Валерий Ковалев - Морской юмористический сборник

Предавшись столь приятным воспоминаниям и накурившись до одури, мы строимся на вечернюю поверку на верхней палубе, потом спускаемся в кубрик, вооружаем свои подвесные койки и укладываемся на тощие, застеленные маркированными простынями и колючими одеялами, пробковые матрацы.

– Руби вольту! – орет дневальному из своего угла Жора, и просторный кубрик погружается в синий полумрак ночного освещения.

В трубах отопления мелодично булькает вода и шипит пар, в отдраенные иллюминаторы веет запахом моря и осенней прохладой, где-то за переборкой привычно шуршат крысы, и мы погружаемся в сон.

Среди ночи всех будит грохот ботинок на трапе, яркий электрический свет и громкая команда «Подъем!».

Под люком стоят наш дежурный офицер, незнакомый лейтенант и два курсанта из местной школы мичманов, с якорями на погонах и красными повязками на рукавах бушлатов.

– Всем построиться на среднем проходе! – хмуро бросает дежурный.

Через несколько минут, натянув штаны, мы стоим вдоль коек и недоуменно взираем на непрошенных гостей.

– Так, смотри, – кивает лейтенант одному из патрульных. У курсанта обиженное лицо и здоровенный фингал под глазом.

Он нерешительно идет вдоль строя и заглядывает нам в лица.

– Нету, – оборачивается к офицерам и шмыгает носом. – Тот был старшина 1 статьи и в бушлате.

– Юркин, Марченко, – тычет пальцем дежурный. – Оденьте бушлаты.

Жора с Лехой недовольно бухтя идут к вешалке, напяливают свои бушлаты и возвращаются в строй.

– Не, – отрицательно вертит головой курсант. – Не они.

– Ну что, все? – скептически смотрит дежурный на лейтенанта.

Тот молча кивает головой, и патрульные неуклюже лезут наверх.

– Товарищ старший лейтенант, а в чем собственно дело? – интересуется кто-то из строя.

– А в том, что какой-то раздолбай оказал сопротивление патрулю и смылся – недовольно отвечает дежурный. – Найдут, пойдет под трибунал. Ясно?

– Чего яснее, – гудит стоящий рядом Володя Зайцев. – Патрулей бить нельзя. И все смеются.

– Ладно, разойдись, всем спать, – смотрит на часы дежурный и тоже поднимается по трапу.

Шеренги распадаются, мы снова забираемся в койки, и дневальный вырубает свет.

– Ну, вот вам и новая история, – зевает Димка Улямаев. – А фингал у будущего сундука классный.

– Интересно, откуда тот старшина? – интересуется Серега Антоненко.

– А хрен его знает, – отвечает мой сосед Витя Будеев. – Нас на этой коробке рыл пятьсот, а на косе еще бригада подплава.

– Ладно, кончайте базар, всем спать, – бурчит Юркин, после чего все замолкают

Утром, после завтрака, когда мы встречаемся на юте с ребятами из других экипажей, выясняется, что у них тоже был шмон. Патрулям предъявляли всех матросов и старшин, но те так никого и не опознали.

– И поделом этим чмошникам, – говорит кто-то. – Чтоб не борзели.

Курсантов местной школы мичманов, которая в простонародье именуется «шмонькой», мы сильно не любим и в увольнениях с ними всегда происходят стычки. Теперь на носу очередная, и это бодрит. Помахать кулаками на флоте любят, а причина для драки всегда найдется.

– Главное чтоб увольнения не зарубили, – скалятся штатные умельцы. – Мы им еще накидаем банок.

Через пару недель мы возвращаемся с моря и в субботу готовимся в очередное увольнение. В кубрике царит веселое оживление, мы отпариваем шипящими утюгами клеша и драим до зеркального блеска ботинки.

– Да, давненько я не был в городе, – полирует асидолом бляху на ремне Витька.

– Так уж и давно, – фыркает сидящий напротив Юркин, и кубрик сотрясается от хохота.

А через час, получив увольнительные и благоухая «Шипром», мы веселой толпой скатываемся с трапа. Впереди целый день счастья.

Весна. Эстония. Атомный учебный центр Палдиски. Здесь проходят переподготовку экипажи атомных подводных лодок Северного и Тихоокеанского флота и в том числе наш, готовящийся к испытаниям ракетного крейсера нового поколения. С утра до вечера мы корпим в классах, на «циклах» и полигонах, где военные умы Центра вбивают в молодые головы необходимые знания и навыки.

В середине мая отцы-командиры отпускают нас в первое увольнение в город.

От всех боевых частей и служб по одному человеку – старослужащему, от минеров меня, как единственного представителя срочной службы.

Одетых в форму «три», благоухающих одеколоном счастливцев отводят на плац перед КПП и вместе с моряками из других экипажей, тщательно осматривают. Десяток флотских стиляг, в непомерно широких клешах и зауженных форменках, офицеры возвращают назад для переоблачения, а с остальными проводится инструктаж о правилах поведения в городе. Из него следует, что нам запрещено пить, курить, нецензурно выражаться в общественных местах, а также вступать в конфликты с местным населением и представителями других родов войск.

Затем следует команда «Вольно, разойдись!», и около сотни моряков радостно вываливают за ворота части.

Погода на все сто, в карманах есть немного денег – платят нам намного больше, чем сухопутным бойцам и мы свободны, как ветер, до двадцати трех.

– Полный вперед! – командует Жора Юркин, взблескивая на солнце старшинскими лычками и сдвигая на затылок щегольскую бескозырку. – Нас ждут великие дела!

Для начала, весело балагуря и переругиваясь, мы направляемся в городской парк, где с интересом разглядываем памятник борцу с царским режимом Салавату Юлаеву и интересуемся у Сашки Мингажева, не его ли это предок.

– Не-е-е, – щурит узкие глаза Сашка. – Он был башкир, а я казах.

Затем минуем центральную аллею, где молодые мамаши катают в колясках младенцев, выходим на главную улицу города с нерусским названием Лауристини и направляемся к Дому офицеров.

Там, в кубическом современном здании, находятся ресторан для офицеров, кинозал, буфет, и один из танцевальных залов, который нам разрешено посещать. В нем уже подключают аппаратуру и настраивают электрогитары несколько чубатых моряков с бербазы.

– Жорка, Сашка! Здорово черти! – внезапно раздается сбоку, и к нам подходят трое рослых старшин. Они оказываются сослуживцами Юркина с Ханниковым по прежней службе в Заполярье. Следуют веселые возгласы, смех и объятия, после которых выясняется, что теперь парни служат на ТОФе и после автономки, как и мы, проходят переподготовку в Центре.

– Такую встречу надо вспрыснуть! – заявляет один из тихоокеанцев, с бумажным пакетом в руке.

Не сговариваясь, идем через город в сторону залива, благо наши новые друзья уже неоднократно бывали в увольнении и все здесь изучили. По дороге сбрасываемся и в небольшом магазинчике, по их рекомендации покупаем несколько бутылок эстонского ликера «Вана Таллинн».