Игорь Родин - Совесть палача

– Да-да, – в унисон пошёл я в атаку. – Не возжелал дома, осла и жену ближнего своего, не прелюбодействовал, не крал, наконец?

– Это всё так. И я сожалею об этом. Я молюсь, как могу. Прошу прощения у Бога. Надеюсь, это искренне. И когда молюсь, становится легче. Ведь мне есть, в чём каяться. Я не был примерным членом общества. Я крал из бюджета, я окружал себя роскошью. Я прелюбодействовал… – он замялся на миг, но решился и пошёл ва-банк, до конца: – Я больше скажу, я занимался содомией!

– Это как? – такое заявление выбило меня из колеи, как «КамАЗ» мотоциклиста, и абсолютно совратило с настроя.

– Я должен признаться. Я – гей.

– А, вон оно что… – теперь я сообразил. – Теперь это не важно. Сто двадцать первая статья, до семи лет. Хотя в данный момент эта статья стала декоративной, по ней уже давно никого серьёзно не привлекают. Скоро её вообще выкинут из кодекса. Но, по совокупности преступлений вам и так выписали «вышку», так что беспокоиться не о чем.

– В этом плане – да. Но в христианском – отнюдь! И мне очень жаль, что я родился таким неправильным. Это всю жизнь мне прековеркало. Постоянно скрывать от всех свою ориентацию! Бояться, что донесут, украдкой искать любовников! Это не жизнь! И не было у меня настоящей семьи, не узнал я радость отцовства, а теперь и никогда не узнаю!

Он опять поплыл, засочился горючими слезами, захрапел сопливым носом и отвернулся в угол. А я смотрел на это медузообразное существо, старавшееся быть искренним со мной и сам с собой, из кожи лезшее, чтобы унять свой страх, забить ему клыкастый рот хлебовом осознанной и принятой вины, и понимал, что ничего путного теперь от него не услышу. Его сильно «форматнуло» христианской темой, и что поразительно, он всей душой открылся ей, нырнул, как в спасительный Иордан и теперь плескался брызгами собственного ничтожества, смывая и смывая прошлые грехи. Такой клиент может долго мазать кашу по чистому столу, но того, что я бы хотел в нём увидеть, не покажет. Я уже пропустил этот момент осознания и раскаяния. Это, в общечеловеческом плане, даже совсем неплохо, только для меня теперь тут – пустой номер. Моё вампирское содержимое, то, что я хотел из него высосать, уже кто-то ловко умыкнул у меня из-под носа. Отец Сергий делает своё дело, как может. Обычно, все его увещевания только раздражают зеков, но тут он сработал в цвет. Что ж, иногда и у него получается наставить на путь истинный заблудшую овцу. А я, зловещий вампир, уйду теперь не солоно хлебавши.

Напоследок я уточнил:

– И что, вы это вот только теперь поняли, Вадим Александрович?

– Нет. Я всю жизнь жил с чувством вины. Всё время подспудно ловил себя на мысли, что поступаю плохо. Даже в церковь пытался ходить. Собирался покаяться, но всё время откладывал. Думал, вот-вот, улажу одно дело и всё! А потом подкатывали новые дела, искушали новые соблазны, и я опять переносил момент расплаты. И дошёл до точки невозвращения. Теперь отвечу оптом за всё.

– А как вы всю жизнь умудрялись мириться с виной?

– Хм. Старался отвлечься и не думать об этом вообще. Забивал вину работой. И развлечениями. Глушил гордыней. И алкоголем. Только это всё – соломенный домик Наф-нафа. Дунул волк – и всё пошло прахом. Одно утешает. Убиенные имеют все шансы попасть в Рай. Это и удерживает меня от безумия и помогает совладать со страхом. Скажите, мне ещё много осталось?

– Всё в руках божьих, – зло пошутил я. – А пути его, как известно, неисповедимы. Глядишь, и помилуют!

И не прощаясь, вышел, немного грубовато, но относительно корректно, хлопнув его по плечу и выдавив подобие улыбки. Пусть не думает, что гражданин начальник проникся его теологическими изысканиями. У гражданина начальника просто дел по горло, он спешит.

В душе, конечно, бушевала досада. Как будто ломка началась. Вампир крови не попил. Потому что нет в Иванове сопротивления, он, как замазка. Как хочешь, так и лепи из него, а вот искры не высечешь. Он и правда искренне раскаивается или так про себя думает. И не переубедить его, ни поймать на противоречии. Он уже умер, перегорел. Живой труп. Просто ждёт казни, даже не очень об этом беспокоясь. Ждёт её, как избавление. Как билет в лучшую загробную жизнь. Всех обманул! И не убил никого, и раскаялся, и за мученика прокатит! Сорвалась рыбка с крючка, подсидело меня духовенство. Я потому и в азарт не вошёл, так как сразу, внутренним чутьём понял, что в этой жертве нужной мне энергии нет. Он труп. А вампиры из трупов не сосут.

Теперь эти мыслишки будут неопрятным хороводом носиться по ночам в голове. И что-то жёлтое и рыжее вкрапляется в этот ураган. Львиная грива? Или солома от домика Наф-нафа? Волк его сдул. У Вадима Александровича сказочный волк. А у меня вот плешивый лев с лохматой гривой, в которой он прячет ядовитых змей. Такой дуть не будет. Сразу вцепится в сердце заскорузлыми тупыми когтями, стоит только на миг отвернуться.

Эх, жизнь – жестянка!

Татьяна окликнула меня, так глубоко задумавшегося и ушедшего в себя, что я не сразу сообразил, где я нахожусь. Я повернулся к ней с глуповатым выражением лица человека, не расслышавшего, что ему говорят.

– Милый, – нежно пропела она. – Давай повторим? Возьми меня, я вся горю!

Это она так подшучивала, когда ей действительно хотелось добавки. Будто смущаясь своей ненасытности.

То ли свет так странно упал, то ли позу она приняла чересчур кошачью, только в отблесках экрана телевизора привиделось мне на постели странное существо. Даже не женщина-кошка, гораздо страшнее. Будто старый лев с женскими прелестями, неуместными на пахучем войлочном теле раскинулся прямо у меня в кровати. А голова её лежала на подушке, разметав веером рыжую гриву вокруг. И просматривались в ней тёмные пряди.

На миг мне показалось, что пряди шевелятся, неуловимо утолщаются на концах, обретая форму змеиных головок. Бр-р-р! Жуткое зрелище. Моё либидо, и так спокойное после недавних игрищ, теперь совсем увяло и спряталось глубоко внутрь, раком-отшельником.

И холодно, отстранённо-рассеяно, но совершенно откровенно я ей выдал:

– Что-то не хочется! Давай после…

Прошло две недели с того момента, как я усомнился в своей боевой подруге-ведьме, на моей ли она стороне? Да зря. Сомнения и домыслы мучают больную голову, а ответ прост: конечно, на моей. А злые потусторонние силы во главе с потёртым львом просто используют её в тёмную, подползают ко мне пластунами и татями, берут в тиски. Выдают её за их приспешницу, подставляют, обманывают. Или я просто себе накрутил. Скоро «крышняк» совсем съедет. Вот и эта суббота выдалась горячей. Опять нам везут «полосатика» с зелёнкой на лбу, опять мне лично встречать дорогого гостя. Ну и пусть. Заодно заскочу к кому-нибудь из подопечных моего серпентария на душевную беседу.