Дмитрий Иванов - Марчеканская вспышка (сборник)

Летом Неру ходил в ковбойке и жилетке с вытертой шёлковой грудью, явно с чужого плеча, а зимой – в обычной телогрейке.

Иногда брат затаскивал меня в гости к стиляге Равилю. Тот жил вдвоём с матерью, которой всякий раз не оказывалось дома, когда к сыну кто-то приходил. И у Неру была своя, совершенно отдельная комната – большая редкость в то время. Там-то впервые я и узнал, что такое «джаз на костях» и проникся божественными звуками музыки Чака Берри, трубы Армстронга, голоса Эллы Фицжеральд.

А уж, какое было наслаждение копаться в старинных фолиантах с иллюстрациями, защищёнными бумагой, похожей на папиросную, не передать, слов нет. Книги эти беспорядочно валялись у Неру по всей комнате, пизанясь кособокими стопками там и сям. Богатство это досталось ему от отца, который уехал в столицу на заработки, там и сгинул. Впрочем, Неру данное обстоятельство не очень угнетало. Он был фигурой самостоятельной, примером для подражания не только несоюзной молодёжи, но и самых активных комсомольцев. Последние, правда, привыкли скрывать свои истинные чувства. Такое было время, не мне тебе объяснять.

Мы, пацаны младшего школьного возраста, очень любили, когда Неру заглядывал в наши края на окраине Димитровграда, сам-то он жил где-то в центре. В эти дни старшие парни, уже подростки, разрешали нам покрутиться рядом с собой. Таково было обычное требование Неру к «свободным народам доброй воли». Особенно было здорово, когда летом огромной компанией отправлялись, как сейчас говорят, на пикник.

Уходили на пустынный берег Черемшана, купались, ловили рыбу и раков. А вечером пекли картошку на углях, старшие пили «портюшу», курили «травку», а мелким пацанам – ни-ни, исключительно чай или какао с коржиками. Только, разве что, дадут нам пару раз дёрнуть обычную беломорину – вот и весь неформат. Ты спрашиваешь, откуда такое роскошество – какао с выпечкой? Объясню. Если Неру недавно получал расчёт за погрузочно-разгрузочные работы, то обязательно всех угощал. Пацанов младшего возраста – в первую очередь.

И так мы могли сидеть на берегу почти до полуночи, покуда не приходили родители и не разгоняли восхитительный «джем-сейшн» при помощи ненормативной лексики и нормативного ремня из кожзаменителя, такой легко можно было купить в любом галантерейном магазине, и никакая «Педагогическая поэма» близко не стояла!

Но пока нас не начинали загонять по домам, можно было полежать, глядя на звёзды и вести непринуждённый разговор о девчонках и о том, что скоро, буквально вот-вот, в город приедет специальная комиссия, чтобы набрать здоровых и умных пацанов в космонавты.

Но самое интересное начиналось в тот момент, когда Неру брал гитару и как бы нехотя принимался исполнять композиции собственного сочинения. Песни те казались мне очень необычными, даже – шедевральными. Некоторые фрагменты помню до сих пор. Самая знаменитая из песен была ярко выраженным образчиком советского плакатного искусства. Миролюбивое прозвище Неру никак не соответствовало воинственному настрою этого протяжного воя под гитару, но никто из больших отроков с уже полученным неполным средним, кто мог бы уличить Равиля в несоответствии имиджу лидера индусского народа, делать это не спешил.

Да, кстати, вот послушай. Куплет этот мне казался тогда, во времена моего детства, чем-то невообразимым, смелым, вдохновенным, предвестником новой, невероятной, сказочной… взрослой жизни. Чем-то никак не меньшим, чем знаменитый полёт Гагарина. Оцени сам.

И другая песня из репертуара Неру меня поразила. В ней был некий девиз той свободе поведения, которой не было практически нигде, если в этом месте оказывались взрослые. Там, в мире на свою беду выросших детей, вечные собрания, митинги, демонстрации. А здесь… вольный дух, товарищество, настоящее счастье. И Неру, хоть и не пацан уже, но не стал скучным, не превратился в вечно недовольного жизнью запойного пролетария. Взрослый, но совершенно не вписывающийся в рамки уложений, которые в школе завуч обухом в наши тупые головы вколачивал с марксистской прямотой и ленинским прищуром в глазах.

А ведь текст-то такой, в сущности, дурацкий и ёрнический.

Интересно, когда-то эти слова казались мне картинкой из покуда незнакомой, но в сущности прекрасной жизни, которая ждёт меня в недалёком будущем. Когда я уеду из родного города навсегда. Что ж, позднее случалось мне переживать нечто подобное, и даже не раз случалось, как ты понимаешь. Но никогда я не мог достичь того состояния лёгкой возвышенности, в которое впадал нетрезвый Неру, исполняющий свои пассажи на расстроенной гитаре.

Позднее, когда мне было лет, кажется, тринадцать, Неру куда-то пропал. Болтали, что его задержал пограничный наряд при попытке перехода «рубежей нашей великой Родины», а потом Равиля осудили на длительный срок. Но подтвердить или опровергнуть это известие никто не мог. Вот так ушёл из моей жизни стиляга Равиль по прозвищу Неру. Ушёл, но многое оставил в душе впечатлительного парнишки.

Но развлечение развлечению рознь. Имелись и вполне одобряемые взрослыми – например, рыбалка.

– Всё детство моё связано с речкой Черемшан. И летом, и зимой она под боком. Летом рыбу в ней ловим, зимой снег расчистим и на льду в хоккей гоняем. Ну, что ты, без коньков, конечно. Коньки, настоящие, которые на ботинках, по тем временам – безумная роскошь. Правда, были ещё «двухполозки» – коньки, которые можно к валенкам привязать при помощи шнуровки, – но на них ездить по бугристому льду очень тяжко, можно лодыжки запросто повредить. Так что проходили наши хоккейные схватки в командах, обутых, главным образом, в валенки.

Черемшан – звучит красиво. Не оттого ли, что по его берегам обильно растёт дикий чеснок – черемша? Или на то есть другие причины?

Местные названия, вообще говоря, бывают иногда забавными. Вот, например, в Димитровграде уклейку называют не уклейкой, как принято на Волге, а синтёпкой. И никто не знает, отчего такое закадычное и доброе заглавие у этой рыбки невеликой.

А с ним, с этим названием, у меня почему-то всегда ассоциируется картинка из детства.

Река Черемшан неподалёку от города протекала. Маленькая, узкая, почти ручей, но местами и вполне себе – водная артерия: вброд не переправишься.

Помню: мостик деревянный. Мы с пацанами только что закончили 9-ый класс. Рыбалка. Прикорм и всё такое. Выпили малость для куража – что за рыбалка всухую? Рыбалка без спиртного – рядовое мероприятие, а с водкой – деяние культурное. Но на водку обменять складчину для школьных завтраков никогда не получалось.