Владимир Хрулёв - Перечитывая свои блоговые записи… я нашёл в них…

Закончив окончательно гневаться, Президент спросил так, словно и не было между ними разногласий до посинения:

– Вы захватили с собой плавки? Могли бы поплавать со мной в бассейне.

– А у вас что, бассейн с подогревом? – неожиданно даже для себя выпалил Игорь Дмитриевич. Президенту это показалось нахальством высшей степени. Но он сдержал себя в достойном ответе.

Президенту, видимо, одному не хотелось купаться, а на Игоря Дмитриевича без плавок надежды не было – не должен прыгнуть в воду в семейных трусах, а может просто это были президентские фокусы, маленькие издёвки?

Но он после слов Игоря Дмитриевича остолбенел от изумления. Разве можно с ним так, как бы по свойски. а на самом то деле не уважительно шутить? Разве можно было ему ожидать в этот вечер, что случится с ним какая то неприятность от отечественного журналиста, не от иностранного. Но слишком наивная откровенность Игоря Дмитриевича и что то вроде шутки в его словах изумили Президента до нервной крайности. Значит этот журналюга безотлагательно готов был ждать момента, что бы высказать кучу всяких неприятностей прямо в глаза. Посмотрим, куда он направит свои мысли, что он хочет ещё спросить меня – подумал Президент и спросил:

– Продолжим? – и уселся готовый к дальнейшему разговору, победно улыбаясь.

– Продолжим, господин Президент, – сказал спокойно Игорь Дмитриевич. Любую форму власти поддержат не оппозиционеры, поддержат сами властители. И я не сомневаюсь, что в Истории России такое может случится. Так будем готовы, граждане, будем готовы, к смене элит. Как вы это прокомментируете, господин Президент? Как Вы относитесь к такой форме правления?

– Я подготовлю свой ответ, – неожиданно ответил Президент после долгого раздумья. – И завтра при новой встрече я обстоятельно отвечу. Хорошо?

Но само собой подумалось Президенту: Кто это такой? Надо гнать! Не иначе.

Но! Пока хранит господь Россию, Президент занят другим. Его обнажённый актёрский нерв подсказывал ему, что надо торопиться, надо успеть сказать побольше, потому что сценический триумф может в любой момент кончится. Устанет публика, например. Потухнет свет. Или антрепренёр этого авангардистского театра вдруг уснёт и не проснётся к финалу. Много всяких пакостей поджидает вдохновенного артиста. Пока все они, собравшиеся вокруг, переполнены неожиданным успехом игры на рояле в защиту амурских тигров. К примеру. Или беспримерным полётом в стае стерхов. А о разводе с женой народ разве забыл? Кто старое помянет тому глаз вон. И не будем старое поминать. Старое и смешное.

И тогда Игорь Дмитриевич сказал тихонько почти неслышным шёпотом:

Юра, запиши вопрос на завтра.

Счастливая своей опрятностью и свежестью лица дикторша сообщала поставленным голосом новости из Украины и Крыма, потом об открытии в Москве клуба предпринимателей – миллионеров, потом об ивановской ткачихе соткавшей миллион метров хорошенького ситца, потом о демонстрациях в Польше и Германии, потом об отрядах самообороны в Донбассе и об их желании, что бы их убили безоружными.

Хорошенькое дело! Что тут скажешь? Неужели кто то действительно ждёт, что бы людей убивали безоружными? Тогда кто тот поп Гапон? Кто? И все молчат. А ведь есть тот поп Гапон, есть!

А мир то не спал – не дремал, бурлил своей жизнью больного кишечника и не знал сердечного томления за други своя, только сотрясает его вонь и грохот метеоризма. И люди то ли напоказ, то ли взаправду готовы умереть безоружными. А с другого близкого берега, совсем рядом, из России на них смотрят как на подопытных: посмотрим что будет? И уже они не братья, а только что были братьями. И уже сухо говорится говорливыми дикторами и дикторшами и всё теми же политологами, снова высунувшими свои головёнки из укрытий, трое в Славянске убиты из числа мирных жителей. Ай! яй – яй! Да как же это можно убивать безоружных! Да пропадите вы все пропадом с этой земли! Мы останемся в двоём в абсолютной тиши здесь, сколько же можно насиловать эту землю и эти головы из века в век! Мы останемся в двоём со другом, только не бурлите, не убивайте, и не грозите убивать. Уйдите из нашей жизни. Оставьте нас в покое.

Юный друг Юра лежал и молчал, буд то вспоминал его голос, хотя знал, что голос Президента ему запомнится навсегда..

Забвения! Я хочу забвения. Что бы все всё забыли. И тогда мы сможем помириться с властью. Но раз я всё помню так отчётливо и так непримиримо, то мне трудно будет такое примирение. Но есть и другие. Такие же памятливые. Хотя бы из тех, кому удалось сменить свою роль в этой жизни. И выжить и жить по-своему в угоду себе.. А что здесь можно поделать, все защищены правами человека по Международной Конвенции.

Я никогда стараюсь не думать о ней, о власти, не вспоминать, что она властвует функционируя: решает что то для себя – вроде как дать Президенту то, что он просит. Просит, на всякий случай, разрешить ему введение российских войск на чужую территорию – так дадим. Без спроса на какую территорию, что там происходит на этой территории, вот для этого и дать согласие его просьбе. А если бы спросить Президента: как ты использовал наше разрешение? Только так не делается! А если делается, то в России и с путинскими запросами на разрешение, потому что путинский запрос – это приказ немедленно исполнить. Так на какой срок использования войск Совет Федерации дал разрешение предполагаемо (?) для ввода на Украину? Ведь убийства русскоязычного населения вот-вот начнётся массово. И уже начались! Но сейчас то почему то Президент и Совет Федерации забыли о президентской просьбе и о парламентском разрешении. Почему? Вот вопрос.

Стыд – штука сильная, подчас может страх победить.

Ну, и мы, конечно, не возражаем. Я сам всё это правдоискательство терпеть не могу. Не мне же, в самом деле, вспоминать эти печальные подробности – из той давней, очень старой, совсем истаявшей жизни.

Сейчас уже не разобрать за давностью, кто там виноват – власть или мы. А мы всё одно твердим: Мы все не виноваты, а вот жизнь виновата. Как это понимать?

– Друг мой, тебе уже семьдесят семь! Это ли не возраст! – восторженно удивился я.

– Да, мой друг, по фень-шую 77 это две удачные нечётные цифры, означающие в общем то наличие двойной гарантии. А я сознательно опускаю фень-шуй и руководствуюсь своим предчуствием двух семёрок как благоприятное стечение обстоятельств в моей жизни и допускаю собственное значение двух семёрок: судьба гарантирует мне двойную удачу вместе с идущими следом цифрами – 8 и 9. Эта цифра гарантирует мне удачу в жизни, оставляя в стороне от меня все невзгоды и я с достижением этого возраста из 77 более всех живущих гарантирован. Более меня гарантированы только люди в возрасте 777 лет – с тремя возрастными семёрками. Но таких людей среди живущих лет, как я полагаю, и не должно быть. Они, конечно, были в жизни, но только в мифологии, например, древних римлян, живущих на Олимпе. Мы все об этом знаем. Но среди живущих их нет.