Мартин Уиллоу - Чужое сердце

От размышлений Грэга отвлёк телефонный звонок.

– Грэг, у меня есть для тебя отличная новость! – радостный голос литагента ворвался в палату мужчины, подобно яркому солнечному лучу среди пасмурного неба. – Элитарный клуб читателей приглашает тебя выступить завтра с лекцией о природе ужасного в литературе. Кажется, намечается крупный гонорар.

– Ленард, не хочу тебя разочаровывать, но, похоже, что элитарный клуб читателей останется без лекции, – произнёс писатель.

– Грэг, ты не должен отказываться от этого предложения!

– Сожалею, но мне придётся это сделать.

– Не понимаю, – оптимизма в голосе литературного агента значительно поубавилось.

– Я нахожусь в больнице, – пояснил Грэг.

– Ну, почему я всегда узнаю обо всём последним?

– Извини, мне самому только недавно стало известно о том, что у меня проблемы с сердцем.

– Насколько серьёзные проблемы? – насторожился Ленард.

– Доктор ещё наблюдает за моим состоянием, поэтому рано делать определённые выводы.

– Может быть, тебе всё-таки удастся на полдня покинуть больницу, чтобы выступить в элитарном клубе читателей?

– Завтра, говоришь? – задумался Грэг Фишвик.

– Так и есть.

– Ничего обещать не могу, но я постараюсь.

– Грэг, я знал, что ты меня не подведёшь!

– Во сколько состоится встреча?

– В два часа. Подробности я вышлю тебе на электронную почту.

После встречи с Кейси Грэг чувствовал себя в некотором роде лжецом. Девушка выглядела озабоченной, когда вошла в палату, и писатель счёл, что будет лучше, если он не станет ей ничего говорить о разговоре с доктором Троутоном, чтобы не взваливать на её хрупкие плечи ещё одну проблему. Он промолчал, но внутренний голос, принадлежащий миссис Совести, тут же обвинил Грэга Фишвика в этом. Более того, Грэг намеревался тайком выбраться из больницы и посетить элитарный клуб читателей. И дело заключалось вовсе не в крупном гонораре. Мужчине хотелось избавиться от мысли, что он серьёзно болен, а такая «вылазка» позволила бы ему доказать самому себе, что с ним всё в порядке.

Дождавшись тихого часа, писатель сделал вид, будто крепко уснул. Он слышал, как к нему заглянула медсестра, после чего тихо прикрыла за собой дверь. Настало время действовать. Писатель, заранее одевшись, встал с кровати, осторожно подобрался к выходу из палаты и выглянул в коридор. В дальнем конце этажа два врача что-то бурно обсуждали, и ни один из них не заметил, как Грэг выскользнул наружу. Он уверенным шагом направился к приёмному отделению, словно являлся не больным, а обычным посетителем. Операция по исчезновению прошла гладко, и мужчине не встретился никто из персонала, кто мог бы узнать в нём беглого пациента.

Едва сдерживая усиливающееся с каждой секундой волнение, Грэг оказался на улице, где его уже поджидал Ленард.

– Доктор согласился отпустить тебя? – спросил литагент у пассажира.

– К сожалению, я не поставил его в известность, – ответил писатель.

– Что? Ты хочешь сказать, что просто сбежал?

– Ты же сам попросил, чтобы я выступил с лекцией. Разве нет?

– Но я не мог предположить, что ты никого об этом не предупредишь! Неужели тебе не позволили бы отлучиться на полдня, если бы ты хорошо попросил? – занервничал Ленард. – А если с тобой что-нибудь случится?

– Так мы едем, или нет? – выразил нетерпение Грэг Фишвик. – Чем дольше ты будешь здесь стоять, тем больше вероятность того, что мой побег обнаружат.

– Не верю своим ушам! Я стал соучастником побега!

– Хватит болтать, поехали.

– Ты уверен, что чувствуешь себя нормально? Или меня ждёт тюрьма за непреднамеренное убийство писателя? Не думаю, что это поможет мне в будущем успешно продолжить карьеру литературного агента.

– Ленард, если ты не заткнёшься и сейчас же не тронешься с места, я выйду из машины и вернусь назад.

– Ладно, не горячись, – примирительно положил руки на руль литагент. – Но если тебе станет хуже, сразу же дай мне знать, договорились?

Грэг сделал вид, что хочет открыть дверь и пойти обратно в больницу. Ленард тут же нажал на педаль газа и выехал на дорогу.

Через двадцать минут они были на месте. Грэг Фишвик разместился за специально отведённым для него столом, на котором лежало несколько экземпляров его изданных романов, и приготовился к выступлению. В зале собрались многочисленные члены элитарного клуба читателей, и все с интересом смотрели на сегодняшнего гостя, отчего мужчине сделалось неловко, хотя внешне он этого никак не показал.

«Они хотят понять, что творится у меня в голове, – подумал Грэг. – Они считают, что книги ужасов могут писать только ненормальные люди, одержимые различными психическими расстройствами. В участниках таких встреч так и сквозит какое-то почти животное любопытство. Рассматривают меня, словно я очередной экспонат из коллекции уродов».

Мысли мужчины прервал голос Ленарда, взявшего слово, чтобы представить собравшимся молодого и одарённого писателя романов ужасов, успешно взбирающегося на Олимп читательской славы.

– Леди и джентльмены, сегодня у вас в гостях Грэг Фишвик, автор таких нашумевших романов, как «Девятая жизнь кошки» и «Ты не можешь их увидеть». Очень скоро в издательстве «Кристалл и Мобб» выйдет третья книга Грэга под названием «Прятки со смертью», – название издательства Ленард произнёс с особой гордостью, как бы намекая и на свои выдающиеся заслуги литературного агента. – Итак, друзья, встречайте человека, которому подвластны человеческие страхи!

Столь помпезное представление перед публикой никогда не нравилось писателю, поэтому он сразу же расставил всё на свои места:

– Приветствую всех, кто собрался в этом зале! Я не знаю, о ком сейчас говорил Ленард, потому что мне, как и вам, человеческие страхи отнюдь не чужды. Наоборот, они наполняют всю мою жизнь, чем я и пользуюсь в своём творчестве. Страх – это фундамент нашего эмоционального мира. Страх – это то, что движет миром, и я говорю без малейшего преувеличения. Многие литературоведы склонны считать, что первоисточником жанра ужасов в литературе являются готические романы средневековья, но я придерживаюсь того мнения, что искать следует ещё раньше. Вспомните мифологию любого из народов мира. В подавляющем большинстве случаев она строится именно на чувстве страха. Египетские, греческие, скандинавские – эти мифы наполнены неизбывным ужасом, попыткой человека противостоять страху.

– Мистер Фишвик, формально мифы нельзя считать первоисточником ужасов как жанра литературы, – возразил кто-то из зала.

«Ещё один умник, которого волнует только формальная сторона вопроса», – пронеслось в голове писателя.

– Я говорю не о том, что именно мифы послужили развитию жанра ужасов в литературе как такового, а о стремлении человека с незапамятных времён говорить о вещах, которые вызывают страх, чтобы справиться с ним.