Владимир Янсюкевич - Игра с тенью

© Владимир Янсюкевич, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Дружеский шарж на автора художника Игоря Макарова.

…роман есть средство размышления, а не отражения…

В сердце не существует пространства, в душе не существует времени

***

Битый час он памятником простоял у окна в позе Наполеона Бонапарта перед решающим сражением, и сквозь ряд гофрированных сосулек, образовавшихся на карнизе лоджии в результате череды оттепелей, глядел… Стоп! Почему-то вдруг захотелось закончить предложение следующим образом: … на плывущие в тумане призрачные тени . Но это значило бы, в лучшем случае, отделаться красивой фразой, а в худшем, без видимой на то причины сходу удариться в мистику. Да и сравнение с одиозной исторической фигурой не выдерживало критики – Ватерлоо ему не грозило, это уж точно. Очевидно, у автора сработал изобразительный стереотип. А вообще-то, всё выглядело не столь живописно и не столь трагично. И абсолютно не элегантно с точки зрения математически настроенных умов, стремящихся к простой и в то же время исчерпывающей формулировке. И потому, не без сожаления, автору пришлось пойти на уступки здравому смыслу (ложный посыл всегда приводит к неадекватным выводам) и прицепить такую концовку: глядел в себя . Звучит не слишком завлекательно, зато смахивает на правду. Самоуглублённость ему к лицу – писатель всё-таки. Каков он был с виду? Выше среднего роста и собой недурён. И никаких особых примет, благодаря которым его можно было бы мгновенно прижать к стенке, соверши он какое-либо преступление. А то, что он после часа неподвижного стояния смог легко сменить позу и начать энергично двигаться, говорило о хорошей моторике и благоприятном мышечном тонусе. Остальное не имеет значения. Ибо, как правило, не внешность доставляет мужчинам много хлопот, а нечто иное, то, что называют душевным складом, воспитанием, темпераментом, набором (не обязательно вредных) привычек и, наконец, – столь востребованной сегодня и часто приводимой в качестве весомого аргумента при характерологическом анализе или сложном судебном разбирательстве – генетической предрасположенностью. И что особенно интересно, вышеперечисленные свойства не всегда существуют в согласии друг с другом. Иногда они вступают в ожесточённый конфликт на почве внезапно выявленной несовместимости, с каждым годом доставляя всё больше и больше беспокойства своему носителю, причины которого он поначалу не осознаёт и отмахивается от непривычного дискомфорта, списывая его на дурное настроение по какому-нибудь совершенно пустяковому поводу типа банальной бытовой ссоры или просто плохой погоды. Но со временем внутренний разлад усиливается, и однажды человек обнаруживает в себе трудноразрешимую психологическую проблему, изжить которую становится делом его жизни…

Весь день город подставлялся лучам зимнего солнца, а к вечеру смоговые слои воздуха, циркулирующие у поверхности земли над затвердевшей от периодичного оттаивания и последующей заморозки снежной коркой, нагретые и увлажнённые, стали подниматься ввысь и охлаждаться, что привело к конденсации водяных паров – и на город пал непроглядный грязно-жёлтый туман. Но ближе к ночи состояние погоды поменялось: зябко потянуло сквозняком, дрогнул карниз, за окном проступили чёткие линии. И он невольно переключился на внешние объёкты – над семнадцатиэтажками повисла луна, круглая и соблазнительно-жёлтая, как сырная головка. Режь да ешь. Мозг тут же доложил об этом рецепторам слюнных желёз – шевельнулись желваки, задвигался кадык – он сглотнул. И ещё ему почудилось, будто синеватая тень-раскоряка на лунной поверхности, напоминавшая противоборствующие человеческие силуэты и благодаря этому создавшая о себе в незапамятные времена легенду об изображённом на ней известном библейском событии (злюка-Каин убивает богобоязненного Авеля), одобрительно кивнула, словно пожелала «приятного аппетита».

Вадим Бросов (пора назвать его имя) очнулся. Мысль, внезапно озарившая сознание, привела мышцы в движение. Он расцепил руки, встряхнулся и, развернувшись к столу и подтянув к себе клавиатуру, набрал крупно название – Девочка бегущая к реке – и следом, уже обычным кеглем, первую фразу: «Февраль 201… года в Москве был скуп на снег и морозы…» А закончив первый абзац, воодушевлённой походкой отправился на кухню, чтобы запастись кружкой крепкого чая и парой бутербродов (с лунным сыром, конечно). Начало его устраивало.

Наконец-то, он решился на роман об утраченном друге. А для этого следовало окунуться в события прежних лет, чтобы заново пережить и переосмыслить казалось бы давно позабытое. Дневников он тогда не вёл и потому приготовился к долгой и кропотливой работе по выуживанию значимых фактов из реки прошлого и воссозданию вызванных ими эмоций. Но стоило ему прикоснуться к архивам памяти, как короб воспоминаний, словно библиотечный стеллаж с прогнувшимися от перегруза полками, неосмотрительно выставленный в узком месте и потревоженный неловким движением, тут же завалился, перегородив проход, и на его голову обрушились пачки листов с записями отдельных событий, диалогов и мыслей, а также совершённых поступков, одними из которых можно было гордиться, о других сожалеть, третьи вызывали приступы меланхолии, четвёртые – веселья; всплыли и такие, которые гнули к земле, вынуждая сгорать от стыда. Оставалось только разгрести всё это и систематизировать в соответствии с поселившимся в голове замыслом. И он немедленно приступил к работе, постигая попавшие под руку листы с жадностью изголодавшегося по достоверности летописца, отлучённого некогда от своих каждодневных трудов и возжелавшего теперь восполнить немотствующие провалы и докопаться до истины. Он беспорядочно хватался то за одно, то за другое, по ходу додумывая недостающие, но необходимые для полноты картины, звенья и, как это часто бывает, дополняя некогда свершившиеся события никогда не существовавшими деталями и даже ложными мотивациями – ведь, как нам того ни хочется, довольно часто наши воспоминания, подверженные аберрации памяти, являются лишь