Юрий Туровников - Как в старых сказках

– Прыгай, только инструменты не раздави, – и шут забрался в повозку, потеснив музыкантов. Тех самых, что поют и в трактире, и в замке. Тех, с кем он вчера так опрометчиво напился.

– Пошла, чтоб тебя! – крикнул одноглазый артист и хлестнул гнедую кнутом. Телега дернулась и заскрипела по пыльному тракту.

Михась, тот, что постоянно скалился и выпучивал глаза для пущего ужаса, улыбнулся и спросил:

– А ты куда вчера подевался? Мы тебя искали…

Прохор отмахнулся и решил перевести тему разговора.

– Вы сами-то куда едете?

Ему ответил второй запевала.

– На свадьбу нас заказали в Длинные плуги. Дочь мельника у них замуж собралась. К вечеру ждут. Выступим, получим деньгу и назад. Деньга она никогда лишней не бывает, да, други?

Артисты согласились и заржали громче королевских лошадей. Даже девушка, что играла на скрипке, и та гоготала наравне с мужиками.

– Ясно, – прочистил пальцем ухо шут. – Вы бы себе название какое-никакое придумали, что ли… Таких ухарей, как вы, полно по свету катается. Ну, чтоб не путали, – сказал он невзначай.

– Так есть у нас уже, – кашлянула скрипачка.

– Какое? – поинтересовался Прохор. – Треньди-бреньди-лютня-бубен?

– Неа, – сказал одноглазый. – Красивше: Броуменские музыканты.

– Ничего подобного не слышал, главное, оригинальное название.

– Вот! – хором сказали артисты.

– Ну, сыграйте тогда что-нибудь, чтоб не скучно ехать было. Я даже золотой дам.

Прохор выудил из кошеля монету и протянул взъерошенному певцу. Тот попробовал деньгу на зуб, одобрительно хмыкнул и убрал ее в карман куртки.

– Это можно. В лес, говоришь, собрался? Есть у нас одна песенка веселая, про лешего.

Возница бросил вожжи и взял в руки мандолину, а лошадь продолжила топать вперед. Остальные музыканты вытащили из-под соломы инструменты, подтянули струны и заиграли быструю мелодию, а певцы заголосили на всю округу, подняв в небо только-только успокоившихся ворон.

Закончив петь, артисты снова захохотали и стали по-дружески пихать друг друга. Досталось и Прохору, который не горел желанием веселиться.

– Спасибо вам, – Он плюнул на дорогу. – Умеете подбодрить человека. Ничего повеселее не могли спеть? Мне, вообще-то, еще весь день и всю ночь по лесу бродить придется.

– Ну, извини, – пожал плечами обладатель звонкого бубна. – Мы хотели как лучше.

– Да ну вас, – махнул рукой шут и замолчал.

Оставшийся путь проделали в тишине. Едва лес приблизился на выстрел из лука, Прохор соскочил с телеги и поблагодарил музыкантов за помощь. Те помахали ему на прощание и через несколько минут скрылись в чаще.

Прохор постоял немного на дороге, затем обулся и краем поля побрел к опушке. Он понимал, что может плутать бесконечно в поисках пропавших королевских служак, но надеялся, что этого не произойдет. Первым делом он решил осмотреть пасеку, а потом уже поляну, где выращивали ягоды для королевской кухни, а затем грибную делянку. И, конечно же, нужно посетить лесника. Только шут собирался продолжить свое путешествие, как его чуткий слух уловил чей-то крик, который постепенно становился все громче. В конце концов, Прохор увидел мчащегося к нему всадника.

– Стой, злыдня, чтоб тебя! – тот резко остановил коня, подняв клубы пыли. – Думал, не успею.

– Ты чего поперся?! – шут упер руки в бока и из-под бровей посмотрел на дворцового летописца. – Я же велел тебе оставаться в замке.

– А король велел обратное, – тот спрыгнул с кобылы. – Сказал, что негоже отправляться тебе одному. Еще надо все записать для порядка. Вот…

Прохор вздохнул.

– А откуда ты знаешь, что я не вчера уехал?

– Опросил стражу у ворот, что у меня, языка нет? Они же ведут учет: кто входил, кто выходил. Чтобы всегда знать, сколько народу за стенами города.

– Пёс с тобой, но только запомни: слушаться меня во всем. Скажу сидеть – сиди, скажу бежать – беги. Понял?

– Мне все равно, лишь бы живым остаться и сытым, – отмахнулся писарь.

– А вот этого как раз я тебе обещать не могу. Ладно, пошли, скоро вечереть начнет.

Они побрели вдоль опушки леса.

В ветвях деревьев чирикали невидимые птички, где-то настойчиво дятел долбил клювом кору, пытаясь добраться до червяка, где-то угукал филин. Даже кукушка расщедрилась, когда шут решил узнать, сколько лет ему жить. Птица накуковала сто раз, а вот писарю повезло меньше: пернатая гадалка остановилась после второго раза.

Служитель пера и бумаги глупо улыбнулся и отшутился, мол, это она в столетиях посчитала, а сам уже пожалел, что не ослушался королевского указа и поскакал-таки вслед за шутом.

В чаще трещали сухие деревья, на головы то и дело падали то шишки, то желуди. Когда впереди показались шапки ульев и шалаш пасечника, летописец радостно потер руки.

– Наконец-то привал.

– Ты не больно-то радуйся, – охолонил его Прохор. – Если этого обормота тут нет, значит пойдем дальше, искать королевского ягодника и такого же грибника.

– На ночь глядя?!

– Я тебя, кажется, предупреждал. Выражай свое недовольство молча, – шут открыл крышку часов и посмотрел на стрелки. – Времени еще много.

Глубоко в гречишном поле стояло около тысячи ульев, которые напоминали огромный город, только с высоты птичьего полета. Прохор однажды поднимался с изобретателем на воздушном пузыре, поэтому у него было с чем сравнивать. Вокруг кружило бессчетное количество пчел, от которых летописец боязливо отмахивался сорванной березовой веткой. Тем временем шут осмотрел шалаш.

– Пусто, – разбил он надежды писаки на привал. – Придется идти дальше. В лес, мой юный друг!

– Я, между прочим, старше тебя на два года! – недовольно ответил тот.