой… бойфрэнд?

– Не совсем. Если тебе интересно, я расскажу. Но сразу предупреждаю, что история длинная.

– О! Я обожаю слушать!

– Ну да, ты же будущий психолог!

– Не в этом дело. Когда со мной делятся чем-то сокровенным, я словно проживаю ещё одну жизнь – этого человека. Для меня в этом и заключается чудо общения. Только я считаю честью выслушать другого человека, ведь это означает, что мне доверяют.

– Логично. Ты точно психолог, а не философ? – подкалываю я.

– Точно! Но ведь философия – начало всех наук, в том числе и психология вышла из неё, так что…

– Помню, мой философ в универе рассказал, почему выбрал эту специальность. До сих пор не знаю: шутил он или нет. Но мы тогда смеялись!

– Ну, правда часто похожа на шутку или иронию.

– Вот-вот! Короче, он учился одинаково хорошо по всем предметам в школе. Родители думали, что он станет адвокатом, пойдёт по стопам отца. Ему же этого совсем не хотелось. В итоге он стал вычеркивать из списка все факультеты, которые ему не нравились – пошёл от обратного. И не смог найти недостатков только у одного – философского. Потому что понятия не имел, чему там можно учиться пять лет. Так и решил пойти туда. А в итоге ещё и аспирантуру закончил. И стал преподавать. Сказал нам тогда: «Если уж валять дурака, то так, чтобы никто не мог в этом упрекнуть!».

– Очень похоже на правду! И очень по-философски.

– Ну, будем считать, что это правда. Предлагаю тост за откровенность и искренность!

– Отличный! И я вся во внимании, что там за Илья такой?

Выпив бокал до дна, я решаюсь:

– Да Илья, признаться, не совсем герой моего романа. С чего бы начать… Пожалуй, с главного, как и когда я решила стать сценаристом, потому что захотела познакомиться лично и поработать со своим кумиром Квентином Тарантино.

– Ого!

– Да, твоя реакция вполне адекватна. Но это ещё цветочки. Повторюсь, моя история не из простых. И не для слабонервных. Ты можешь счесть меня ненормальной! Я не шучу, я даже ходила к психологу!

– И что тут такого? Как говорил мой любимый дедушка Фрейд: «Каждый из нас нормален лишь отчасти». Поверь, за мной тоже есть одна история, которая не в каждом найдёт отклик и понимание. Так что баш на баш: ты – мне, я – тебе.

И Лиля подмигнула.

– Договорились! Итак, я влюбилась в фильмы Квентина, когда уже училась на лингвиста. Честно говоря, с детства я больше любила книги, чем кино. И даже людей. Собственно, в студенческие годы это не изменилось. Как это модно сейчас выпячивать – я интроверт. И немножко даже мизантроп. Люди, по большей части, вызывают во мне скуку или желание дать в лоб, когда сильно тупят или лезут не в своё дело. В школе я была отшельником, которого все боялись, потому что я не только была лучшей в классе по учёбе, но и занималась каратэ. И меня не трогали. Хотя при другом раскладе я наверняка бы могла стать тем же «чучелом», как из одноименного фильма. Ну, в плане жестокости детей и давления большинства на личность.

– Я понимаю.

– Собственно, повторюсь, в универе мало что изменилось. Но всё-таки я была постарше и осознавала важность социальных контактов для беспроблемной жизни. Группа у нас была маленькая – десять человек, в основном девушки и всего три парня. Ну Илья был одним из них, как ты понимаешь. Не знаю, чем я его привлекла тогда, возможно, как раз своим пофигизмом – в сравнении с другими одногруппницами меня не особо волновали девчачьи темы. Да, я общалась с ними с первого дня, но сразу дала понять – в некотором роде я пацанка. Возможно, они обсуждали меня за спиной, из той же зависти, что с парнями я была своей. А те трое тогда представляли собой нечто вроде «свободной кассы», то есть были потенциальными женихами. В общем, лично я старалась со всеми в группе поддерживать равные отношения. Но Илья после месяца обучения стал часто мне звонить и звать по пятницам тусить. Каждый раз я отказывалась. И каждый понедельник меня и ещё двух парней ждал красочный рассказ, как же было круто в пятницу. Спектакль этот разыгрывался вплоть до первой сессии. Я, конечно, стала подозревать подвох. Но мне было любопытно: долго он так выдержит? Не знаю, почему я была так жестока, хотя до сих пор не считаю это жестокостью. На сеансе у психолога я признавалась, что мне стыдно за то своё поведение, но почему мы называем его жестокостью – не пойму. Скорее это было отстранение и наблюдение. Но не в этом суть. В сессию, естественно, Илюше пришлось забыть о клубах и вечеринках. Вообще ту первую сессию мы сдали на «4» и «5» все. Нашу группу отмечали многие преподы, мол, очень сильные и целеустремленные ребята попались. В этом смысле я была рада, что в сравнении со школой я нашла единомышленников и, по факту, сильных конкурентов. Это меня мотивировало совершенствовать языки и подавать заявки на различные гранты и стипендии для студентов. Но я снова ушла от основной темы! Конечно, после сессии у нас были каникулы. Я планировала посвятить их просмотру фильмов, которые мне рекомендовали ребята. Во время учёбы я считала недопустимым отвлекаться на это, а в каникулы, тем паче зимние – занятие самое подходящее. Об этом я бросила невзначай на последнем в ту сессию экзамене. Илья тут же стал напрашиваться в гости на совместные просмотры. Тогда я уже, кстати, жила одна. Естественно, я отказала. Причем никогда не была мягкой, а говорила в лоб типа: «Илья, отвянь! И без тебя проблем хватает». В тот раз он быстро отстал. И я успокоилась. Но на следующий день мне позвонили в домофон с утра. Якобы почта. Я, дура, спросонья открыла. Через минут пять кто-то позвонил уже в мой звонок. А дверь у меня тогда была другая, старая и без глазка. Спрашиваю: «Кто?», а мне отвечает Илюшин голос: «Доставка пиццы!». Тут я прикидываюсь, что не узнала: «Не заказывали!» – «Это подарок от заведения!» – «Мне ничего не нужно!». Я была непреклонна, и он сдался первым: «Романова, открывай, это Илья, пицца остынет!». Что-то во мне сжалилось над парнем. Наверное, это был мой голодный желудок. Короче, впустила его, налила чай. Он вёл себя как обычно, но я-то знала – пришёл он неспроста. И в определенный момент спросила в лоб: «Чего ты хочешь от меня?». Он чуть не поперхнулся чаем. «Мирка! Ты со своим характером везде ищешь подвохи! Соскучился я, что такого?» – «Мм, день не виделись, а ты уже соскучился. Допьёшь чай и вали!» – «Гостеприимства тебе не занимать!» – «Незваный гость хуже татарина, слыхал?» – «Ой, да ладно, я же не с пустыми руками пришёл! Окей, я уйду, но не звони мне тогда больше!» – выдал он и, в прямом смысле слова, хлопнул дверью. Причем обувь забрал, видимо, на лестничную площадку, так как вылетел пулей из моей квартиры. Я только хмыкнула вдогонку: «Истеричка!» – и доела последний кусок пиццы… После каникул между нами началась война: он старался укольнуть в разговорах меня посильнее, а я «делала» его на английском так, что преподавательница предложила мне закончить универ экстерном. Но потом я забила. Внезапно мне надоело это ребячество. Илья не сразу это понял, но в итоге война перешла в игнорирование – мы вообще перестали контактировать. В группе, конечно, за этим противостоянием следили, но быстро утратили интерес, когда мы перестали соперничать. Причем Илья, естественно, изжил мою дружбу с парнями. С девочками же мне не хотелось объясняться и сплетничать – поэтому я снова стала отшельником. Впрочем, меня это совсем не беспокоило. Главное – дают учиться и не задирают. Тем более, что как раз с тех зимних каникул я и открыла для себя творчество Тарантино. Конечно, первое, что я посмотрела – это «Криминальное чтиво». И понелось… Отсмотрев все фильмы, я стала искать их в оригинальной озвучке – оттачивать ещё и язык. Учеба занимала меня не меньше, но я уже зарекомендовала себя и, как это часто бывает, зачетка стала работать на меня. А я задумалась о профессии, связанной с кино. Пусть я и отношусь ко всем этим ванильным фразам типа «если чего-то хочешь, то вся Вселенная помогает тебе в этом» со скепсисом, что-то внутри меня загорелось идеей познакомиться с Тарантино лично. В конце концов, язык у меня на высоком уровне, осталось только попасть хоть немного в эту сферу. И, кто знает, на что я способна? Не зря же я столько прочла книг! Это я о развитии воображения и художественного вкуса. Только фильмов я смотрела мало – это факт. И вот, где-то в середине третьего курса, я поняла, что надо заполнять свои кинопробелы, а потом уж идти учиться на сценариста или режиссера. Хорошо бы вообще заграницей, если получится убедить родных вложить в меня. Это я тебе рассказываю к тому, что после окончания универа мне пришлось таки устроиться на работу в престижное Бюро переводов и самой оплачивать курсы сценаристов, потому что и дед, и папа решили, что я, цитируя деда, «с дубу рухнула!». Ведь мне поступило немало предложений о работе переводчиком в Европе, но я отказалась из-за мечты о кинокарьере. Папа во всём слушался деда, так что спонсировать меня никто тогда не собирался. И я плюнула на это. В конце концов, это моя жизнь, а не их. А я всегда отличалась определённой целеустремлённостью, да и идея познакомиться с Тарантино не казалась мне такой уж недостижимой. Однако на сценарных курсах во втором семестре меня настигла кара. Или карма. Кто во что верит. Короче, я впервые в своей жизни влюбилась.