Ростислав Жуков - Фальсифицированная история Клуба Капитона Варсонофьевича Дерменгольма

Этот стих Капитон очень громко распевал на мотив старой патриотической песни Б. Мокроусова «Заветный камень». Закончился этот цикл 10 мая произведением «Мегония», при создании которого Капитон просто беспорядочно колотил пальцами и кулаками по клавишам машинки 10 10 Логичный и непременный итог любого авангардного творческого процесса. , разлеплял затем литеры и снова продолжал творить в том же духе, а затем ушёл бродить куда глаза глядят и несколько дней пребывал в депрессии. К литературному творчеству он вернулся лишь осенью 1986 года.

Этот цикл рассказов, написанных под огромным влиянием как литературного отца Капитона – Эжена Ионеско, – а также Даниила Хармса, равно как и «Битлз», прежде всего Джона Леннона, как мы уже говорили, включает рассказы, стихи, некое более чем откровенное издевательство над философскими изысканиями, «звукопись», некие приколы и вообще неизвестно что. Написанные в основном в стиле литературного абсурда, они пронизаны духом нонконформизма и отрицания, тональность их варьируется от намеренно мерзостных образов (должных вызвать у читателя чувство отвращения), упадка, цинизма, безумия, депрессии, агрессии, насилия, паники, полного неверия в человека и человечество и абсолютного нежелания жить дальше на белом свете – до неких эйфорических образов – но это веселье представляется столь же абсурдным, циничным, нездоровым и вообще совершенно безумным.

Таковы программные документы Клуба К. В. Дерменгольма. И хотя в них представлена программа, как не надо жить – это обычно чётко заметно, ведь ни насилие, ни агрессия в них ни в коей мере не пропагандируются – никакой позитивной программы в них в то же время тоже нет.

Соответственно, Клуб КВД, будучи компанией близких по духу молодых очень весёлых и жизнерадостных разгильдяев, поставил своей целью отрицать – царившие в доперестроечное время в университете и государстве порядки и идеологию – и вести наиболее безоблачный, беспечный и, опять-таки, весёлый образ жизни. А всё, что их сдерживало и что мешало им так жить, следовало просто игнорировать.

Идея назвать свой музыкальный дуэт «Гастроном» появилась впервые в сумбурной голове Капитона как название для ансамбля вообще, какого-то. Однажды он услышал у своего однокурсника Сергея Хренова пластинку ансамбля «Рок-ателье». Пару дней спустя, выходя с Магуистом из упоминавшейся выше столовой «Регалия» и рыгая, Капитон среди прочего сварливо заявил: «Вот ведь нашли источник вдохновения для названий. То был «Рок-отель», теперь ещё «Рок-ателье». Ещё б назвали «Рок-гастроном». Тут Магуиста осенило: «А не назвать ли нам наш ансамбль «Джаз-гастроном»?!..». Капитон подумал. «Когда это мы играли джаз, у нас кишка тонка». – «Тогда – «Рок-гастроном!!..». – «Да, конечно. Можно подумать, рок мы сыграем. Мы с тобой способны только нести ахинею. Нас бы с тобой в какой-нибудь мультфильм озвучивать кошмаров или негодяев». Магуиста несколько обидело такое неверие в его музыкальные способности, однако ансамбль назвали «Гастроном».

Приятели решили, что из авангарда они уже «выросли», и что надо записать альбом «просто песен».

Это и было сделано 6 декабря 1985 года. Название альбома – «Друг мой» – придумал Магуист, вспомнивший одного из своих знакомых, который поступил в Лесотехническую академию и так этим возгордился, что стал крайне снисходительно обращаться ко всем – указанным образом. Итак, именно «Друг мой» стал первым альбомом ансамбля «Гастроном».

Некоторые слушатели «Гастронома» считают «Друг мой» лучшим альбомом ансамбля. Может быть – при всём своём несовершенстве в этом альбоме есть яркость, романтичность и некая композиционная последовательность. Начиная с «Друга моего», у «Гастронома» сложился свой принцип построения альбома. Первая сторона – более «серьёзна» и «концептуальна», а вторая – стёб и веселье.

Программной вещью альбома стал «Люмпен-Марш». Капитон поёт, точней, быстро проговаривает агрессивно-абсурдный текст одного из своих псевдо стихотворных опусов, а Магуист максимально выкладывается в гитарной игре – это один из лучших образцов его игры в роковом стиле. Из вещей Магуиста на альбоме лучшая – акварельная баллада «Побольше молчи». Это, кстати, первое негативное обращение Магуиста к Магнусу, с которым Капитон и Магуист тогда в очередной раз надолго рассобачились.

…Вообще, то, что Капитон и Магуист не пригласили для записи альбома такого сильного гитариста, как Магнус, может показаться странным только на первый взгляд. «Я не могу играть с Магуистом! – раздражённо сказал как-то Магнус Капитону после очередного гитарного „сейшена“ на лестнице в общаге. – Он всё время лезет на первый план, хочет везде лидировать, а ритм тоже понимает очень странно». Другими словами, две лидер-гитары в ансамбле ужиться не смогли бы.

Другие достойные вещи Магуиста здесь – мягкая рок-баллада «Диск» со скэтом (слоговым пением) в конце, нервный рок «Крахмальный воротник» и, наконец, тяжёлая и угрюмая «Вспоминая» (похожая на I’m Only Sleeping Леннона) – эти две песни на тему отчуждения личности в обществе. На «ударных» в песне «Вспоминая» стучит Капитон, а в других вещах – Михаил.

Из песен Капитона, которых, кстати, на первом альбоме мало, можно выделить вокальную, в два голоса, «Песню про вошь» (тема: идиот как продукт общества), гротескно-русскую «Хэ-Хэ» – и, наконец, мы подошли к лучшему, что есть на этом альбоме. Это – песня «Шашлычная «Космос», завершающая 1 сторону альбома. Текст написал Капитон, он же подобрал ритм (тут он исходил из песни «Битлз» This Boy) , а Магуист тут же выдал мелодию для вступления. Пели они её втроём с Михаилом и записали с 4 дублей – случай в истории «Гастронома» уникальный, так как редко какая песня записывалась более чем с 1 дубля. «Шашлычная» – издевательство над безмозглым оптимизмом, пропетое со стилизацией под кавказский акцент:

Из вещей 2, «стёбной», стороны можно выделить «Моего сердца павильон», где сперва Магуист, как положено, играет на гитаре, а Капитон – на губной гармошке, а потом наоборот (напомним, что Капитон никогда не знал ни одного аккорда), а также импровизацию «Усталый пан Харкевич», навеянную образом присутствовавшего при записи (ему больше некуда было деваться) Ярека Харкевича. Капитон, Магуист и Миша поют тут как один неожиданно слаженно, и даже Миша вдруг ни с того ни с сего в тему сыграл на губной гармошке.