Лариса Ратич - Души прекрасные потёмки

– Я тебя люблю, люблю, люблю, люблю!!!

Это мешало, но, разойдясь, я уже просто не слушал Светку.

Так бы это всё и тянулось до самого дембеля (не дольше! Хотя Светка почему-то была уверена, что я женюсь), если бы не одно «но»: она забеременела. Сказала мне о «радости», томно вздыхая и прижимаясь к плечу могучей грудью.

– Ох, ё… – я, не сдержавшись, выдал нашу национальную фразу, обозначающую в данном случае что-то вроде: «Это мне неприятно».

– Боренька, я думаю, будет мальчик! – Светка явно не уловила подтекст сказанного. И тут я ляпнул:

– Я разве не говорил тебе, что у меня жена и двое детей? Девочки, близнецы!

(Наверное, про Лидку вспомнил).

Она мгновенно побелела, замерла, по-совиному, не моргая, уставившись на меня.

– Н-н-нет… – она всё ещё отказывалась верить.

– Не нет, а да! – психанул я.

Хлынул океан слёз вперемешку с надоевшим до зубной боли «люблю, люблю тебя!!» Но я решил быть твёрдым. И так уже хотел с ней порвать, так что надо поставить точку.

– Светлана, истерика не поможет! Реши, пожалуйста, этот вопрос, – и давай расстанемся.

Она молчала, смотрела в сторону и только всхлипывала. И я ушёл. Всё! Сюда – больше ни ногой. Потерплю как-нибудь (или, может, в городке кого-то присмотреть?). До дембеля…

…На другой день меня вызвал командир части. Я удивился, ведь знал, что никакой поездки сегодня быть не должно.

Он встретил меня разгневанный:

– Что, кот блудливый, наделал делов?!

Я никогда не видел нашего полковника таким злым. Сдержанность и выдержка! – вот чем он выгодно отличался от всех остальных наших командиров. А тут…

– На хрена нам в части такие дела?! Что глазками хлопаешь, Силин? Не понимаешь?! Я объясню! Куропаткина вчера мне всё рассказала, обещала в военную прокуратуру пойти с жалобой!! Ты зачем меня так подставил?

Вот тебе раз!.. Я ожидал, конечно, чего угодно, но что Светка на такое решится… Да-а-а, в тихом омуте… И я с перепугу забормотал какой-то бред, что-то вроде «я к ней хожу только по вопросу здравоохранения…»

– Чего-чего?! – прищурился полковник. – Ты чего несёшь? Какого здравоохранения?!

И заорал так, что звякнули стёкла:

– Не здравоохранение у тебя, а сплошное ЗДРАВООХЕРЕНИЕ! Зажрался, кобель!!!

(Ну, насчёт кобеля мог бы и помолчать… Ему почему неболтливый шофёр подходит, а? А потому что есть у него к кому наезжать по личным делам, есть. Такая фифочка – пальчики оближешь; я и сам бы не против был с ней покувыркаться. Молоденькая, сладенькая. А полковница старая и в ус не дует!)

Всё это я понял в долю секунды, но сказать такое вслух – не посмел бы и под пыткой. Я ж парень неболтливый, за то и ценит начальство.

Но полковник и сам, видно, кое-что вспомнил. Он закашлялся, покраснел. Прохрипел:

– Сядь, говорить будем!

И потянулся за папиросой.

– А чего б тебе и в самом деле на ней не жениться? – спустя десять минут он уже великолепно владел собой, как всегда. – Что ты там плёл ей насчёт жены и двоих детей? Врал?

– Нет, не врал, товарищ полковник! – я смотрел измученными глазами человека, которого придушили роковые обстоятельства. – Ждёт меня хорошая женщина, и дочки у неё… Я обещал. Люблю! Дни считаю, чтоб домой…

– Ну ладно, – полковник вздохнул тяжко. – Как мужик мужика я тебя, конечно, понимаю. Но зачем ты ребёнка ей сострогал, а? Вдруг действительно попрётся к прокурору?.. Жениться, конечно, никто не может тебя заставить силой; но внимания лишнего к нашей части будет – мало не покажется. А крайним буду я!! – он зло стукнул по столу ребром ладони.

В конце концов порешили на том, что я ещё раз попытаюсь по-хорошему с Куропаткиной всё уладить. Ну, может, денег ей дать? Лишь бы шум не поднимала, глупая!

И я снова отправился в санчасть; в первый раз – вынужденно. Пока шёл, обмозговывал варианты, но, увидев Светку, чуть не закипел от негодования: и эта мамонтиха будет мной командовать?!

Начал сдержанно, и она вскинула на меня обнадёжившиеся было глаза: а может?.. Нет, не может! Никак!

Я просил – она упиралась; я начал угрожать – она сказала:

– В общем так, Боря. Есть только два варианта: или ты женишься, или я поднимаю большой шум.

– Не докажешь, сука!! – допекла ведь, гадина, я аж подскочил. – Мало ли кто тут к тебе шляется, ты под любого готова!

– Нет, Боря, ошибаешься. Докажу, – она уже была абсолютно спокойна. Чем больше я заводился, тем несокрушимей становилась её правота. – А свидетели – вся часть.

У меня в голове что-то как будто лопнуло, и кровь гнева хлынула в глаза. Меня, меня заставить??! Меня???!

И я высказал ей всё, что думаю. А что терять; пусть хоть послушает! И про то, что она на женщину похожа только дыркой между ног, и больше ничем; и что она никому нужна не была и не будет до самой смерти; и мне – в том числе. Просто пользовался ей как унитазом: надо же куда-то молодому мужику спускать излишки силы! И что никогда я на ней не женюсь, пусть хоть всю страну в свидетели записывает! А вот опозорю я её на славу, всем буду ходить и рассказывать, как она ножищи свои расставляет и глазки закатывает, чуть только ширинку увидит. Любит!

Кричал и видел: делаю больно, смертельно больно. Но получал от этого несравнимое удовольствие. Пусть, пусть почувствует, как нервы мотают.

– Чучело, медуза, туша говяжья!!! – это были мои последние слова, и я вылетел, хлопнув дверью.

Пусть теперь жалуется, гнида! Хоть душу отвёл, и то хорошо…

…А через час на территорию части влетела «скорая»: Светка наглоталась каких-то таблеток и грохнулась без сознания. Хорошо, что случайно зашёл рядовой Пяткин: нечаянно поранился ножом в наряде на кухне.

Куропаткину увезли. Кажется, её откачали. А, может быть, нет?.. Но я ничего больше о ней не слышал, а спрашивать не стал. Зачем? Мало ли…

Вскорости к нам прислали другую медсестру, которая всем сообщала, что сержанта Куропаткину перевели в другую часть по её просьбе. Ну и отлично!

Новая медсестра меня нисколько не привлекала, потому что имела два существенных недостатка: была замужем и в возрасте.

* * *

На гражданку я уходил с самыми радужными надеждами. Полковник, помня добро, дал мне лучшие рекомендации. И я, если бы хотел, мог спокойно устроиться в военкомате родного города тем же шофёром. Там, в областной конторе, сам военком – оказывается, однокурсник нашего командира части. Перспектива!

Но прибыл я неудачно: пока вернулся домой, пока праздновал и отдыхал, то да сё, – потерял, оказывается, драгоценное время. Ткнулся по рекомендации – а военком умер; всего-то неделя, как похоронили. Кто бы мог подумать?

Вот она, смерть; приходит, как капризная баба, когда ей вздумается. Военком ведь совсем молодой мужик был, да…

Но не стал я долго расстраиваться; что ж теперь? Попробовал было всё же устроиться, но во всех кабинетах смотрели холодно и разговаривали свысока.