Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Прозаические произведения. Литературно-критические статьи. «Арион». Том III

Истинная поэзия – одна из тех сил, которые заставляют вещи ожить, задвигаться собственным движением. Поэзия властна вдохнуть в них души, сделать живыми мертвые стершиеся предметы.

Е. Шемплинская, молодая польская поэтесса {173} 173 Elżbieta Szemplińska (с 1936 г. Szemplińska-Sobolewska, род. в 1909 или 1910 – ум. в 1991) – поэтесса, прозаик, публицист. Выступала в печати с 1926 г., печаталась в Wiadomości Literackie, Skamander, Tygodnik Ilustrowany , с 1934 г. в более радикальных левых изданиях Oblicze Dnia, Lewar . В 1939–1941 гг. активно участвовала в литературной жизни оказавшегося под советской властью Львова, опубликовала проникнутое резко отрицательным отношением к межвоенной Польше стихотворение «Prawdziwa ojczyzna» (Настоящая Родина). Находилась в СССР в 1941–1944 гг., где пережила разочарование в коммунизме. Cp.: Olga Soporowska-Wojtczak, «Elżbieta Szemplińska-Sobolewska jako “polska pisarka radziecka” (wybrane publikacje na łamach “Czerwonego Sztandaru” w latach 1939–1941)», Nie tylko Wschód. Recepcja literatur obcych w czasopismach polskich XX wieku. Prace ofarowane profesorowi Krzysztofowi Cieślikowi z okazji siedemdziesiątych urodzin . Pod redakcją Agaty Zawiszewskiej i Anety Borkowskiej (Łask – Szczecin – Toruń: Leksem, 2006), str. 65–77. В 1946 г. вышел ее роман «Warszawa w ogniu». После Второй мировой войны жила в Люксембурге, где муж был назначен консулом, а после его перехода на положение невозвращенца – в Касабланке и Париже. Вернулась на родину в 1962 г., в 1963 г. в варшавском издательстве Czytelnik вышла ее книга Powrót z daleka . , выпустившая в этом году первый сборник своих стихотворений под общим скромным названием «Стихи» [3] Elżbieta Szemplińska. «Wiersze», 1933 г. Warszawa. , несомненно обладает этой волшебной силой. До сих пор Шемплинскую мы знали как автора романа «Рождение человека», появление которого было отмечено в «Молве» отдельною статьею {174} 174 Андрей Луганов, «На рубеже веков» <���рец. на роман Шемплинской «Narodziny człowieka» (1932)>, Молва , 1932, № 34, 15 мая, стр. 4. Вскоре в газете был помещен перевод рассказа Шемплинской, выполненный Е. В. Вебер-Хирьяковой. См.: Елизавета Шемплиньска, «Владычица» (Перев. с польск. Е.В.), Молва , 1932, № 84, 17 июля, стр. 4. . Теперь Шемплинская открыла нам новую страницу своего дарования.

Простое название сборника Шемплинской продиктовано, вероятно, не столько скромностью (в стихах ее немало молодого задора и сознания своей силы), сколько разнообразием тем, которые автор счел нужным объединить в одну книжку. Здесь – и общественные мотивы, и личная лирика, и магические стихи, преображающие действительность, на которых я хочу остановиться подробнее.

В стихах этих, собранных во втором отделе сборника, автор поворачивает мир неожиданною плоскостью к наблюдателю. Волшебное зеркало по-своему отражает действительность, и мертвая вещь получает жизнь, «полуживое» (растение) – очеловечивается, человек же – виден – через свою вещность – безличную плотскую природу. Тело человека обретает особую жизнь, независимую от жизни его души.

Одно из стихотворений Шемплинской так и называется «Тело». Оно начинается описанием ссоры любовников. «Трудный день проводят любовники в ссоре… Тень борется с тенью, сердце с сердцем спорит, и если хотят съесть хлеба – нож криво ломоть режет». А когда их измучит день: «На одной тесной кровати ледяною ночью, так далеки друг от друга под одним кровом одеяла, они дрожат каждый отдельно ледяною дрожью, греют одиноко руки каждый у своего тела». Но когда «стужа окрепла», женщина начинает пододвигаться вершок за вершком к уснувшему мужчине, крадя его тепло, входя в соообщничество с его телом, умоляя тело дрожащими губами:

Оторванное от человеческого рассудочного «я», тело живет своей особой, «доброю» жизнью зверя {175} 175 В переводе стихотворения «Тело» («Ciało», стр. 58 сборника) Гомолицкий допускает ошибки, в частности «греют руки у своего тела» – должно быть «у себя подмышкой», «не выдашь» – должно быть «не изменишь», «мы с тобою не в ссоре» – должно быть, наоборот, «в ссоре». Ср. его собственные лирические стихотворения, помещенные в книжке Дом (1933). .

Это стихотворение дает ключ к пониманию любви Шемплинской ко всему живущему подсознательной жизнью. Ошибочно было бы думать, что странное пристрастие автора ко всему, чуждому человеческого «злого» сознательного я, объясняется его недовольством человеческим миром, человеческим обществом, которое с таким негодованием вылилось в первом отделе сборника. Причина этого пристрастия иная: недовольство человеком возникает из слитности поэта со стихией. Не потому ли у Шемплинской так удачны, так оправданы целые строки прекрасного косноязычия «заумного языка» («Песья колыбельная») {176} 176 «Psia kołysanka», стр. 50. , где он кажется не надуманным, но тем общим языком, на котором человек может сговориться со зверем.

Звери Шемплинской напоминают детей, человеческих детенышей. А деревья, большие растенья – зверей, с огромными, сотрясаемыми страданиями и страстями телами. О старом дворовом каштане она говорит «добрый дракон». Клен она называет «огромным самцом». Этот самец днем в саду «изнасиловал» уснувшую в траве девушку, и теперь она стала «полу-человек и полу-госпожа Клен»… {177} 177 «Klon-gwaіciciel» (Клен-насильник), стр. 63.

Этот мир, населенный «добрыми выносливыми друзьями», животными и растениями, наполняется еще другими созданиями, о таинственной жизни которых можно только догадываться. Каждый стол, шкаф, стул, каждый из этих предметов, населяющих комнату, – в своих древесных телах – заключает магически заклятые поэмы – «зеленые вихри жизней, зеленые стоны». Наскоро брошенное на спинку стула или повешенное на гвоздь платье приобретает тоже свою собственную жизнь; наполненное еще теплом человеческого тела, оно стремится к человеку. Это его друг – добрый дух, вызвать которого надо уметь. А раз вызванный, он становится хранителем и утешителем вызвавшего его к жизни человека.

Когда погружаешься в этот призрачно-реальный мир Шемплинской, начинает казаться, что ею снова найдены утерянные секреты средневековых магов, владевших добрыми духами огня, воды, земли и воздуха, а найдены они в отказе от «злого» хитрого человеческого рассудка и приближения к «доброй» природе.

Молва , 1933, № 172, 30 июля, стр. 3. Здесь же помещен выполненный Л. Гомолицким перевод стихотворения Шемплинской «Сантиментальное» («Sentymenty», стр. 27). Воспроизводя в целом близко содержание оригинального текста, перевод, однако, смягчает стилистические резкости оригинала и пользуется более точной, чем у Шемплинской, рифмовкой. См. текст перевода в соответствующем разделе настоящего издания.