Игорь Евтишенков - Римская сага. Том IV. Далёкие степи хунну

– Что такое?

– Тебя ищет этот тупой мул Ногусэ. И с ним ещё несколько человек с оружием. Он сразу послал Атиллу к римлянам у реки, а я решила пойти сюда.

– Зачем? Кому я нужен? – Лаций ничего не мог понять. Ему не хотелось вставать и уходить с этого места, но, видимо, за ним послал сам лули-князь, раз подняли такой шум. А тот сейчас был в большом гэре самого Чжи Чжи. Скорей всего, они хотят расспросить его о том случае на реке… Хотят снова послушать, как всё это произошло. Он с грустью вздохнул, вспомнив, как в Риме после возвращения с Сицилии от него постоянно требовали пересказывать историю про пиратов. Похоже, здесь всё было точно так же. Задумавшись, он забыл о том, что хотел спросить Саэт, откуда она узнала, что он здесь. При этом её волнение не удивляло его, потому что он успел привыкнуть к тому, что она всегда переживала за них с Атиллой вместе.

Напыщенный вид кутлуга Ногусэ, высоко поднятый подбородок, надутые щёки и сдвинутые на переносице брови – всё это только подтверждало догадку, что его ждут в большом гэре шаньюя.

– Что случилось? – спросил он на всякий случай напыщенного слугу.

– Великий шаньюй приказал привести тебя к гэру и ждать. Там всё узнаешь! – серьёзно сообщил он и кивнул сопровождавшему его воину с факелом: – Пошли!

Возле огромного гэра Чжи Чжи Лаций просидел не очень долго. Вокруг постоянно сновали слуги, было шумно и, казалось, что ничего необычного не происходит. Однако, когда за ним вдруг выбежал растрёпанный Ногусэ, было видно, что он сильно перепуган. Дрожащим голосом он позвал Лация внутрь.

– Быстрей, быстрей! – пытался поторопить его кутлуг, переминаясь с ноги на ногу и теребя край халата дрожащими пальцами.

– Ты чего? – только успел спросить он.

– Ой, иди. Иди! Шаньюй… ох… какой сейчас… Ох, быстрей, – бормотал Ногусэ, закатывая глаза вверх. В свете факела его лицо с чёрной бородкой, тёмной кожей и закатившимися белками глаз было похоже на лица умиравших в пустыне римлян, и эти воспоминания неприятно кольнули Лация в сердце.

– Иду, иду, – пробурчал он и сам шагнул вслед за стражником, ещё раз удивившись тому, что Ногусэ остался сзади.

Внутри гэра было много людей. По кругу сидели «мудрые князья, лули-князя, великие полководцы, главноуправляющие и великие начальники» – вся верхушка знати хунну, для которой едва хватило места в этом немаленьком жилище шаньюя. Пахло жареным мясом и кислым тухлым жиром. Краем глаза Лаций заметил, что кто-то ещё жевал кусок мяса, но большинство уже перестали есть. Сам Чжи Чжи сидел на нескольких шкурах в дальнем конце и, судя по выражению лица, был невероятно возбуждён. Его глаза сверкали, а ноздри раздувались, как у жеребца после быстрого бега.

– Вот, смотри, это наш раб! Он один из тех, кто умеет строить стены. Ты, кажется, хотел узнать, что он может делать?! – воскликнул он, обращаясь к кому-то слева и указывая на Лация. Послышалась непонятная речь, и, присмотревшись, Лаций увидел, что неподалёку от него сидит тот самый маленький человек с оттопыренными ушами и щелочками вместо глаз, чьи носилки они сопровождали у реки. Это был посол империи Хань. Но теперь у него было совсем другое выражение лица. Сидевший позади старик с таким же домиком из волос на голове, наклонился к послу и что-то сказал. По всеобщему молчанию Лаций понял, что разговор был не из приятных. Внутри всё сжалось от ощущения опасности, и тут Чжи Чжи вскочил и закричал ещё громче, обращаясь к Лацию: – Скажи нам, раб из Мерва, ты можешь строить высокие стены?

– Да, – коротко ответил он.

– А ломать ты тоже умеешь? – с хитрым выражением на лице спросил шаньюй.

– Да, – снова кивнул он.

– Скажи, ты помнишь ту стену на востоке? За которой живут эти ханьцы? Помнишь?

– Да, помню, – чуть подождав, подтвердил Лаций, поняв, что Чжи Чжи имеет ввиду длинную огромную стену, которую они проезжали с его сыном, когда ездили за инструментами.

– Твои люди могли бы сломать её? – снова, с какой-то непонятной издёвкой спросил шаньюй.

– Да. Она не очень крепкая. Просто высокая. Но зачем? – пожал плечами Лаций. – Это долго и трудно. Гораздо легче обойти. Говорят, она не такая длинная и кончается у большой реки. Я так слышал. Это было бы легче, – Лаций решил подыграть Чжи Чжи, почувствовав, что тот специально провоцирует посла. Или уже спровоцировал. Но сейчас это уже было неважно. Важно было не навлечь на себя беду, приближение которой чувствовалось во всём. После благосклонного отношения Тай Сина надо было быть осторожным.

– Вот видишь, мудрый и хитрый посол такого же хитрого императора! – издевательским тоном произнёс шаньюй, снисходительно подняв брови и покачав головой. – Даже рабы у нас знают, как сломать или обойти вашу великую стену. А ещё они умеют плавать. И могут переплыть даже жёлтую реку. Представь, что будет, если они научат наших воинов плавать! Всех! Тогда твоему императору не надо будет посылать рис моему продажному брату. Я уничтожу его сам, а вместе с ним и всех его ленивых воинов. Они уже забыли, как сидеть на лошади! – после этих слов многие хунну засмеялись, но Лаций заметил, что старик за спиной посла продолжал что-то говорить, наклонившись к плечу, и их лица были напряжены. Чжи Чжи, тем временем, распалялся всё больше: – Ты предложил мне продавать вам лошадей и мулов. Зачем? Неужели их нельзя было взять у моего брата? Ведь у него их в десять раз больше! Скажи, а почему император подарил ему пять самых красивых женщин империи Хань? Почему не мне?

– Хватит! – раздался вдруг резкий и визгливый голос. Лаций увидел, как посол вскочил на ноги и оттолкнул от себя старого советника, который пытался удержать его за рукав халата. – Не надо мне переводить! Я и так всё понимаю! – на его лице читалось презрение ко всем окружающим, и Чжи Чжи это тоже заметил. Глаза шаньюя сузились, и в зрачках застыла чёрная ночь. Но молодой посол этого не видел. Он весь кипел от возмущения, и Лаций в душе оценил его храбрость, с сожалением признав, что это было глупо. Точно так же юный Публий Красс бросился вдогонку за предателем Абгаром, но не рассчитал силы и погиб.

Старый китаец в отчаянии поднял трясущиеся руки вверх и стал, дёргая его за полы халата, умолять о чём-то, однако тот со свойственной молодости горячностью оттолкнул его и продолжил: – Я – посол императора. И он не потерпит такого оскорбления! Ты оскорбил посла, и я требую, чтобы ты извинился! Никто не смеет так говорить об императоре и народе империи Хань!

– Да? – с наигранным удивлением спросил Чжи Чжи. – И что же мне будет за это? Великий император пошлёт на меня стадо ленивых мулов во главе с моим братом Хуханье? – все рассмеялись, и посол от унижения и ярости сжал кулаки. – Или твой император настолько храбр, что посмеет высунуться из-за своей стены и прийти сюда со своим войском?