Юлия Бычкова - Радуйся бездне

Альбина, сидя задумчиво с трубкой в руке, прислушалась к голосам в коридоре. Это могут быть ее соседки. Она бросила трубку на рычаг, схватилась за компьютерную мышь и уставилась в экран. Вот так. Пусть не думают, что я тут болтаю или решаю какие-то свои проблемы.

Дверь открылась, в кабинет вошли ее соседки – Нелли и еще две бухгалтерши, которые работали здесь давно. Они громко обсуждали не то какую-то новость, не то это были обычные сплетни.

– Боня бросила Протопович, – громко вещала Нелли. – Говорит, ты маленький для меня, мне бы взрослого мужчину.

– Что ты говоришь? Страшное дело, – совершенно искренне удивилась первая.

– Он плакал, Степа-то. Да-а, видать, он ее любил, – сказала вторая.

– Ну, она ж секси, да к тому же с Рублевки, как такую не любить? – подытожила Нелли.

– Ой, девочки, я думала, Бони – это кликуха, а это ее фамилия, – неожиданно вспомнила первая бухгалтерша.

– Ну, да, она иностранка, – холодно сказала Нелли.

– Страшное дело.

– А кто там дрался-то?

– Это Тори что ли?

– Да нет, сестры эти придурошные взяли моду каждый день драться. Что ни день – то представление.

– А с Тори что?

– Это которая пришла строить любовь?

– Она специалистка по всем новеньким. Приходит новый мужик, она сразу: «Люблю – жить без него не могу». Каждый раз, как в первый раз. И всегда серьезно.

– А Тори заселилась с Машей в дом.

– Вдвоем?

– Да, нет же, их трое. Они с этим Груздем. Это была его идея, типа поживу и выберу.

– Это что это они там такое втроем делают? Что за разврат такой?

3.

Альбина напряженно разглядывала экран монитора, стараясь держаться непринужденно, будто бы ее ничего не касается.

«Как можно интеллигентным людям смотреть это пошлое барахло!» – подумала про себя Альбина.

Она подергала мышью, но экран был черным, там ничего не происходило. Она затаилась. В кабинет вошла Нелли и плюхнувшись на свое место, косо зыркнула на Альбину. Так ей показалось.

Альбина выглянула из-за перегородки на соседку, а потом серьезным видом посмотрела по сторонам, и для всех объявила: «Ох, сколько у меня работы!» Эти слова повисли в воздухе, потому что ее никто не слышал.

Альбина открыла шкаф, там высокой стопкой лежали непроверенные документы. Как домашний торт-наполеон, – подумала она. И ей захотелось кофе, чтобы он был горячим и очень крепким. Она выбрала отчет попроще, бросила его себе на стол, и отправилась налить себе чашечку кофе.

Дама в возрасте Дарья Васильевна сидела, откинувшись на стуле, и что-то увлеченно рассказывала про новеньких менеджеров, которые «взяли моду рыться» в ее, как она выразилась, ящиках на кухне. Две ее закадычные подруги стояли навытяжку и внимали речам. Сама Дарья Васильевна работала настолько давно, что сбилась со счету, сколько именно прошло лет, то ли пятнадцать, то ли семнадцать. Она следила за порядком на кухне и готовила директору кофе. Все за глаза ее звали Дарвас.

– Ну, и что мы ищем? – громко сыграла Дарвас сама себя.

– Вот, хотели торт разрезать. У вас случайно не найдется ножа?

– А почему вы роетесь без спросу в моем столе, на моем, кстати сказать, рабочем месте? – еще громче спросила Дарвас, желая услышать ответ.

Она по обычаю пропустила их слова мимо шей, хотя ей ясно сказали, что нужен нож.

Новенькие не стали вдаваться в детали, они не задумывались над этим, может ли офисная кухня быть чьим-то рабочим местом.

– Представляете? – продолжала Дарвас, обращаясь к подругам. – А что если я храню там личные вещи?

Ее слушательницы дружно ахнули, как если бы произошло непоправимое, и менеджеры увидели бы что-то очень личное: очечник, упаковку валидола или упаси господи, запасные колготки, лежащие на своих привычных местах.

Альбина сделала вид, что не слушает этот разговор, да на нее никто и не обращал никакого внимания. Она нажала вторую кнопку сверху на черной сверкающей панели кофе-машины, получила свою порцию – двойной без сахара и отправилась на свое рабочее место.

«Странно, – думала Альбина, прогулочной походкой вышагивая к своему кабинету по серому коридорному ковролину. – Почему люди начиная работать вместе никогда не испытывают особой радости по отношению к новеньким? Всегда настороженно смотрят на них, в разговорах первым делом подчеркивают все свои заслуги и то, сколько лет они уже здесь трудятся, без конца напоминают об ответственности, какой их наделили, и так старательно тебе не доверяют?»

Но, как Альбина знала по собственному опыту, пройдет время и все неожиданно изменится. Вы вдруг начнете казаться друг другу близкими, настолько, что можно будет спокойно обсуждать различные темы – причуды погоды, вчерашние фильмы и медицинские страсти, и может быть даже самые откровенные житейские глупости.

И ведь вы ничего «такого» не делаете. Такого, что могло бы вас по-хорошему сблизить, кроме того, что вы ежедневно вместе просиживаете штаны по девять часов с перерывом на обед, на котором тоже ничего интересного не происходит, кроме пустых сплетен о сослуживцах, телевидении и о погоде.

Вот так хожу я, хожу по длинному коридору, – думала про себя Альбина. – Смотришь, через полгода, зарплату поднимут, а там может, и годовую премию дадут. Придет кто-нибудь новенький в отдел, а я стану «старенькой». Настроение у Альбины значительно улучшилось.

Альбина представила, что этот коридор, как бы сцена. Она измерила взглядом его ширину и посмотрела на потолок, словно попала во дворец. Она остановилась, обернулась вокруг себя и пошла медленно, будто боясь упустить что-то важное. Она вытянула шею, немного отклонилась назад, положила одну руку за спину, чтобы осанка стала чуть прямее и начала старательно тянуть носы своих стоптанных туфель, немного разводя их в стороны, как балерина. И у нее хорошо это получалось, и она стала подгибать опорную ногу так, что ее походка превратилась в танцевальный шаг. «И раз, и два, – повторяла Альбина сама себе, – И раз, и два, и раз, и два». И она запела: «Та-да-да-дааа-да-да». Ее любимую самую волшебную музыку на свете: «Вальс цветов». Вдруг дверь кабинета, оказавшаяся слева, неожиданно открылась, и оттуда вышел импозантный мужчина, и чуть не сбил Альбину с ног. Она отпрянула от испуга, чудом не разлив свой кофе. Перед ней стоял сам директор, господин Зиг. Он, вероятно, услышал Альбинино пение, потому что удивленно и очень строго, даже слишком строго посмотрел на нее и, ничего не сказав, пошел дальше. Альбине стало стыдно за свое поведение, за то, что она так сильно увлеклась. «Вот он, предостерегающий знак, – подумала она. – Нужно быть на чеку, ведь и в коридорах могут быть люди, мои коллеги, менеджеры или даже начальство». Она остановилась на мгновение, подумав, что нужно вести себя по-деловому, и понуро поплелась к себе.