Сергей Нагаев - Владимир Ост

– Так, стоп! – сказал Мухин. – Фирма может гарантировать это только после всесторонней проверки документов. А для проверки нужно время.

– Ну, начинается… – сказал Камиль Петрович. – Это что, называется срочная продажа? У меня другие, может, сегодня бы взяли квартиру.

– Нет! – убежденно сказал Мухин. – Без проверки квартиру никто не возьмет. Другой вопрос, что покупатель на время проверки должен дать залог. Скажем, две тысячи долларов. Если он передумает покупать квартиру, тысяча останется фирме, а вторая тысяча – продавцу.

– И сколько вы собираетесь проверять квартиру? – спросил Камиль Петрович.

– Три дня, я думаю, хватит, – сказал Мухин. – Такой план всех устраивает?

– Если только не больше трех дней, – сказал Камиль Петрович. – Тогда меня это устраивает.

– А меня не устраивает, – сказал Кукин Мухину, глянув при этом на Камиля Петровича проницательным взглядом, в котором читалось: «Я так и знал, что ты жулик». – А если после проверки выяснится, что квартира какая-нибудь паленая. С вас я обратно свою штуку получу, а этого… – снова взгляд на Камиля Петровича, – человека я где искать буду? Короче, две тысячи в залог – это много. Пятьсот – это еще как бы ничего.

– Вся сумма будет у нас в сейфе храниться. Так что… при такой цене на квартиру, две тысячи – залог нормальный, – возразил Мухин.

– Что ж тут нормального? Две тысячи! По-моему, и одной хватит выше крыши.

– Или две тысячи в залог вот прямо сейчас, или я отказываюсь от переговоров и ухожу, – сказал Камиль Петрович. – И так вы три дня у меня из оборота изымаете.

Все посмотрели на Кукина.

Иван похлопал глазами, повздыхал и наконец согласился. При этом вид у него был очень довольный. Похоже, он с самого начала был готов дать две тысячи, а препирался только для проформы.

– И последнее, – вкрадчиво, но вместе с тем твердо сказал Камилю Петровичу Мухин. – Если хозяин квартиры где-то в обозримой доступности, то я думаю, пусть он сам и совершает сделку, а не через доверенных лиц.

– Закон позволяет совершать сделки с недвижимостью по доверенности, – сказал Камиль Петрович, поправив узел галстука. – Мне, например, так будет удобнее, и спокойнее.

– Ну, тогда нам придется, кроме документов на квартиру, проверять еще подлинность вашей доверенности на продажу. И, кстати, на всякий случай еще запрашивать сведения о вас через наших знакомых на Петровке, 38.

– Господи, ну зачем все так усложнять? – сказал Камиль Петрович. – Можете просвечивать меня хоть через Петровку, хоть через Лубянку, мне все равно. Но это же все лишнее время. Ладно, хотите, чтобы хозяин продавал, хорошо, будет вам хозяин.

– Так всем будет спокойнее, – подытожил Мухин. – Ну, на том сегодня и закончим.

После того, как две тысячи залога были пересчитаны, положены в конверт, опечатаны и заперты в отдельную ячейку большого сейфа, который помещался здесь же, в комнате для переговоров, все участники беседы вышли в рабочий зал.

Иван и Камиль Петрович распрощались с Мухиным и Владимиром. Камиль Петрович при этом передал папку с документами начальнику отдела, а Кукин еще особо помахал рукой Анне Русановой, хитро глянув на нее. Он спросил, не выйдет ли она покурить на крылечко, но та сказалась очень занятой, и он, надев темные очки, вышел из зала вслед за Камилем Петровичем.

В помещении стало тише обычного. Мухин и Осташов увидели, что многие с любопытством глядят на них.

– Ну что, Володь, можно поздравить с очередной сделкой? – весело спросила с последнего ряда Ия.

– Рано, – сказал Мухин и обвел зал взглядом. – Так, чего это вы все прохлаждаетесь? Рубите тростник, негры, рубите: солнце еще высоко.

Александр пригласил Осташова зайти в комнату переговоров. Прикрыв за собой дверь, он начал наставлять Владимира:

– Значит, вам по этой сделке вот что надо будет сделать. Сходите с хозяином квартиры в его РЭУ, возьмете там выписку из домовой книги. Посмотрим, не прописан ли там кто-нибудь. Второе: сходите с ним в психоневрологический диспансер и наркологический диспансер, пусть он в вашем присутствии возьмет справки, что не состоит у них на учете.

– А если состоит?

– Если состоит, то плохо. Хозяин квартиры, как мне говорит мой опыт, законченный алкаш. Этот Камиль вертит им, как хочет, и за гроши забирает его квартиру. Если хроник в наркодиспансере засвечен, тогда нам надо брать с покупателя расписку, что он знает об этом. Пусть за все последствия отвечает сам. Если хочет. Вы, кстати, не сказали – что представляет из себя квартира? Пьяная? Хозяина вы на просмотре видели? Что он за человек?

– Меня с ним не знакомили, но, по-моему, – тот еще алконавт.

– Ну, вот, видите? Эта пьянь квартиру продаст, а потом нам фортель выкинет. Подаст в суд, скажет, что вот барыги, спекулянты какие-то, воспользовались его болезнью. Напоили, обманули, заставили бумаги подписать. Этот же Камиль причем и будет руководить им. Понимаете? А если алкаш еще и в психушке на учете состоит, тогда вообще… с таким вариантом лучше никогда не связываться.

– Ясно. А если он в диспансерах не значится?

– Тогда другое дело. Но на всякий случай вам придется съездить в деревню, на его новое место жительства. Это еще бабушка надвое сказала, есть ли там в принципе дом-то, в который его вышвыривают, или это все липа, и он окажется на улице. Тогда ведь тоже могут возникнуть осложнения. А у нас фирма солидная. Нам проколы не нужны. Ну… Все… Кажется, ничего не упустил. Да, все. Вы можете идти работать. А я пойду доложу обстановку Константину Ивановичу.

Осташов отправился на свое место. Он устало сел на стул. Оглядел бумажки на столе. Собрал их в стопку и прихлопнул ладонью.

– Ну, рассказывай, что за квартиру ты впарил? – спросила его Ия, выпятив грудь. – Дорогая хата?

– Да как тебе сказать… Вообще-то, еще и сделки-то не было. Пока – только залог внесли. И хвастаться заранее, знаешь… плохая примета.

Осташов соврал. Он никогда не верил ни в какие сглазы и ни в какие приметы. Еще в детстве, услышав от кого-то про несчастья, приносимые черной кошкой, он спросил мнение отца на сей счет, и тот охарактеризовал подобные разговоры как «бабью болтовню» и посоветовал «забыть навсегда». Маленький Вова поверил отцу на слово. Однако решил все-таки поставить эксперимент. Как-то по дороге в школу, он увидел сидящую в стороне кошку угольной окраски. Вова кинул в нее камнем – чтобы спугнуть – и, когда она метнулась прочь, намеренно пересек траекторию ее бегства. Домой из школы он вернулся с пятеркой по математике. Вова сделал для себя вывод – раз и навсегда. И теперь если на улице перед ним пробегала черная кошка, он без раздумий продолжал свой путь. Если навстречу шла женщина с ведром (хоть и крайне редко, но в городе можно встретить женщин, идущих с ведром), то он, скорее, мог обратить внимание на линию бедра, чем на содержимое ведра. И, словом, сейчас Осташов сказал Ие про плохую примету, лишь для того, чтобы замять неинтересный для него разговор.