Андрей Шаргородский - Начнем с конца (сборник)

Все высказались и молча ждали его выступления. Он окинул всех взглядом, вздохнул, снял телефонную трубку и спокойно произнёс:

– Попросите мистера Путина ответить на мой звонок.

Обама знал о разговоре Абэ Синдзо и Путина. Знал только, что он состоялся. Содержание разговора не поддавалось расшифровке. Как просто было слушать эту стареющую Меркель, и как невозможно трудно работать с Путиным. Никаких телефонов, никаких компьютеров и гаджетов – ничего. Все спецслужбы Америки и НАТО только руками разводят. И всё-таки о чём они могли говорить? В голову пришла шальная мысль: взять вот сейчас, так, запросто, и позвонить Путину, и в лоб – «О чём вы там с Абэ шушукаетесь за моей спиной?» Так ведь пошлёт в жопу и будет прав. Зря я с этими санкциями начудил. Ходили бы сейчас в приятелях.

Обама тосковал по Путину. Ни с кем из мировых лидеров ему не было так комфортно. Казалось, что он полностью открыт для любых тем, на любые вопросы без пауз давал исчерпывающие ответы. И тут – бац, и оттяпал Крым. Всех обвёл вокруг пальца, как пацанов. А потом ещё набрался наглости и позвонил, мол, «Спасибо за Крым! Если бы вы не начали этот шабаш на Украине – не видать бы нам его как собственных ушей!» Но и после этого он прекрасно понимал: Путин нормальный парень, жаль, что по другую сторону баррикад.

Секретарь сообщил, что через две минуты зайдёт Эрик Шмидт. Обама встал, выпрямился и начал приводить себя в порядок. Никто другой, кроме Рокфеллера, не вызывал в нём такое раболепие. То есть он панически его боялся и ни в чём никогда ему не возражал.

– Привет, временный хозяин Белого дома, – сразу с порога поставил разговор в нужное русло Эрик.

– Привет, – опустив глаза, ответил Барак.

– Я на пять минут, садись и слушай.

Обама послушно опустился в своё кресло.

– Проблема в том, что у нас под контролем всего два с половиной миллиарда людей, и ты ничего не делаешь для того, чтобы их стало больше. Напоминаю тебе, что доктрина трансгуманизма предполагает создание к 2030-му году постчеловека, а это, как тебе известно, возможно только путём максимального привлечения пользователей в «Гугл», председателем совета директоров я являюсь. Если ты позволил себе улететь с континента, чтобы спастись от Иеллоустоуна, причислив себя к избранным, то сначала стань им и доживи до момента сингулярности, когда уже не нужна будет наука, а мы станем управлять остальным миром. Вместо того чтобы пить пиво и выкидывать дешёвые трюки с клоунами из Европы, ты должен отчётливо понимать, что пользователей должно быть как минимум семь миллиардов в ближайшие пять-семь лет. Более того, скажу по секрету: тех, кто не захочет быть пользователем сети, нужно в скором времени сажать или уничтожать. Или ты забыл про «Стратегию развития до 2030 года», которая была принята в 2003 году? Или ты забыл, как именно ты привлёк для реализации этой стратегии пятьдесят лучших учёных мира? Так я тебе напомню: создание двухуровневого общества – ключевая задача элит. И ещё не факт, что у тебя в кармане счастливый билет на верхнюю палубу.

Эрик сел и немного стал успокаиваться.

– Барак, пропаганда ЛГБТ – это хорошо, но нужно, чтобы у людей закончилась вера, закончились религии. Должна быть одна религия – виртуальный мир, и вот тогда нам ничего не будет стоить управлять всей этой биомассой. Активнее, агрессивнее, больше войн, убийств, неудобств в реальном мире – и тогда им больше некуда будет бежать от действительности, как к нам, в мир виртуальный.

– А что, если всё-таки Иеллоустон проснётся и всё это окажется зря?

– Ничего не бывает зря. Транснациональное управление миром не стало бы просто так вкладывать такие огромные деньги в теорию трансгуманизма. Это, скорее всего, нужно не им и не нам.

– Ты имеешь в виду, – Барак поднял указательный палец вверх, – что…

– В своё время ты всё узнаешь, а сейчас за работу. Мало войны на Донбассе – включай Молдавию, мало ИГИЛа – создавай ещё врагов, мало денег – добавим, но нужны результаты. Глобальные элиты требуют установление тотального контроля над человеком, с тотальной трансформацией личности, с полным его переформатированием.

Он посмотрел на часы, резко встал и, не попрощавшись, вышел.

Не спала Меркель, не спал Путин, не спал Обама. Спал Олланд, Порошенко и Абэ Синдзо. У всех были свои причины спать или бодрствовать. Олланд понимал, что после такого «президентства» ему больше уже ничего не светит. Синдзо успокоился после разговора с Путиным, а Порошенко был просто пьян. Меркель не могла уже спать спокойно после того, как в руках АНБ США оказались записи её телефонных разговоров, причём самых пикантных и строго наказуемых. Она понимала, что теперь никогда её не спустят с поводка и жизнь её превратилась в документальный фильм, сценарий к которому уже был написан в Вашингтоне.

Путин не спал, так как ему доложили о результатах встречи Ивана Ивановича и Олега Николаевича, и теперь приходилось кое-что переосмысливать заново.

У Обамы сильно крутило в животе. Личный врач после обследования констатировал:

– У Вас, господин президент, обычная неврогенная диарея. Нужно успокоиться.

А ещё Обаме чертовски хотелось курить. Он ждал, когда уедет Мишель, и он сможет выйти на балкон, затянуться спрятанной накануне сигаретой. На остальное ему было наплевать, потому что ничего ни в этой стране, ни в мире он не решал и от него ничего не зависело. Он просто хотел посмотреть внимательно вверх, с надеждой что-то увидеть необычное, в чистое небо, туда, куда он на встрече с Эриком Шмидтом показывал пальцем.

Карин Сисилле (Каси) Кулльман Фиве смотрела на фотографию Меркель и думала: «Как хорошо, что Альфред Нобель не дожил до сегодняшнего дня. Если бы он знал, что премию мира будут присваивать неграм и лесбиянкам с нацистскими взглядами, то он бы никогда не стал вкладывать свои деньги в этот цирк».

Она отложила фото, поправила юбку и отошла от стола к окну. Пост главы Нобелевского комитета по присуждению ежегодной премии мира ей, конечно, льстил. «Работать будет легко, – подумалось ей, – потому что этот старый осёл Турбьерн Ягланд, возглавлявший этот комитет в течение последних шести лет, наделал столько глупостей, что на его фоне можно хорошо засветиться. Уж при мне ни негры, ни проститутки, ни геи премию мира получать не будут». Она устала без хорошей должности. Пятнадцать лет, как она покинула министерский пост и ушла с активной партийной работы, и вот теперь пускай все умоются своими колкостями и интригами.

Юбка, которую она вчера купила по этому поводу, не давала ей покоя – липла к ногам и стреляла током. У кого взять антистатик, она понятия не имела, а в первый же рабочий день в новой должности бегать по магазинам было не в её правилах.