Дмитрий Куликовский - Эра феминизма

Следующим утром я снова оказался предметом внимания врачей, посетивших нашу с Васей палату. По итогам этого визита было принято решение о снятии повязки с моих глаз и начале реабилитации, показавшейся мне странной, если учесть, какие представления у меня имелись о реабилитации тяжелобольных. В первую же очередь необходимо сказать, что жужжание, напоминавшее мне шум работы электробритвы, действительно оказалось шумом электробритвы, которой пользовался мой сосед по палате. Вася оказался мужчиной крупных форм, выдававших в нем любителя армрестлинга и частого посетителя тренажерных залов. В своей оценке Васи я не ошибся, он действительно оказался тем, кем я его и представил себе. Забавно было смотреть, как такой огромный мужик, росту в нем было не меньше ста девяноста сантиметров, а веса не меньше ста килограммов, помещался на больничной кровати, которая кряхтела под ним как столетнее кресло – качалка. Других примечательных особенностей в Васе не было, обычный качок славянской внешности, разве что привлекал внимание повернутый набок нос, который, как он ранее сказал, ему сломали.

– Вася, все хотел спросить, как нос – то сломали? – не сумел я удержаться от вопроса, который занимал меня уже не первый день нашего с Васей знакомства.

– Сломали при задержании, – кратко ответил Вася.

– Ты что – то совершил противоправное? – спросил я, не веря, как такому мужику можно сломать нос, только один вид Васи внушал ничем непоколебимое уважение.

– Задержали за подозрение в занятии бодибилдингом, прямо на рабочем месте, тогда же в потасовке и сломали нос, – ответил Вася нехотя, и добавил, – Опережая твой последующий вопрос, скажу следующее, занятия бодибилдингом в нашей стране запрещены, а тренажерные залы вне закона, как и любые другие заведения спортивного характера, если нет санкции властей. Правительство и Конгресс, в которых сидят исключительно феминистки, очень боятся роста численности настоящих мужчин, чему способствуют нелегальные спортивные заведения.

– То есть, ты хочешь сказать, что власть против здорового образа жизни? – спросил я, не до конца понимая логику рассуждений Васи, и добавил, – И, что за Конгресс, и почему в правительстве и Конгрессе исключительно сидят феминистки?

– Нет, ты не понял. Власть в принципе не против здорового образа жизни, она против неконтролируемых тренажерных и прочих спортивных заведений, в которых исповедуются мужские идеалы, с которыми она, власть, борется на всех уровнях. Начиная от детского сада и заканчивая средствами массовой информации, власть вдалбливает в сознание людей ложные стереотипы, вроде того, что женщины – это высшие существа, передовая ветвь развития человечества, а мужчины дегенераты, и, следовательно, побочная ветвь развития. Что до Конгресса, то это бывшая Государственная дума. Видишь ли, Государственная дума, как посчитали феминистки, это отголосок патриархата, это чисто мужское название, а вот слово «Конгресс» более нейтральное. Хотя, если по – честному, от перемены названия ничего не изменилось. С фасада здания Думы убрали советский и российский гербы, а также надпись «Государственная дума», замененной надписью «Конгресс», причем Совет Федерации вообще упразднили как ненужный институт власти. Как это не прозвучит смешно, но вот по поводу изменения названия законодательного органа даже происходили настоящие схватки. Одни феминистки требовали переименовать Думу в Женсовет, как олицетворение власти феминисток, другие – в Комитет свободных женщин, как истинное отражение реалий, а третьи – в Конгресс, как нейтральное название. Были и такие, которые предлагали переименовать Думу в Женскую лигу, а над входом поместить надпись «Если женщина достойна взойти на эшафот, то она достойна войти и в парламент». По их мнению, эта фраза, принадлежащая одной феминистке, имени не помню, наиболее отражает право женщин на участие в политической жизни страны. В итоге, после полугодичных дебатов и склок феминистки остановились на «Конгрессе», как более нейтральном названии из всех вышеперечисленных вариантов. Что до остального, ну там регламента работы Конгресса и процедуры принятия законов, то никаких существенных изменений не произошло.

– Подожди, а как можно задержать за подозрение в занятии бодибилдингом, как это? – не унимался я, не совсем понимая, что говорит Вася, при этом, не придав особого значения словам о перемене названия Государственной думы.

– Сложно, вот так в двух словах объяснить. Я многое чего могу рассказать, но лучше тебе самому все увидеть и услышать, а для этого необходимо сбежать из больницы, и мои друзья уже подготовили все необходимое для побега, – ответил Вася монотонным голосом, словно лектор в институте, которому надоело из года в год говорить с кафедры одно и то же.

– Ну ладно, если не хочешь, тогда не говори. Скажи про таблетки, что ты там про них говорил – поинтересовался я, памятуя о недавнем разговоре про таблетки, про которые я так и не понял, что Вася имел в виду.

– Таблетки, что тебе будут предлагать медсестры, ты бери, но не заглатывай. Наши специалисты провели химический анализ этих таблеток, и, выяснили, что они влияют на снижение тестостерона. Подобные выводы сделали и специалисты других центров сопротивления, разбросанных по всей России. Мы думаем, что эти таблетки были специально разработаны, чтобы подавить мужское начало и контролировать эмоциональность мужского населения. Одним словом, как выйдем на свободу, ты все сам поймешь.

После этого разговора мы общались на общие темы, которые неизменно заворачивали в тему о необходимости сопротивления режиму, как единственного способа выживания мужского населения, под которым Вася подразумевал настоящих мужчин, а не подкаблучников и женоподобных мужчин, находившихся под полным контролем женщин. Если термин «подкаблучники» был более – менее понятен, то термин «женоподобные мужчины» в понимании Васи имел более обширное содержание, нежели то содержание, которое можно было себе представить из этого словосочетания. Но, об этом не так сразу. Заинтересовало меня и понятие «мужские идеалы», что интересно Вася подразумевал под ними. Несмотря на множество вопросов, я не стал донимать своего новоиспеченного друга, если так можно сказать, и решил дождаться момента, когда все увижу своими глазами. Правда, я так и не понимал, зачем нужно бежать из больницы, ведь по любому тебя отпустят, когда полностью восстановишься. Как покажет время, это было одним из моих заблуждений.

Помимо общения с Васей, другим моим «развлечением» был курс интенсивной реабилитации, который, как выше сказал, был несколько странноватым. Когда в палату принесли телевизор, я наивно подумал, что наша медицина не только гуманная, она просто великолепная, что создает такой комфорт для больных. Это было моим очередным заблуждением. Телевизор стал началом курса реабилитации, в рамках которого пациент должен был смотреть утренние телепрограммы на женскую тематику, читать ежедневные проправительственные газеты и участвовать в семинарах по социализации, а также совершать пешие прогулки по парку, прилегающему к больнице и огороженному от остального мира забором с колючей проволокой. Любопытен тот факт, что на пешие прогулки выделялось всего два часа, из чего следовал вывод, что эта часть курса реабилитации, которую я назвал «физиологической», была менее значимой, нежели «пропагандистская» часть реабилитации.