Сергей Нагаев - Владимир Ост

Состав этого волшебного клея для покидавших администрацию сотрудников оставался непостижимым, ибо Константин Иванович никогда не участвовал в утомительных служебных дрязгах, не затевал многоходовых интриг, не лебезил перед каждым новым начальником отдела и, кстати, не был замечен в приближенности к главе города господину Самохвалову.

И все-то было правильно в наблюдениях завистливых сослуживцев: Букорев безусловно не участвовал, не затевал, не лебезил (прилюдно во всяком случае). И действительно, Константин Иванович не являлся правой рукой всесильного мэра, товарища/господина Самохвалова. Да и как он мог ею быть, если все в городе знали, что правая рука Самохвалова – это вице-мэр Воскресенский, романтик демократии с горячечными движениями и столь же горячечными идеями? Коллегам Букорева не могло и в голову прийти, что Константин Иванович был просто второй рукой мэра. Ловкой левой рукой, по локоть запущенной в так называемые черные, не фигурирующие в финансовых отчетах кассы местных кооперативов, частных предприятий и организаций (сам мэр из предосторожности ни с кого напрямую и копейки не брал, хотя «решал вопросы» именно он).

Работы у Константина Ивановича было невпроворот. Вознамерился ли бывший зав идеологическим отделом райкома КПСС, а ныне бизнесмен Сучков открыть лавку по продаже порнофильмов и приспособлений для экстремального секса, собрался ли бывший майор милиции, а ныне аферист Шмыгунов организовать «беспроигрышную» лотерею, возмечтал ли бывший подпольный, а ныне официальный хозяин водочного цеха Мазур стать еще и владельцем государственного магазина «Соки-воды», – все, все эти Сучковы, Шмыгуновы, Мазуры обращались со своими думами и заботами к Константину Ивановичу. Их гордые начинания, а затем и славное развитие этих начинаний находили поддержку у Букорева, и левая рука мэра неустанно сгребала со своего письменного стола оставленные посетителями конверты. Стоит ли уточнять, каково было содержимое конвертов? Во всяком случае, посетители не уточняли: сумма оговаривалась заранее.

Понятно, что, честно ссыпая львиную долю выручки в карман градоначальника, Букорев тоже не оставался внакладе. При этом его ничуть не томило то обстоятельство, что, имея в глазах Самохвалова не меньший, а возможно и больший вес, чем восторженный вице-мэр Воскресенский, сам Константин Иванович всегда пребывал за кулисами общественной жизни. В отличие от правой руки мэра, Букорев не громил на митингах теорию и практику коммунизма, не рассуждал в печати о судьбе экономических реформ, не дарил перед фотокамерами игрушек питомцам детского дома. Букорев всячески сторонился публичной деятельности и вообще не любил выделяться. Уже будучи состоятельным человеком, он не построил себе каменный дом у реки, не купил «Мерседес». Он не наведывался в столицу покутить в казино. Жил себе потихоньку скромным холостяком в однокомнатной квартире, а когда Самохвалов, распарившись в сауне и выпив свои ежедневные 300 граммов водки, принимал от Константина Ивановича дежурный пакет денег и при этом дружески упрекал его: «Эк ты, Костя, незаметно живешь, хитрюга. Ты, небось, еврей?» – Букорев только отшучивался: «Предки – не депутаты, их не выбирают», – хотя ни один из его предков евреем не был.

Дальнейшие события в городе показали, что в лихие и диковинные времена состоять при градоначальнике шуйцей не в пример безопаснее, чем числиться его десницей.

Те трагические события, надо сказать, произошли совсем не по недоразумению и далеко не случайно – они логично проистекли из своей драматичной предыстории.

В советские годы тогда еще не господин, а товарищ Самохвалов занимал пост директора единственного во всей округе крупного завода. Уже тогда он был реальным хозяином города, единолично решавшим судьбы людей, так что население выбрало Самохвалова в мэры, скорее, по холуйской привычке, чем из каких-либо иных чувств или соображений. Сам Самохвалов тоже по привычке считал, что без его чиха здесь ни одна былинка не шелохнется и что иначе и быть не может.

Между тем, на окраинах города, в заброшенных углах этого человеческого сада, среди бог знает какого бурьяна, вдруг повылезали молодые, динамично развивающиеся ростки, которые с невероятной скоростью простерли свои корни по всей окружающей почве. Во дни, когда небо над Россией было особенно низко и облачно, свету явилось племя младое, бесноватое, которому умирать было не больно. И убивать поэтому – тоже.

Эти коротко стриженные молодые люди со зрачками, как бы замершими на вдохе (так, кажется, замирает на вдохе пистолетный ствол перед выстрелом), – эти молодые люди методично обходили офисы подряд всех Сучковых, Шмыгуновых, Мазуров, и мало кто из удостоенных визита осмеливался пренебречь их покровительством.

А вслед за тем буйные головы с аккуратными стрижками морально дозрели до того, чтобы распространить свое радение и на исполнительную власть города.

Начали с Букорева, поскольку, в отличие от его сослуживцев, бандиты уже знали (предприниматели им рассказали) об истинной роли, которую играл Константин Иванович при мэре. Букорев неудовольствия не выказал, лишь объяснил в немногих словах свою ничтожную роль в данной ситуации и отступил в сторону – с тем, чтобы нацеленные на него взгляды уперлись в фигуру, которая стояла за ним, – в статную фигуру господина Самохвалова.

Вольные стрелки позвонили Самохвалову и без обиняков рассказали ему о своем видении миропорядка. А именно: что теперь начальником жизни – в пределах города – является не мэр, а г-н Паленый, предводитель самой крупной местной бандитской группировки. Ну а Самохвалов, так и быть, может оставаться мэром (если, конечно, не надоело), только все решения отныне ему придется согласовывать с новым хозяином.

Самохвалов впал в ярость. Он вызвал начальника городской милиции и, топая ногами, потребовал растереть наглецов в пыль. Главный городской милиционер выслушал страстный монолог, потупив взор, вяло пообещал разобраться и поспешил ретироваться. Нельзя не признать, милиционер чаще бывал все-таки трезв, чем пьян, и отдавал себе отчет в том, как сильно за последнее время изменилась обстановка в городе. Мэр же, напротив, витал в облаках, не просыхая. Он чуть ли не ежедневно выпивал уже по бутылке водки, а такого воздействия, как известно, даже очень статные организмы долго выдерживать не в состоянии.

На следующий день, рано утром, главный милиционер города вошел в кабинет Самохвалова и доложил о состоянии дел. О том, в частности, что расследование по факту анонимных телефонных угроз в отношении мэра начато, а также о том, что полчаса назад вице-мэра, г-на Воскресенского, обнаружили в подъезде родного дома убитым.