Евгений Данильченко - Дух

– Смотрите, не поскользнитесь! Уроните, будите суп ложкой собирать обратно в кастрюлю! – повторил нам повар.

Взявшись с Витьком за горячие ручки мы перетащили тяжелый чан с варевом на пол.

– А ну-ка, пойди… пойди сюда! – услышал я странный голос за своей спиной.

Я повернулся. Снизу вверх на меня смотрел небольшого росточка парнишка с раскосыми глазами в белом халате повара.

– А ну-ка, наклони свою хаю! – угрожающие кричал на меня солдат. – Это сё такое? Я тебя спрасиваю, солдат! Это се такое?

Не разобрав его слов, я растерянно посмотрел на Мальгина, ожидая его помощи. Солдат схватил меня за подбородок и стал тыкать своим пальцем на мою верхнюю губу.

– Чего? – не понимал я.

– Сё это такое, а? Тебя сто, солдат, бриться не усили?

– Чего? Прости, я не понял, что ты сказал.

– Ты сё, дурак?! По-русски не понимаешь?! – в довесок к своим словами он наградил меня оплеухой – Посему не бреешься, солдат, а?

– Я бреюсь… – растерялся я. – просто у меня усы быстро отрастают. Я…

– Сё за бред ты несесь! – заорал на меня солдат и наградил повторно оплеухой – Еще раз увизю небритым, сказю твоим дедуськам! Ти меня понял, солдат?!

Наряд начинался не очень весело. Никогда не знаешь, чего ожидать от этих поваров. Все злые как собаки. Прапорщик злой, повара злые, сержанты злые, все кругом злые. Чего ради? Почему нельзя нормально общаться?

К счастью, скоро все разошлись. От тяжелой работы не так сильно устаешь, как от этих озлобленных военных, люто ненавидящих всех, так и норовящих тебя как-то унизить, указать тебе на твое место или озадачить очередной малоприятной работой. Проползав три часа на корточках и отмыв всю плитку в коридоре, я присоединился к другим солдатам, которые сидели в цехе приготовления холодных закусок. Было уже очень поздно и всем хотелось спать. Но оставалась еще одна боевая задача, которую нужно было выполнить перед сном – почистить три мешка картошки. Сгрудившись над ведром с очистками, солдаты срезали кожуру с мерзлой картошки.

– А, Женек, закончил? – обернулся в мою сторону Витя Мальгин. – Возьми у дежурного нож и присоединяйся к нам!

– Да тут есть нож! – протянул мне старый ржавый столовый нож рядовой Горохов. – Присаживайся.

– Холодно у Вас тут… – промолвил я, присаживаясь.

– А мы тут чаем согреваемся, который остался после ужина. Ты хоть успел поесть?

– Да, немного перекусил.

– Давно я так плотно не кушал – довольно произнес Мальгин. – Если ты успеешь наверх, может быть «мойка» еще не все помыла и там что-нибудь осталось.

– Я уже ходил, они все помыли. Это все надо сегодня почистить? – грустно выдохнул я.

– Не все. Еще полмешка моркови и лука.

– Тогда надо поторапливаться. Хочется еще поспать сегодня – завтра еще весь день убираться.

– Ха, ты надеешься сегодня поспать?

– Ну, хотя бы пару часов…

– Забудь!

– Ты хочешь, сказать, что все солдаты вот так ходят в наряды? Что только и делают, что убираются и чистят картошку?

– А ты как думал?

– И старослужащие?

– Нет, за старослужащих молодые все делают – вставил свое слово Воробьев.

Солдаты замолчали. Было очень холодно, пар шел изо рта солдат. На нас были бушлаты, но это не помогало. На улице стоял сильный мороз, а комната, где мы чистили картошку, как на зло, располагалась у самого входа.

Тема дедовщины все больше и больше волновала солдат. Несмотря на то, что мы жили в отдельной казарме, где все было строго по Уставу, время от времени мы сталкивались с солдатами из других рот и понимали, что они живут совсем по другим правилам. Общение с солдатами из других рот не всегда было приятным. Скорее было нормой, что от них исходил один сплошной негатив. И было не важно, кто был этим старослужащим: почтальон, который приносил долгожданные письма из дома, случайный солдат на улице или повар в столовой. Каждый встречавшийся нам старослужащий пытался нами командовать, угрожать, показывал свое презрение к нам. А если и попадались относительно дружелюбные старослужащие, то они всегда нас предостерегали насчет дедовщины, пугали теми порядками, которые заведены у них в роте.

Вскоре вниз спустились братья Жидких. Они домыли посуду и закрепленную за ними территорию и теперь принялись тоже чистить картошку.

– Говорят, в роте будет совсем не сахар… – нарушил тишину Горохов.

– Да ебал я в рот, этих дедушек! Пускай только попробуют что-нибудь сделать мне! Ночью перережу их вонючие глотки! – с кавказским акцентом выругался Богаев – Умрут как последние собаки! Клянусь своей матушкой!

– Правильно, Мавлей! Так и надо! Надо держаться всем вместе, бороться за свои права, отстаивать! – поддержал его Андрей Жидких.

– Мы с братом друг друга в обиду не дадим! – добавил Виталий Жидких – Надо всем быть за одно. Вместе мы сила!

– Вы будете драться с ними? – удивился Горохов.

– Если понадобиться, конечно, будем!

– Давайте договоримся, никого из наших в беде не бросать! Нас много и вместе мы сможем дать отпор дедам – добавил я.

– А ты уверен, что у нас будет возможность защитить друг друга? Они же могут нас и по одиночке… – не унимался Горохов.

– Но, мы же всегда будем в курсе, если что-то случится с кем-нибудь из наших товарищей! Так ведь, парни? Мы же не трусы! Мы сможем их наказать!

– Правильно говоришь, Женек! Все зависит от нас самих! Мы не затем с братом пришли в армию, чтобы прислуживать тут дедам!

– Да, нас наши родители не поймут, если мы будем тут унижаться перед дедами! Нам будет стыдно смотреть им в глаза.

– Значит договорились?

– Договорились! – солдаты единогласно поддержали мое предложение.

– Вот это я понимаю! – ерзал на стуле Горохов. – А то по отдельности они нам быстро кислород перекроют! Посмотреть только на Фадеева…

– А что Фадеев?

– Не хотел бы я попасть в одну роту с Фадеевым!

– Интересно, а в какой роте этот повар служит? – вспомнил я про неприятный случай в варочной пару часов тому назад.

– Ты имеешь в виду хлебореза, который сегодня к тебе приставал? – посмотрел на меня Мальгин.

– Хлебореза? Я думал это повар.

– Нет, это хлеборез. Соколов из РТГО.

– Еще один Соколов?

– Да, они оба Соколовы.

– Почему он так меня невзлюбил?

– Да он ко всем так. Ты разве не понял, старослужащие… они со всеми молодыми так себя ведут!

– Что плохого я ему сделал? Какое ему дело до моих усов?

– Не бери в голову!

– Нам надо держаться вместе. Мне не нравится, когда со мной так обращаются. Если надо, я готов с ними драться.

– Я тоже готов! – улыбнулся Мальгин.

– И мы готовы!

– Пусть только тронут кого-нибудь из моих друзей! Зарежу! – поднял голову Богаев.

Так за разговорами о дедовщине, прошло еще несколько часов. Становилось еще холоднее, мы периодически вставали и разминались, пытались как-то согреться. Очень хотелось спать, но количество картошки все никак не уменьшалось.