Анатолий Зарецкий - Из развитого в дикий нелепые ШАГИ

– Как и все, ничем, – бодро ответил Шацило.

– Так уж и ничем? – недоверчиво переспросил Рабкин.

– Ну, разве что маленьким бизнесом. Только совсем уж маленьким.

– Ну-ка, ну-ка… Здесь поподробнее, – заинтересованно поощрил его Виктор Семенович.

– Да вот календарики делаю, – достал Шацило из портфеля какое-то картонное колесо с циферками и делениями, – Вечный календарь, – с гордостью заявил он.

– Ну и что? Кому нужен вечный календарь? – разочарованно махнул рукой Рабкин, – Несерьезно все это. Афанасич, тебе нужен вечный календарь?

– А как же, я уже давно собираюсь жить вечно, – ответил ему.

– Ну, вот, – обрадовался Шацило.

– Глупости это, а не бизнес, – продолжил настаивать Рабкин, – Вечный календарь. Зачем? Что там смотреть?

– Ну, ни скажи, Виктор, – возразил Шацило, – Вот, к примеру, какой день недели был, скажем, пятнадцатого марта восемьдесят первого года?

– Ну и какой?

– Смотрим, – бодро задвигал колесиками Шацило, – Воскресенье, – через минуту радостно объявил он.

– Да это можно и в компьютере посмотреть, – подключился я к диалогу.

– Можно, – согласился Шацило, – Только, где взять этот компьютер? Много ты их видел? К тому же в компьютере данные в узком диапазоне, а у меня с первого года и по десятитысячный, – пояснил он.

– Ну, раз по десятитысячный, то оно конечно да, – рассмеялся Рабкин, – И ты собираешься это барахло продавать?

– Собираюсь, – гордо ответил Шацило, – Вот мне в нашей типографии уже отпечатали сотню заготовок календаря, инструкций к нему и копий моего патента на календарь. Теперь их надо собрать, упаковать, придать товарный вид и продать.

– Ну, и много заработаешь, или как тот еврей с вареными яйцами? – рассмеялся Рабкин, а за ним и я. Лишь Шацило стоял в недоумении.

– Да какой там заработок! – махнул он рукой, – Больше суеты.

Мы с Рабкиным снова рассмеялись, вспомнив о наваре с вареных яиц.

– А посерьезней идей, у тебя нет? – продолжил зондировать почву Рабкин.

– Идеи, конечно, есть, денег нет, – ответил Станислав, – Вот тут немного попробовал заниматься посреднической деятельностью, – сказал он и замолчал.

– Это уже поинтересней, – оживился Рабкин, – Раскалывайся, Станислав.

– Да что тут раскалываться. Находишь товар. Находишь покупателя на этот товар. Договариваешься о дельте. И все.

– О какой дельте? – не понял Рабкин.

– Ну, о разнице в цене, – пояснил Шацило.

– И большая разница? – засуетился Виктор Семенович так, что его усы, казалось, бодро заплясали отдельно от лица.

– Разница может и не очень большая, главное, чтобы партия была большая.

– Ну, и много ты наварил?

– Да как тут наваришь, – возмутился Шацило, – Как доходит до расплаты, тебя «кидают», – пояснил он, – Даже когда боковичок оформлен.

– Как это кидают? – не понял Рабкин, – И что за боковичок?

– Кидают, это когда за работу не платят, – пояснил Шацило, – А боковичок это договор об оплате за посредническую деятельность. Была бы у меня фирма, проблем не было. А как физическое лицо, пролетаю постоянно, – огорченно сообщил он…

– Афанасич, вот оно, дело, – хлопнул по плечу Рабкин, когда мы, наконец, расстались с Шацило и спустились с горбатого моста, – Моя Нина Петровна говорила, предприятие ищет сахар для наших сотрудников. Вот и надо найти, кто продает сахар, и получить свою дельту, – сообщил он свой план.

– Виктор Семенович, да любой магазин знает, где достать сахар, – попробовал охладить его предпринимательский пыл.

– Ты много видел сахара в магазинах? Да повсюду уже давно пустые полки, – пояснил он мне, действительно редко бывающему в магазинах, потому что заготовкой продуктов у нас занималась жена, которая прямо с утра обходила все окрестные торговые точки. Да и на работе у нее гораздо чаще предлагали так называемые продуктовые заказы. «Что-то все-таки в этом предложении есть», – подумал я.

– Тогда надо сразу делать свою фирму, чтобы с боковиком не пролететь, – предложил в свою очередь Рабкину.

– Ну, вот, Афанасич, дай, пожму твою честную лапу, – протянул руку Виктор Семенович, – Задачи поставлены, цели определены, за работу, товарищи, – процитировал он известную фразу из доклада Леонида Ильича Брежнева…

В конце рабочего дня позвонил Саша Бондарь. Мы уже не виделись с полгода. Он предложил встретиться на станции «Подлипки». Я не возражал. Предупредил жену, что задержусь, и настроился на встречу. Что же теперь мне предложит бывший друг? Неужели снова соавторство в написании его мистического труда?

Так, собственно, и оказалось. Саша снова ходил вокруг, да около, но в конце все-таки предложил сотрудничество.

– Если получится хорошая книга, можно заработать кучу денег, – радостно заикаясь, сообщил он.

– Саша, а ты все посчитал? – спросил его, – А то получится навар от яиц, как у старого еврея.

– Какой навар? – не понял он, очевидно, как и я, не знавший анекдота. Пришлось рассказать.

– Может и получится, зато я стану автором и получу известность, – задумчиво ответил он.

– Неплохо бы еще и денег получить, – добавил я, – Саша, а ты не знаешь, где можно сахар купить? – спросил его наугад.

– Знаю, – заулыбался Саша, – В магазине.

– С тобой все ясно, – ответил ему, – Ладно, приноси рукопись. Посмотрю. А сахара мне надо много, очень много.

И рассказал ему кое-что о посреднической деятельности и о том, что собираюсь зарегистрировать свою фирму, чтобы нас «не кинули» продавцы и покупатели…

На следующий день Саша снова предложил встретиться. Рукопись он, как всегда, не принес, забыл. Зато сказал, что кто-то из их офицеров тоже занимается посреднической деятельностью и знает, где достать сахар. С этими офицерами можно встретиться в Политехническом музее в Москве, где у них офис.

Когда рассказал Рабкину, тот пришел в восторг.

– Вот это дело, Афанасич! – с довольным видом потирал он руки, а его усы снова исполняли свой замысловатый танец.

– Надо узнать потребности предприятия, Виктор Семенович, – предложил ему, – Да еще, мне кажется, надо привлечь Шацило. У него опыт составления боковичков.

Рабкин согласился. И уже через полчаса они подсчитывали возможную прибыль:

– Тридцать тысяч у нас, тридцать пять на заводе. Допустим, сахар возьмет половина работников, или, скажем, тысяч пятьдесят. Афанасич, ты бы взял десять килограммов? – спросил меня Шацило.

– Я бы и двадцать взял.

– Ладно, сначала посчитаем по десять, – решил Шацило, – Получается полмиллиона килограммов. Если на килограмм накинуть по копеечке, получим дельту в пять тысяч рублей. На троих неплохо, – заключил он.

– На четверых, – уточнил я, вспомнив о Саше, который должен еще нас познакомить с «сахарными магнатами».