Таня Белович - Подруги

– Ой-йой-йой! И это мне говорит ведущая шоу с жизненным названием – «Конец света с Альбиной»!

Подруги весело рассмеялись и обнялись. Потом Аля водрузила на стол огромный «Киевский» торт:

– Ну что, ударим по плохому настроению лишними калориями?

– Ударим! После того, как ты расскажешь, что случилось?

– Да ничего не случилось! Просто захотелось пообщаться с подругой!

– Ой, Аль, у тебя ничего просто не бывает!

– А всё когда-то случается в первый раз, – рассмеялась Альбина, – ну, правда, Галь, что я, не могу просто с подругой за жизнь поболтать?

– А действительно! – махнула рукой Галина. – Садись, у меня времени – вагон до конца дежурства! Как Артём?

– Отлично! Ему всё там нравится – довольный!!!

– Вот видишь! А сначала ехать не хотел! Я своего Пашку так и не уговорила – пойдёт он по стопам родителей, видите ли!

– А как ты хотела, – рассмеялась Альбина, – ты пошла по стопам мужа, а дети – по твоим…

– Да уж! – вздохнула Галина. Она всегда, с самого детства, хотела быть писательницей. Мечтала сочинять детские сказки, как братья Гримм или Андерсен. И стать знаменитой на весь мир. Но жизнь сложилась совсем по-другому. Со своим мужем, Виктором Ивановым, Галя встречалась со школьной скамьи, потом ждала его верно из армии. Подруги крутили у виска и пугали, что он вернется и другую найдет, а ее бросит. Но Галя не верила – у них с Витей любовь была неземная. Виктор вернулся, влюблённые поженились и зажили счастливой семейной жизнью. Она, жизнь эта, не сразу стала счастливой. Её надо было такой сделать, и Галя с Витей делали: медленно, по кирпичику, из года в год.

Сейчас Галина с уверенностью могла сказать себе – она самая счастливая женщина в мире. И в семье, и на работе. Хотя с работой было куда сложнее. После школы Галя поступила в медицинский по настоянию родителей, закончила, но работать пошла уже туда, куда сама хотела, – в морг. Не по призванию, а просто чтобы быть ближе к мужу, работающему опером.

Сейчас Виктор Иванович Иванов – начальник убойного отдела, а она, Галина Сергеевна Иванова, опытный патологоанатом. И детскую мечту Галя частично осуществила – несколько лет назад начала писать детективные романы – ну не пропадать же знаниям! А в этом году её романы перевели и издали в Европе и Америке. Галя стала очень модным автором, её книги раскупались, как когда-то горячие пирожки. Собственно, на гонорары от издания детективов семья Ивановых и существовала, ведя довольно безбедный образ жизни…

– Галюнь, ты меня слушаешь? – спросила Альбина.

– Да, конечно, – встряхнулась от воспоминаний Галя.

– Так вот, следующее мое шоу будет о знаменитой гадалке Танзании. Представляешь, она согласилась участвовать, но с одним условием – я лично должна её пригласить. Мне самой страшно, ты составишь мне компанию?

– Хорошо, даже интересно…

– Отлично! И Машку возьмём! Она всё-таки у нас семейный психолог!

– А пойдет?

– А кто её спрашивать будет!!!???

– И то верно!

Подруги рассмеялись и опять дружно налегли на торт…

Мария поднялась раньше обычного. Муж собирался в командировку, и необходимо было его полноценно покормить, одеть, собрать – и отправить.

С вечера Маша отбила мясо, приготовила вещи, но всёравно переживала – хоть бы угодить своему драгоценному супругу. Он любил всё самое лучшее: если одежда – то с иголочки, если еда – то с пылу с жару, если овощи – то должны быть сразу с огорода. Маша улыбнулась. Она вспомнила, как раньше с утра бежала, как угорелая, на рынок, чтобы купить всё самое свежее, но сейчас стала хитрее – замачивала ранее купленные овощи на некоторое время в холодной воде, и они всегда выглядели, как свежевырванные.

Картошка кипела вовсю, овощи на салат были порезаны, отбивные мирно потрескивали на сковородке, распространяя нежнейший аромат.

Пока Стас вышел из ванной, Мария уже накрыла на стол. Всё было в лучшем виде, и муж остался доволен.

– Спасибо, дорогая! – бросил на лету и пошёл собираться.

Когда за мужем закрылась дверь, Маша вздохнула. С облегчением. Впервые в жизни она посмела себе признаться, что рада его отъезду.

Она, семейный психолог с солидным стажем и опытом работы, вдруг остро почувствовала, что её семейная жизнь трещит по швам.

И, что самое ужасное, Маша ничего не хотела с этим делать. Она устала. Невыносимо, жутко устала каждое утро выслушивать бесконечные придирки мужа, его вечное недовольство всем на свете и – самое страшное – равнодушие, абсолютное равнодушие к ней…

– Ма, – позвала дочь, – ты ещё дома?

– Да, доченька, сделать тебе кофе?

– Нет, мамуль, я взрослая девочка, и сделаю сама, и себе, и тебе! Иди собирайся лучше, а то на работу опоздаешь

Мария не могла налюбоваться дочкой. И в кого она такая: и умница, и красавица, а главное – необыкновенно смелая и решительная. Сама Маша никогда такой не была. Воспитанная в семье интеллигентов старой закалки, женщина никогда бы не посмела перечить родителям, а тем более – мужу. Даже подруги вили из неё верёвки, правда, для её же блага. Они всегда таскали её с собой по многочисленным бутикам, салонам, выставкам. До замужества Машка никогда не придавала особого значения модным вещам и моде – в принципе. Да и скромная зарплата родителей никогда этого не позволяла. С детства Мария была приучена тщательно следить за собой, но одевалась очень скромненько, хоть и до педантичности чистенько и аккуратненько. Когда вышла замуж за Стаса, начинающего бизнесмена, Галя с Алькой сразу взяли её в свои цепкие ручонки – и привили ставшее давно неотъемлемой частью её естества чувство стиля. Сейчас она одевалась, как говорили подруги, – с чувством, с толком, с расстановкой. И выглядела бы Маша на все сто, если бы не была зажатой, какой-то закомплексованной женщиной, полностью соответствующей своему возрасту. С этим Галя с Алькой тоже боролись-бились, но пока как рыба об лёд. Прибегали даже к довольно нетрадиционным методам – дразнили подругу «Людмилой Прокофьевной, которая никак не может выйти из образа мымры». Машка сначала обижалась, потом нет, потом опять обижалась, но не менялась. Даже собственная дочь не давала ей покоя, периодически цепляясь с одним и тем же: «Мама, ну ты же красивая баба! Расправь плечи, распусти волосы, одень мини – тряхни стариной!» Мария сердилась, ругала дочь, но продолжала ходить с зачёсанными назад и собранными в пучок волосами, с наглухо застёгнутыми пуговицами почти до самого подбородка. И даже брюки носила мешковатые, чтобы не дай Бог её формы не были выставлены на всеобщее обозрение.

А формы были ого-го. Не одна двадцатилетняя девчонка позавидовала бы!

– Мамулька, иди, кофе готов! – пропела дочь, – садись, поболтаем минутку, а то я очень спешу! Дел невпроворот!