Анатолий Зарецкий - Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу

Папка «Неотправленные письма другу» пухла и пухла, пока ни стала превращаться в подобие рукописи довольно объемистой книги. И тогда я переслал содержимое папки моей дочери Светлане и старинному армейскому другу Александру Дудееву – большому любителю литературы и автору стихов «Книги любви», изданной им в 2003 году.

Мнение столь разных людей было однозначным – это интересно нам и будет интересным многим, а значит надо продолжать писать письма-воспоминания. Потому что это рассказ не только о трудной судьбе главного героя, жившего в непростое время, но и повесть о большой любви и настоящей дружбе, которые так окрыляют людей. Это противовес негативу, который, к сожалению, обрушивается на нас со всех сторон.

Светлана Старикова, Александр Дудеев и Олеся Лапшина стали первыми читателями моей повести, и очень помогли своими замечаниями и предложениями.

И вот эта повесть перед вами… Я не изменил имен некоторых исторических, общеизвестных или особо колоритных персонажей. Остальные имена вымышлены, хотя, в принципе, в том не было необходимости. События, отраженные в повести, в целом достоверны. Главное, что старался сохранить – это постепенно стирающийся даже в памяти современников тот особый дух времени, в котором жили мои герои, а также субъективное восприятие событий, о которых мало известно, или известно лишь тем, кто в них участвовал.

«Юра, эти юношеские стихи очень точно отражают мое эмоциональное состояние на протяжении всей жизни.

Так случилось, что хрущевский эксперимент развалил наш уникальный 7 «А», создав взамен «сборную солянку» из будущих технологов холодной обработки металлов. Мне так хотелось уйти вместе с вами. Моя жизнь сложилась бы по-иному: примерно так, как сложилась у тебя или у Пети. К тому были предпосылки. Но решали родители.

Новый класс не стал мне своим. Я уже вряд ли вспомню половину одноклассников, хотя проучился с ними три года.

Я чувствовал себя одиноким. Тогда и начал писать стихи для себя.

По окончании 8-го класса взбунтовался, бросил школу и все лето и осень (до ноября месяца) проработал учеником слесаря-лекальщика на заводе ФЭД.

В школу меня вернули другим человеком – у меня появилась цель и небольшой жизненный опыт.

Продолжение следует, если тебе это интересно.

Обнимаю, Толик».

Ответ Юры был мгновенным и кратким: «Конечно, интересно!» Что ж, кажется, я на правильном пути. Продолжаю в том же духе.

«Привет, Юра!

Продолжу школьные воспоминания.

В школе меня понесло. Учился я всегда легко. Поэтому, начиная с 9-го класса, все домашние задания выполнял прямо на уроках, как говорится, по горячим следам.

Появилось много свободного времени. Я записался в аэроклуб и десять месяцев изучал теорию полетов и конструкцию планера. По вечерам тренировался в секции бокса на «Динамо» (правда, меня хватило лишь до первого нокаута), увлекся футболом (играл, как и все, в дворовой команде и даже однажды попал в сборную школы).

В школе, вместе с единомышленниками, создали неформальное «Общество вольных литераторов». Больше года мы выпускали рукописный еженедельник «Техника идиотов. Подпольный журнал». Кроме журнала, сообща писали роман с продолжением «В степях Патагонии» и такой же бесконечный киносценарий «Битва в пути».

Вся школа сотрясалась от смеха, читая наши опусы, пока они случайно ни попали к учителю физики. И хотя он был человеком с юмором, но доложил по инстанции. Нас едва ни исключили из комсомола, запретив, под угрозой исключения из школы, всякую «подпольную деятельность». Но, меня уже не могли остановить никакие запреты. Графомания и состояние протеста стали диагнозом на долгие годы».

«Привет!

Весна-лето перед выпускным 10-м классом – самая светлая полоса моей жизни. В тот период у меня очень многое случилось впервые: первая любовь, первые поездки за рулем автомобиля, первые прыжки с парашютом, первые полеты на планере и, наконец, первое знакомство с морем.

К осени, окрепший телом и душой, был готов сдвинуть горы.

В аэроклубе попытался перейти на курсы подготовки пилотов спортивных самолетов. Одновременно узнал, что военкомат объявил о наборе курсантов в военное училище летчиков. Экзамены – по окончании школы, а медкомиссия – в октябре месяце.

Я успешно выдержал все экзекуции и ждал решения комиссии. К удивлению, меня забраковали. У меня оказались какие-то проблемы со зрением. Что-то вроде недостаточного цветоощущения в сумерки.

И это не лечится!

Все бы ничего, но меня тут же исключили из аэроклуба. Оказалось, из-за этой ерунды мне навсегда заказан допуск к самостоятельным полетам. Мое небо обрушилось!

Сам понимаешь, сколько одноклассников порадовалось моим «успехам».

Кулаки – слабое утешение, снова захотелось бежать!»

«Привет!

Бежать было некуда. Но и делать, что от меня требовали в выпускном классе, уже не мог. Впервые в жизни почувствовал себя никчемным, никому не нужным человеком – неудачником. Постепенно впал в состояние глубокой депрессии. Учеба пошла кувырком. Неожиданно для всех, стал твердым троечником по всем предметам.

У меня появились товарищи (друзьями их тогда можно было назвать с натяжкой, ибо нас сблизил комплекс неудачников, а связала бутылка). Мы пили прямо в классе на переменах, иногда продолжали на уроках. Все в классе замолчали. Нас вынуждены были «уважать»…

Меня спас учитель математики. И это удивительно, потому что в школе я любил лишь физику и астрономию. А тут он заявил, что уважает меня за математические способности и удивлен таким переменам в отношении к предмету. В общем, дал слово, что по его дисциплинам у меня будут только отличные отметки. Слово сдержал и даже перевыполнил: начиная со второй четверти, впервые после пятого класса стал круглым отличником. Подтянулись и товарищи. Завязалась многосторонняя дружба, причем не только за столом».

«Привет!

Вот и прошли школьные годы. Позади выпускные экзамены. Все до единого сдал на «отлично». Аттестат вышел неплохой, но без медали – все же сказалась первая четверть.

Что дальше? Авиация недоступна. Учиться, но где, а, главное, зачем? Карьера ученого – нечто абстрактное. Преподавать – не грело. Инженерную деятельность тогда просто не понимал. Устроиться на рядовую работу? Это у меня было – неинтересно, да и бесперспективно.

Все же решил поступать в университет на физико-технический, но особо не торопился.

Неожиданно встретил товарища по аэроклубу. Выяснилось, что его тоже не допустили к полетам по медицинским показателям, и он решил подавать документы в авиационный институт. При институте есть секции по всем летным направлениям, куда поступить гораздо проще. Это и сформировало мое решение.