Ростислав Жуков - Остров Собачьих Надежд

Молодой Ёшка, которому едва исполнилось два года, тоже был встречен шумно, в основном его приятелями-одногодками – Запоем, Налётом и Севером, и подругами – Айдой и Линдой. Старшие псы – Шарик, Дик и Тузик, в некоторой мере справедливо считавшие Ёшку безалаберным молодым прохвостом, лишь поздоровались, Мухтар просто кивнул, не подходя, что же касается Джека, то он как сидел на своём хвосте в углу поляны, так и остался сидеть: Ёшка был его заклятым недругом.

Рольфа никто из собравшихся не знал и все, кроме Джека, лишь посмотрели на его перевязанную голову.

Всевозможные излияния, возгласы и обмен новостями (общество в полном составе собиралось редко) продолжались бы долго, если бы Буран не вышел на середину поляны, где горел небольшой костёр – стояла уже ночь.

– Уважаемые члены Приречного общества, друзья, – сказал он. Все немедленно умолкли и обернулись к нему, готовые слушать. – Собрание Приречного общества объявляю открытым. – Секретарь, ведите протокол собрания.

Ёшка с готовностью выхватил из-за ошейника блокнот и раскрыл его, приготовившись писать.

– Наше общество насчитывает 13 членов. Все налицо. Повестку дня собрания я предлагаю следующую. Во-первых – приём в ряды Приречного общества нового члена, Рольфа Рыкова. Во-вторых, предлагаю заслушать приготовленный мной доклад о положении дел. В-третьих – предлагаю обсудить мой доклад и высказать ваши субъективные и объективные соображения по поводу упомянутого положения дел, с тем, чтобы выработать линию, которую следует проводить обществу для успешного отстаивания своих интересов, определить принципы взаимоотношений с другими собачьими обществами, кошками, а также людьми. Предлагаю голосовать за данную повестку дня… Единогласно. Поскольку большинство из нас занято несением нашей сторожевой службы, и время наше ограничено как в связи с поздним временем суток, так и в связи с происходящими событиями, я имею в виду облаву, я предлагаю, раз вы все согласны с предложенной повесткой дня, немедленно перейти к первому её вопросу. Хочу вам представить Рольфа Полкановича Рыкова, 1970 (март) года рождения, порода – русская пегая гончая, члена погибшей недавно «крестовой шестёрки», о трагической судьбе которой вы все читали в газетах.

Услышав, кто такой Рольф, члены общества зашумели. Все были наслышаны о произошедшей трагедии. На Рольфа сразу посмотрели с интересом и уважением.

– Как, тот самый Рольф Рыков! – воскликнул Мухтар, крупный тёмно-рыжего окраса пёс. – Ведь о вас писали, что вы, вместе с вашим вожаком, Ремом Лаевым, пропали без вести, но потом было опубликовано сообщение о гибели Рема. Мы рады видеть вас живым и – (Мухтар посмотрел на перевязанную голову Рольфа) – почти здоровым.

– Тихо, тихо! – при этих словах Бурана всеобщий шум немедленно прекратился. – Итак, я предлагаю включить Рольфа Рыкова в ряды нашего Приречного общества. Какие будут предложения?

– Предлагаю сначала заслушать самого Рольфа, – сказал Шарик.

Рольф вышел к костру. Он потрогал повязку на своей голове и кашлянул.

– По правде говоря, – хриплым слабым голосом начал он, – неверно говорить, не совсем верно – гибель Рема. Он был убит, так же, как Тузик, Рекс, Арто и Жек.

Голос Рольфа задрожал, но он ещё раз кашлянул и продолжал твёрдо:

– Они все были убиты людьми. И по случайности, счастливой или нет, не знаю, мне удалось убежать. Рану, что на моей голове, я получил от брошенного камня примерно через час в тот же день. Как вы понимаете, бросил камень тоже человек. Причём не участвовавший в облаве, иначе он бы стрелял. Вы все тут имеете хозяев. Людей. Они вас кормят, заботятся о вас, и вы живёте в тепле. Против людей, значит, вы вряд ли лично имеете что-то, как я думаю. Я же против людей. Я их ненавижу, это мои враги, и их нужно убивать, как они нас убивают, и убить всех до единого. Я вам это хотел сказать.

– Я сейчас одинок, – сказал Рольф, – те псы, которых убили люди, были для меня совсем как родные, потому что я не знаю ни своей матери, ни отца, отчество себе я придумал сам, как и фамилию, а год рождения, тем более месяц, приблизительны… И наша сила, наверно, только в единстве, больше нам ничего не остаётся. Я хотел бы вступить в ваше общество, чтобы стать более сильным, чем я есть, и обрести новых друзей взамен убитых. У меня уже есть два друга – Буран и Ёшка, которые в эти дни много обо мне заботились. Я хотел бы, чтобы и остальные стали моими друзьями. У меня всё.

– Предлагаю голосовать, – сказал Буран. – Кто за?

Лапы подняли все, кроме Джека, который немедленно зачислил Рольфа в стан врагов – ведь он был приятелем Ёшки.

– Секретарь, запишите: 12 – за, – сказал Буран, заглядывая в Ёшкин блокнот и глядя, как он пишет. – Абсолютным большинством голосов Рольф Рыков зачислен в ряды Приречного общества. Поздравляю вас с этим событием в вашей жизни, – сказал Буран под радостные возгласы собак. – В ближайшие дни вы получите удостоверение члена общества, вам подберут объект для охраны, жильё, и вы будете получать жалованье. Жалованье у нас 35 рык в месяц. Через год – 40 рык.

– Повестка дня по первому вопросу исчерпана, – продолжал Буран. – Переходим ко второму вопросу. Предлагаю вам…

Буран не успел договорить: «заслушать доклад». Со склона из-под старых сосен грохнул залп пяти охотничьих ружей, и пять зарядов картечи ударили по поляне и собравшимся на ней собакам. Одним из зарядов был убит наповал Мухтар Взлаев, который стоял на самом освещённом месте. Блокнот вместе с карандашом вылетел из лап Ёшки, и Ёшка почувствовал сильный удар в скулу. Ёшка с воплем отлетел в сторону, упав в сугроб. Вокруг слышались испуганные крики и визг перепуганных собак. Поднялась паника. Собаки метались, сбивая друг друга, падая в снег и путаясь в ивовых кустах.

Второй залп получился смазанным – люди разделились и быстро приближались, спускаясь со склона с разных сторон, отрезая собакам путь к реке. Услышав треск тяжёлых шагов, Ёшка, вырвавшись из оцепенения, выскочил из сугроба и, указывая путь остальным собакам, пулей вылетел на припорошённый снегом речной лёд.

Со вторым залпом у людей вышла неудача – заряд картечи полностью разметал костёр, и наступила темнота. Собаки стремительно удирали по льду реки, под неподвижными зимними звёздами.

– Эти проклятые газетчики мне надоели пуще всего, – сказал Буран, разворачивая газету «Вечерний перелай» и размеренно, обеими лапами, бросая её на снег. Вот артисты. «Расстрел Приречного общества». Словно радость великая. Может, кому и радость, в самом деле?.. Ещё б покрупней напечатали.

Ёшка тупо посмотрел на газету. Скула его, облитая йодом, сильно болела. Несколько часов назад оттуда вытащили кусок ивовой ветки, наверно, отколотый картечью. Ёшка до сих пор чувствовал себя котом, которого только что ошарашили по хребту длинным гулким осиновым колом.