Валерия Бельская - Как я училась быть любимой

История с дедом давняя и не очень красивая. Вернее, просто омерзительная. Инга привезла деда из деревни, объясняя свой поступок заботой о здоровье предка. Дом в деревне был моментально продан, на вырученные деньги куплена машина. Дед оказался бесполезным и за ненадобностью его определили в дом престарелых. Пётр Ильич прожил там неделю, и умер, я так думаю от тоски и вероломства внучки. Соседи выказали общее порицание и мстили супругам по мере сил и фантазии. Инга со свойственной всем торговым работникам старой закалки уверенностью в своей правоте, реагировала на выпады и пакости криком и проклятьями. Непокаянная душа у женщины.

Видя как соседка напугана, распаляясь всё больше, я вещала замогильным голосом:

– Отмщение за грехи ваши пришло, и аз воздам! Пришло время собирать камни!

– Какие камни? Какое отмщение? Какой аз? Не пугай ты меня! – бескровными губами шептала предательница.

– Дедушку-то вы уморили! Сказывал он мне про все ваши художества! Голодом морили! Издевались!

– Опомнись! Попей водички, что ли… И не морили мы его вовсе. А что в приют сдали, так это всё Витька. Говорит, зачем он нам, всё равно ничего уже не соображает, только место занимает.

– Вот, вот, и я о том же!

– Постой, – опамятовалась Инга, – так ведь ты говорила вроде никогда прохожего этого не видела.

Да, неувязочка вышла. На минутку я растерялась, но только на минутку.

– Душа, не имеет возраста и определённого обличья! – резюмировала я и, сняв чайник с плиты, гордо удалилась в комнату.

Вот тебе корова некультурная! А будешь поклёп возводить, и не такое придумаю! Включив телевизор, я села завтракать, но тут за дверью послышались возбуждённые голоса.

– Это не я, это она так сказала, – всхлипывала Инга.

– Одна дура треплет, другая слушает, – ревел Виктор Степанович.

– Вот и ступай к ней, разберись, чтобы не болтала лишнего.

– Разберусь, навеки язык прикусит.

Не то чтобы я испугалась, но первой мыслью было не открывать дверь. Но, решив, что гневное негодование может настигнуть в любой самый неподходящий момент, принялась лихорадочно обдумывать план действий. А чего тут думать?! Молнией метнулась к холодильнику достала бутылку початой водки, и тут в дверь забарабанили вороги.

– Хто там?

– Открой, Светка! Щас вынесу твою фанерку мать… мать… мать…

– Ой, бегу, бегу, открываю!

Не успел Виктор Степанович открыть свой прокуренный рот, я сцапала его за ворот рубашки, дёрнула в комнату и с треском захлопнула дверь. По другую сторону баррикад, прильнув к замочной скважине, тяжело и надо сказать очень сексуально, дышала Инга. Мы хранили молчание, Витюша от неожиданности, я от ложной скромности. Отпустив ворот рубашки, я пальцем поманила непрошенного гостя вглубь комнаты. Витя как под гипнозом сделал несколько нерешительных шажочков, но, резко притормозив, рыкнул:

– Чего чудишь? Я по делу пришёл. Если думаешь меня одурачить, зря стараешься, я не Инга. Этой дуре можешь кружева плести. Я в случае чего и накостылять могу. Поняла?

– Поняла. Выпить хочешь?

Этот незамысловатый вопрос вызвал в алчной душе Виктора бурю эмоций. С одной стороны, нужно поставить зарвавшуюся соседку на место, с другой – дармовая выпивка.

– У меня и огурчики солёные имеются, и капусточка с лучком и маслицем подсолнечным, и груздочки хрустящие. Нешто не уважишь, ну так, чисто по-соседски? – искушала я.

Сломленный Виктор безгласно сглотнул слюну так, что кадык, интенсивно заколебался норовя разрезать горло пополам, кивнул смиренно, и уселся угощаться.

Не говоря ни слова, налила полную рюмку холодненькой водки и с поклоном поднесла гостю. Сосед не стал больше выделываться, и с превеликим удовольствием опустил в разверзшую пасть вожделенную влагу. Хрустя огурцом, уже миролюбиво поинтересовался:

– Чего у вас получилось-то? Моя прибегает, глаза выпучила, воет, говорит дед пришёл. Ну, думаю, крыша от жары расплавилась. Какой говорю дед-то? А она: «Родный Пётр Ильич»! Потом выть принялась, про грехи всё твердила. Выяснилось, что это не она, а ты деда видишь. Зачем пугала-то? Баба на голову слабая у меня глядишь, и впрямь с катушек слетит. В дурке засядет, не видать нам тогда двухкомнатной то. На одного мне однушка полагается.

Налила вторую рюмку и, переждав, когда её содержимое вновь исчезнет в бездонном организме, сокровенно прошептала:

– Давно с тобой поговорить хотела Витя.

– Об чём? – также шёпотом спросил мужик.

– Я ведь медик хоть и не психиатр, но отклонения от нормы определить могу. Давно за Ингой замечала неладное. Ты всё в трудах, дома не бываешь, а нам, соседям, всё очень даже заметно.

– Чего заметно?

– Состояние Инги. То ни с того ни с чего кричать начнёт. То сама с собой на кухне разговаривает. То хохочет, то плачет. На дню кругов десять пройдёт. Это ведь не я, а она мне про деда рассказывала, да всё сокрушалась, что ты его в дом престарелых сослал.

– Что, прямо так и сказала?

– Честное слово. Говорит, Виктор приказал, мы его и свезли.

– Вот грымза! Сама же ныла, что надоело за ним убирать. Никакого порядка в доме, да и ест много. Ночью всё нашёптывала: свези дедушку с глаз долой. А теперь, значит, на меня стрелки переводит.

Кипя праведным гневом, Витя, однако, не забывал наливать из бутылки и с аппетитом закусывать.

– А дедушку она уже месяца два видит. Говорит, приходит к ней по ночам и беседует.

– Во, даёт! Чего-то раньше за ней такое не замечал? Чё-то ты врёшь, однако.

– Люди, страдающие психическими отклонениями, очень хитрые. Живёт человек, никто и не подозревает, что с ним неладное твориться, а потом – бац! в один прекрасный день прорвало. Убийство, суицид ну и прочая клубничка. Мой тебе совет, вези-ка ты свою зазнобу к специалистам.

– Специалисты деньги высасывать начнут, – отверг моё предложение заботливый муж.

– Психиатрическая помощь у нас в стране бесплатная, – не сдавалась я.

– А лекарства, процедуры всякие. Может, ещё курорт пропишут, на больничный посадят, а нам деньги нужны. Переезжаем ведь со дня на день, на мебель собрать надо, на ремонт, технику опять же прикупить. Нет, пусть работает пока. А как переедем, там и полечиться можно, чего уж… я понимаю… если только бесплатно.

– Ну, как хочешь. Только будь повнимательней с ней. А я энциклопедию полистаю, может, найду для неё лекарство.

– Дорого? – осведомился Витя.

– Для тебя бесплатно. Сама куплю не переживай, мы же соседи, должны помогать друг другу.

– Вот спасибо! – воскликнул благородный муж, уговаривая последнюю рюмку. – Пора мне, а то Инга взбесится, – и заржал удовлетворённый шуткой.

Пришлось разделить его веселье и подхихикнуть. Церемонно прощаясь возле двери, Виктор Степанович сердечно благодарил за прекрасное угощение, за заботу о здоровье супруги. Под конец торжественно объявил: