Александр Лапин - Время жить

Может, это тоже стало одной из причин переноса столицы в эти бескрайние, холодные степи?

Все сегодня гадали на эту тему. Что двигало президентом? Очередная причуда? Каприз? Желание прославиться в веках? Сделать, как Петр I в России?

Туман. Полный туман. Сплошной туман.

И теперь они все были вынуждены мотаться и метаться между Алма-Атой и Астаной (Амантай по привычке называет Алма-Ату в русской транскрипции. Как привык. А не так, как решено нынешними учеными мужами).

Возник новый миграционный поток. Пять дней в неделю чиновный люд живет и действует в новой столице. В городе, который раньше назывался Целиноградом, а еще раньше Акмолинском, Ак-Молой. В переводе – «белой могилой». А на выходные все возвращаются к «отцу яблок», то есть в Алма-Ату. И это понятно. Разве мог бы свободный человек поселиться в таком месте? Летом жара. Под сорок. Зимой мороз. Под пятьдесят. И самое главное – постоянные степные ветра, которые зимой дуют с такой силой, что сбивают человека с ног. Земля суровая, бесплодная. Жизнь тяжелая.

Сюда, на берег болотистой речки Ишим, всегда ссылали за тяжкие грехи. Царь – революционеров. Сталин – врагов народа. Точнее, не «врагов народа», а их жен. Лагерь так и назывался – «Алжир», что расшифровывалось как «Акмолинский лагерь жен изменников Родины».

Ну а когда великий вождь и отец всех народов почил навеки, то лагеря расформировали. Остались только воспоминания и островки зеленых оазисов в бескрайней степи. Сам Амантай Турекулович помнит, как после университета их направили на военные сборы в эти края. И тут, рядом с их палаточным городком, посреди дикой природы, они как-то обнаружили длинные аллеи из деревьев и кустарников. Знающие местные объяснили: это остатки «Алжира». Бараки и вышки-то сожгли, а деревья остались.

И вот Назарбаев решил строить столицу нового Казахстана в этих гиблых местах. Город переименовали в Астану, что значит в переводе «столица», и начали отстраивать. Почти с нуля. Потому как расселить все многочисленные министерства и ведомства в имевшемся административном здании бывшего обкома партии было невозможно.

А агай Марат все не унимался. Критиковал новую столицу:

– Гостиницы тут вообще никудышные. Сегодня ночью я проснулся от запаха дыма в номере. Потому, что с утра затопили печь, а дымоход прохудился. И дым стал проникать в незамазанную щель. Вот такой тут сервис, племянник. Как тут можно работать?

– Агай, сейчас уже начали строить новые большие гостиницы, – словно оправдываясь, ответил Амантай, поглаживая стриженый затылок. – Президент распорядился и коттеджи строить для чиновников. Вы видели, вдоль дороги стоят?

– В этом коттедже, когда задует такая вот пурга, и дверь-то не откроешь наружу, – парировал дядя Марат. – Смотри, как метет. И стена дрожит.

Амантай промолчал. Чего спорить-то. И так все понятно. Мысли текли в привычном русле. Вот он уже вице-премьер правительства. Высоко поднялся. А счастья нет. Вроде все нормально. Дети подросли. Жена пошла работать. А ему все чего-то не хватает.

– Наверное, он боится китайской угрозы, – продолжал излагать свои догадки о переносе столицы дядя. А то Алма-Ата находится недалеко от границы. Точно. Ведь мы, казахи, всегда боялись этого восточного соседа…

Амантай усмехнулся про себя. Он-то знает, что не китайцев боится президент. А своих. И страх этот зародился в декабре 1986 года, когда на площадь вышла молодежь. И хотя впоследствии в книгах «папа» писал, что он приветствовал то выступление, на самом деле все не так. И, по-видимому, уже тогда он понял, что столица для него чужая. В этом большом городе в любую минуту люди могут оказаться перед дворцом. И именно страх заставил его отгородиться от них тысячами километров бескрайней холодной степи.

Амантай вспомнил тот декабрь: «Да, демонстранты и двадцати минут не простояли бы здесь на площади. Живьем бы померзли на таком ветру. Превратились в ледышки».

К их столику то и дело подходили все новые и новые пассажиры, заполняющие этот элитный зал. Завидев его, почтительно здоровались. Подходили, слегка наклонившись и протянув обе руки вперед. Все, как всегда.

Дядя Марат, видно, от скуки, продолжал философствовать все на ту же тему:

– А может, он хочет разбавить, смешать население страны? Ведь не секрет, что русские и другие некоренные живут в основном на севере республики. И близость к России, а также некоторая доля сепаратизма могут привести к тому, что они, например, захотят отделиться. И уйти в Россию? Может, поэтому он хочет, чтобы сюда, в центр страны, перебралось как можно больше народа с юга и возник этнический баланс?..

Вице-премьера уже начало раздражать это стариковское брюзжание: «Вот привычка. Уже вроде на пенсии. Сидел бы дома. Нянчился с внуками. Розка, дочка его, уже сколько нарожала! Ан нет. Все-то ему надо знать. Привычка политиканствовать осталась с ним навсегда. Старики не хотят уходить молча». Амантай вспомнил покойного отца. Похороны. И на минуту выпал из реальности. К жизни его вернул милый девичий голосок. Красивая молоденькая русская официантка собрала со столика использованную посуду. И, почтительно склонившись, спрашивала:

– Амантай Турекулович, не хотите ли еще чашечку кофе?

Он одним взглядом охватил ее – полные белые ноги в колготках, коротенький передничек, большая волнительная грудь, милое круглое личико. Стоящий экземпляр. Но, вздохнув, отказался:

– Нет! Спасибо!

Официантка ушла. А мысли за нею: «Здесь очень много красивых молодых русских местных женщин. Из семей кержаков, которые ехали сюда еще с первой волной столыпинских переселенцев перед Первой мировой войной. Менталитет и нравы у них простые и строгие. До свадьбы – ни-ни». Одна такая, за которой он слегка приударил, объяснила ему точку зрения местного женского населения на свободную любовь. Было это после ресторана, когда он пригласил ее «в номера»: «Не дам! Женись! И тогда хоть ложкой ешь! А сейчас не дам!»

А ведь это тоже большая проблема. У большинства жены и дети остались в Алма-Ате. В насиженных гнездах. А здесь острая нехватка женщин. Демографический перекос. В итоге из разных мест Казахстана девчонки и молодухи устремились в новую столицу. В надежде подцепить жениха.

В общем, голова кругом идет. А из-за чего? Из-за того, что «ноль первый» захотел построить себе пирамиду?

А дядя Марат, словно уловив телепатически его мысль, вслух рассуждал:

– Наши советские вожди тоже любили оставлять после себя памятники. Увековечивать себя. Хрущев худо-бедно заслужил звание покорителя целины. А Кунаев? Ведь он тоже строил, холил и лелеял Алма-Ату. И построил. Он тоже хочет себя увековечить. Только вот получится ли? – задумчиво заканчивает он.