Алексей Казаков - Искупая добро

© Алексей Казаков, 2016

© Ольга Михайловна Гореленко, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Год службы остался позади и можно, было смотреть дальше в счастливое и светлое будущее как не пафосно это звучит, но в котором Павел Черенков абсолютно не сомневался. Оформив документы в воинской части, и, получив командировочное предписание, он отправился на автобусную остановку. Ожидая автобуса, все его молодое и крепкое тело целиком находилось в бодром, приятно напряженном возбуждении, в голове играла музыкальная какофония из отдельных звуков и слов, знакомых ему еще до службы и порой у него возникала шальная мысль о том, чтобы послать этот автобус ко всем чертям и стремительно бежать на встречу к родному дому, о котором он так долго мечтал. Рассудочная часть его мыслей устремилась далеко от сюда к родному дому, где ждут его родители и любимая, друзья и знакомые и их образы всплывали в его голове словно при просмотре старого, но очень любимого фильма. Автобус пришел примерно через полчаса, неспешно сбрасывая и набирая ход словно, большая медленная черепаха. Павел одним махом вскочил в открытую дверь и взялся за поручень, предварительно продев предплечье правой руки сквозь ручки своей спортивной сумки. Весеннее солнце ярко светило сквозь меняющие друг друга проблески листвы и приятно грело кожу сквозь стекло на открытых участках тела, а физическая сила Павла, усиленная солдатскими буднями, приятно на ощупь поворачивала оплетку поручня кистью то в одну, то, в другую сторону, не смотря на ее сопротивление. Немногие пассажиры, находившиеся в утробе черепахи, мгновенно переключили свое внимание с привычного им пейзажа на подтянутого красавца солдата и стали с интересом его разглядывать. Он был одет в какую-то необычно парадную форму, как будто только что вышедшею из-под станка, при этом накрахмаленную и отутюженную. Павел делал вид, что всего этого не замечает, но его распирало чувство гордости за ту картину, которую он сейчас представлял. Ему почему-то спонтанно пришла в голову мысль о том, что слово пассажиры состоит из двух слов: пассивные и жиры. При это мысли по его лицу проскользнула еле уловимая улыбка. Для сидевшего напротив него деда это послужило, словно сигналом для обсуждения видимой картины и он стал обстоятельно и подробно рассказывать рядом сидевшей с ним бабке о своих давно минувших днях службы, чем переключил внимание всех присутствующих.

Автобус продолжал свое движение по маршруту, меняя за окном виды, периодически впуская и выпуская граждан в свое чрево, прекратив это занятие лишь после фразы прозвучавшей по микрофону: следующая остановка конечная – «вокзал». Павел так же стремительно выпрыгнул из автобуса и направился к железнодорожным кассам.

В военной кассе народу практически не было, и это становилось осуществлением одним из многих предсказаний дяди Вити, брата матери говорившему о множественных преференциях и пользе, которые возникнут после прохождения службы в вооруженных силах. Еще он говорил о том, что: “– В их время уважающая себя молодая девушка никогда не свяжет свою судьбу с белобилетником», – тем самым, думая, что вбивает последний гвоздь в гроб сомнений Павла. Но это решение он выбрал не из-за пламенных речей родственника, а потому что его внутреннее убеждение претило ему бегать от военкома и жаловаться всевозможным докторам. – «Надо, значит надо» – и только лишь благодаря этим убеждениям привитыми ему еще отцом он смотрел твердо и уверенно в глаза людям.

Впереди него, у кассы стояло еще два человека. Молодой лейтенант, погруженный во множество своих мыслей и по всем внешним признакам очередной ботаник, наверняка закончивший учебное заведение с отличием и человек в штатском невольно вызывающий у Павла неприятные чувства. Подобные субъекты периодически появлялись у них в части после редких инцидентов: драк или ухода в самоволку. После которых по одному вызывали участников событий в кабинет и проводили допрос с пристрастием, выворачивая все их грязное белье наружу с помощью сослуживцев, предлагая последним улучшенные условия прохождения службы и свое покровительство. Вот тогда то и всплывало все содержимое человека наружу. В части их никто не любил и, когда они появлялись, всем становилось понятно, что что-то случилось, но Павел их научился распознавать не потому, что с ними часто встречался, а потому что у них был особый взгляд такой же твердый и уверенный как у него. Но теперь для этих людей он был, недоступен и легкая нотка злорадства согревала его душу. Как теперь он был недоступен и для командиров думающих как ему казалось тем местом, на котором сидят и тем правилам и уставу, по которому следует жить. Тем временем, пока он был занят негативными воспоминаниями своей службы, его очередь подошла и в окошке кассы показалась женщина лет сорока пяти с беспристрастным видом, которая таким беспристрастным голосом произнесла: – «Молодой человек я вас слушаю» – при этом одновременно привычным, ей жестом протянула руку к окошечку. Павел подал ей все документы, которые у него, были, и стал ждать. Ее верхняя видимая часть тела столь же беспристрастно и автоматически ловкими движениями, что-то отпечатала на кассовом аппарате и по лицу Павла снова пробежала едва уловимая улыбка при мысли о том, что попроси он сейчас хоть билет на луну ее действия были бы столь же невозмутимыми. После того как его билет оказался в кошельке, Павел решил, что не плохо бы приобрести новую sim-карту для экономии средств и уверенной связи.

Алло, мам, привет. Да это я. Все купил билет. Скоро поезд и через сутки я буду у вас.

Наконец то сынок, а то ты не звонишь и не звонишь, мы с отцом уж и незнаем, что и подумать. Значит, завтра ты будешь у нас, очень хорошо я приготовлю твоих любимых блинчиков с творогом. Встретила тут Димку на улице, он все про тебя спрашивал: – Когда Павлик приедет? Да, когда он приедет?.

Скоро, скоро мам буду, а как там Иринка, ты ее видела? Я что-то до нее не могу дозвониться. Телефон она, что ли сменила.

Ирину то? Видела как-то мельком, встретились в магазине. Ну, по-моему, девушки сейчас стали такие же, как парни. Все время, куда то спешат как оголтелые, так что толком то мы и не поговорили. Ну, так не беда, сейчас уж сам приедешь да совсем и разберешься.

В смысле мам, с чем разберешься, ты мне что-то не договариваешь?

Да нет, сынок, это я так к слову, пойду, скажу отцу, что ты звонил, пусть тоже приводит себя в порядок к твоему приезду, а то все что-то там мастерит у себя в гараже днями и ночами, а потом приходит на бровях.