Элла Вюнше - (Не) вероятная любовь

*

– A, фрау Герцог. Чем могу вам помочь?

– Герр Кюнцель, довольны ли вы моей работой?

– Да, конечно, я же вам это совсем недавно говорил.

– Совершенно верно, и, помимо прочего, вы планировали поговорить со мной в отношении дальнейшего продвижения.

– Ах да. Да, конечно, фрау Герцог. Вы одна из моих лучших сотрудников, я о вас не забыл. И если вы сумеете сейчас хорошо представить нас перед русскими, то сможете претендовать на новую должность гораздо быстрее, чем думали, – поясняет босс.

Более подробно выразиться он пока не считает нужным. Окрыленная, я покидаю офис.

Следующий день – суббота. Выходные! У меня такое хорошее настроение, что я решаю съездить в «Икею». Естественно, в моей комнатке нету места для новой мебели, однако пара рамочек для картин никогда не помешает. Сперва я прогуливаюсь по мебельному отделу на втором этаже. В кухонном отделении мне попадается на глаза ящик с предлагаемыми по акции инструментами. «Этих штук всегда не хватает», – решаю я, прихватывая большую крестообразную отвертку.

Субботняя толпа в магазине – для меня уже достаточный повод для визита. Множество незнакомых лиц – не что иное, как витринное окно в жизнь незнакомых людей и их повседневных драм. Однако в закусочной, стоя в очереди в кассу на оплату, я едва не роняю тарелку с котлетой. В какой-то момент мне показалось, будто около кассы я вижу моего Вуди-Аллен-фана из кино. Но, подойдя поближе, замечаю чересчур длинный нос и слишком плоский лоб. Могла ли я позавчера ошибиться? Ночами я часто думала о нем, и то, что теоретически мы можем встретиться в реальной жизни, немного подбавляет настроения.

Шведские котлетки из закусочной еще более восстанавливают мое душевное равновесие. Я уже радуюсь в предвкушении путешествия по отделу мелких товаров на первом этаже, где на каждом шагу стоят ящики с уцененным барахлом, когда сердце вдруг останавливается.

В детском отделе я вижу Холгера! То, что мой бывший может работать в «Икее», совершенно исключено, детской мебелью он тоже до сих пор не интересовался. И что это за молодая женщина около него? Вон та, с толстым животом?

К счастью, они оба смотрят в другом направлении. В подобной ситуации лучше всего было бы ускориться и проскочить дальше, но мне хочется выяснить, что за отношения связывают Холгера и эту беременную тетку. Поэтому я нагибаюсь и прячусь за кучей подушек. Они тем временем продолжают двигаться в моем направлении.

Она в самом деле обращается к нему и произносит:

– Милый, какую кроватку мы возьмем?

Осмотрев пару кроваток, Холгер отзывается:

– Дорогая, решай сама, – и целует ее!

Когда они подходят ближе, я пытаюсь еще уменьшиться в размерах. Они останавливаются как раз напротив моего укрытия. Приходится задержать дыхание, чтобы не дать им почувствовать исходящие от меня волны ярости.

Как раз в этот момент в меня врезается неизвестно куда несущийся ребенок, хватается за рукав и утягивает за собой.

– Эй, – шикаю я на проказника и пытаюсь сохранить равновесие. Но поскольку я и так балансирую на цыпочках, мне это не удается. Меня отбрасывает вперед, на груду подушек, и я сваливаюсь как раз под ноги Холгеру и его беременной спутнице.

Оба изумленно смотрят на меня. Когда их взгляд падает на отвертку в моей руке, то глаза у них расширяются от страха. Его подруга, похоже, не в курсе, кто я такая, но с взъерошенными волосами и занесенной отверткой я, вероятно, напоминаю собой сумасшедшую из фильма ужасов.

– Натали? – испуганно вскрикивает Холгер.

Я быстро соображаю, как выйти из ситуации. Подоспевшие родители одергивают свое чадо и пропадают в соседнем закоулке. Меня переполняют мысли, я пытаюсь судорожно найти слова, чтобы раз и навсегда дать понять Холгеру, как он меня обидел. Он обманул мое доверие и из-за своей похотливости и лживости никогда не будет способен создать нормальные семейные отношения.

Медленно подымаясь, в итоге я кричу ему:

– Скотина! – и ускоренным шагом иду дальше.

Зашвырнув отвертку в ближайший горшок с цветами, я проношусь мимо очереди в кассу и выскакиваю на улицу.

Я бреду в состоянии транса, в голове, как в карусели, кружатся мысли, пока одна из них не обретает ясность. Холгер станет отцом?! Мы столько лет пытались зачать, но ничего не выходило. Как только он нашел себе другую, это произошло! Причина, значит, была не в нем, а во мне. Вдруг я понимаю со всей очевидностью, что не смогу иметь детей, даже если бы и нашла для них совершенного отца. Я решила для себя перестать думать на эту тему, но теперь неумолимый факт ложится камнем на душу. По дороге к парковке меня трясет от злости и обиды.

Я еду домой, залезаю в домашние штаны, вытаскиваю упаковку чипсов из шкафа и включаю психотриллер «Мыс Страха». Роберт де Ниро играет обуреваемого местью заключенного преступника, терроризирующего хорошего адвоката и его образцовую семью. Обычно вечером я не смотрю подобные фильмы, так как потом меня всю ночь будут мучать кошмары. Но сейчас он как раз будет по настроению, поскольку в данный момент образцовые семьи не вызывают у меня никаких приятных эмоций.

Уничтожив всю пачку чипсов и заодно все найденные печенья, я валюсь на кушетку и плачу. Почему жизнь так несправедлива, почему счастье обходит меня стороной?

Нервы совершенно развинтились, и мне страшно, что за любым углом может поджидать киллер из фильма. Нужно посмотреть еще какую-нибудь успокаивающую любовную историю со счастливым концом, чтобы хотя бы заснуть. Я подхожу к полке с дисками и нахожу свое любимое детское кино, чешскую сказку «Три орешка для Золушки». Весь фильм я плачу вместе с главной героиней. Я испытываю сейчас то же самое, что и она. Злая мачеха— это Холгер, а я – бедная Золушка. Единственный раз в жизни, когда я была в кино, мне было позволено открыть орешек, чтобы снова ощутить жизнь. Правда, потом Золушке досталось еще два орешка. Может ли мне перепасть второе или даже третье чудо?

Навряд ли, такое бывает только в сказках.

Воскресенье я провожу, бегая, отъедаясь и уставившись в телевизор. Предвкушение работы на следующий день поднимает мне настроение. При этих мыслях становится понятно, что пришло время окончательно присоединиться к лиге женщин типа фрау Майер-Кан, которые живут только карьерой и не испытывают любви ни к кому, кроме своих канареек. На сегодняшний день у меня даже имеется, в некотором роде, домашнее животное – забывчивая бабуля. Я опять начинаю тихонько плакать, оплакивая судьбу фрау Майер-Кан и свою собственную.

Застав меня в слезах, бабуля садится рядом на кушетку.

– Деточка, почему ты плачешь, кто-то умер? – спрашивает она.

– Никто, – всхлипываю я. – У моего бывшего мужа будет ребёнок.