Олег Кашин - Приморские партизаны

Генерал Сорока – в штатском, высокий, красивый, сидит в главе стола, смотрит то влево, то вправо. Зацепился взглядом за антиквара, уставился ему в глаза – все, есть контакт, теперь можно поговорить.

– Я, конечно, извиняюсь, что мы вас всех так сюда выдернули, – тихо кашлянул, как будто волнуется; всех десятерых в течение дня задержали оперативники управления, доставили силой. – Надеюсь на ваше понимание – от методов моих подчиненных я и сам не в восторге, пробовал перевоспитывать, но вы видите – все без толку. Я хотел вас всех сюда пригласить по-человечески, без лишних формальностей. У нас, знаете, когда-то была такая практика неофициальных бесед, и вот сейчас мне бы хотелось, чтобы мы с вами провели неофициальную беседу. Я буду очень вам благодарен, если все, что вы здесь услышите, останется между нами, но, конечно, никаких подписок брать с вас не собираюсь, просто надеюсь на вашу порядочность.

Последний раз такую речь генерал Сорока произносил лет, наверное, тридцать назад в УКГБ другой, давно уже заграничной области, когда накануне московской Олимпиады пришлось срочно выдворять из страны безобидного областного диссидента, и Сорока, тогда всего лишь старший лейтенант, инструктировал его на предмет того, что если он будет там за рубежом много себе позволять, то руки у нашего ведомства длинные, найдем и обезвредим.

Теперь он генерал, но и диссидентов перед ним – десять, то есть нужно в десять раз больше обаяния, в десять раз больше улыбок, в десять раз больше убедительности. Обстановка, приближенная к боевой.

– Почти со всеми вами нам уже приходилось разговаривать по разным поводам. Давайте говорить прямо, в друзья я к вам не набиваюсь и о любви не прошу. Цели у нас с вами разные, интересы не совпадают, и вы наверняка уверены, что разговаривать вам со мной не о чем.

Пауза.

– Но вы ведь знаете, что сейчас происходит у нас в области. Не было такого никогда, случай беспрецедентный. Какие-то подонки объявили войну правоохранительной системе. Есть версия, что речь идет об умышленной дестабилизации социально-политической обстановки в регионе.

Снова пауза.

– Мы найдем их. Область маленькая, со всех сторон государственная граница, убежать они никуда не смогут, работает милиция, работает Следственный комитет, работаем мы. Но именно в порядке дружеской беседы я хотел бы поинтересоваться вашим мнением по поводу происходящего. Что вы об этом думаете, что знаете, что слышали.

Первым заговорил представитель НКО, который сказал, что его веселит ситуация, когда начальник областного УФСБ собирает у себя всех известных ему врагов государства и намекает, что ждет от них признания по поводу серии преступлений – «нет, я догадывался, что в вашем ведомстве все обленились, но чтобы до такой степени – этого и представить не мог».

Ну и дальше пошел совсем балаган, как на телевизионных ток-шоу. Геи-родноверы сказали, что, наверное, милиционеров убивают какие-то другие милиционеры, которые с ними чего-то не поделили. Человек из «Славянского братства» предположил, что в регионе появилось исламское бандподполье, и если генерал согласен, то братство поможет правоохранительным органам навести порядок хотя бы на продовольственных рынках региона, а можно и на вещевых. Нацбол сказал, что, наверное, милиционеров убивают западные спецслужбы. Антиквар сказал, что бытовуха. Больше никто ничего не говорил.

Сорока сделал несколько пометок в блокноте, поблагодарил всех высказавшихся и, заканчивая встречу, посоветовал своим гостям, по крайней мере, до поимки преступников хотя бы немного снизить свою общественно-политическую активность, потому что любые проявления экстремизма, «даже те, которые совершаются во благо», сегодня на руку преступникам.

Рук на прощание никто никому не жал, расходились по одному.

«Вконтактом» Шиша пользовался не очень активно – в основном смотрел кино и слушал музыку, – но страничка пользователя Alice Murderdoll как-то сама собой попалась ему на глаза, да и не могла не попасться, наверное. Фотографии пользователя нет, запись единственная – зато какая. Он быстро прочитал и по внутреннему телефону позвал Химича – беги скорее, тут такое.

Такое – это был короткий текст. Заголовок капсом: «СООБЩЕНИЕ ШТАБА ОТРЯДА ПРИМОРСКИХ ПАРТИЗАН».

– Партизаны, ты понял, а? – но Химич уже читал сам:

«Дорогие земляки!

Мы, приморские партизаны, взяли в руки оружие, чтобы положить конец милицейскому беспределу, который кроме нас остановить некому. Нам говорят о лихих девяностых, но кто скажет о лихих нулевых? Бандиты давно переоделись в костюмы и галстуки, их бизнес никак не касается нашей жизни. Вместо бандитов теперь милиция.

Ты видишь милиционера – ты боишься встретиться с ним взглядом. Ты не ждешь от него защиты, сама милицейская форма – знак смертельной опасности. Он изобьет тебя, ограбит или даже убьет, и ему ничего за это не будет.

Теперь будет. Пусть каждый милиционер знает – теперь мяч на стороне гражданина. Теперь ваша очередь бояться, господа милиционеры. Мы не угрожаем и не пугаем, просто знайте – разговор теперь будет простой. Задержал человека ни за что – получи пулю. Ударил человека – получи пулю. Накричал на человека – получи пулю. Не улыбнулся человеку – получи пулю.

Пуля – вот ответ, который гражданин дает теперь милиционеру. Справедливая и честная пуля от честных граждан России. Пуля – наш закон, пуля – гарантия от милицейского произвола. Покажи наше письмо всем своим знакомым, если среди них есть милиционер – пусть он покажет своим. Мы будем стрелять по кокардам. На нашей улице начинается праздник пули. Поздравляем всех честных граждан с праздником».

И подпись – снова капсом: «ШТАБ ОТРЯДА ПРИМОРСКИХ ПАРТИЗАН».

– Наверное, те чуваки из Гусева, – сказал Химич.

– Или просто подстава.

– А чего подстава? Кого таким письмом подставишь?

– Да хоть нас с тобой. Перешлем его друзьям, вычислят по айпишнику, и доказывай потом, что мы не партизаны.

– А мы разве не партизаны?

– Черт, забыл.

Рассылать письмо все равно никому не стали, мало ли что, а спустя два дня в областное УВД придет ответ из администрации социальной сети «Вконтакте», что профиль «Alice Murderdoll» был заведен одновременно с публикацией воззвания и больше никогда не использовался, причем неизвестный, опубликовавший текст от имени партизан, пользовался анонимайзером «Хамелеон», и поэтому установить его местонахождение не представляется возможным; до сих пор неизвестно, кто написал этот текст и что он на самом деле имел в виду.

Химич «Вконтактом» пользовался тоже – личной жизни в родном городе у него так и не возникло, ждать, пока просто повезет, было скучно, а лучший сайт знакомств, он знал – социальная сеть. Начал с одноклассниц, но это была, конечно, ошибка, хотя Химич был в курсе железного правила самой красивой девочки в классе, согласно которому спустя определенное количество лет она обязательно раньше всех превращается в самую страшную, самую толстую и самую усатую тетку, но в реальности было все еще хуже. Допустим, Химич и тридцать его одноклассников, тайно вздыхавших по одному и тому же адресу, дружно ошибались, и настоящей самой красивой девочкой в классе была кто-нибудь другая, но и если исследовать проблему с конца, то есть искать самую красивую девочку на основании нынешних вконтактовских фотографий, все равно получалось черт знает что – по железному правилу выходило, что они все были тринадцать лет назад самыми красивыми, потому что теперь в равной мере все были чудовищными, и ладно бы просто растолстели и перестали прокрашивать корни волос, но ведь еще и фотографировались, держа в ладони закатное солнышко над морем, или ложились, раскорячившись, на асфальт, явно символизируя что-то сугубо эротическое, или позировали на фоне дай Бог если чужих автомобилей с такой аэрографией на капоте, что Химич убегал бы от этой аэрографии в большем ужасе, чем когда они с Шишей убивали сторожа Романовского.